Леонид Бляхер - Хроники Герода (Перечитывая Флавия)

Герод ехал в Сирию. Из письма Секста Цезаря он знал, что ему предлагается править на земле, примыкающей к Иудее, в Финикии. Здесь он должен исполнять обязанности префекта, представителя наместника. Под его началом будут пять когорт, расквартированных в этой части провинции, под контроль Герода передут знаменитые города-порты Финикии, а также город Дамаск. Но резиденцией и центром власти Герода должен стать город Самария или Шамрон, некогда отторгнутый у Иудеи, где расположена лишь одна усиленная когорта римлян. Дополнительной обязанностью станет должность квестора, финансиста и сборщика податей на этих территориях.

Но, хотя Самария была совсем не далеко от Ерушалаима, сначала предстояла поездка в Антиохию, к наместнику. Там должно состояться официальное вступление в должность нового римского магистрата, всадника Герода. Оставив большую часть своих спутников в Самарии, Герод вместе сотней воинов направился в город на Оронте.

Сирия некогда была ядром державы Селевкидов. Да и Антиохия была построена Селевком. На перекрестке торговых путей, среди плодородных земель орошаемых рекой, среди рощ и холмов был воздвигнут невероятный город, росший и богатевший, как по волшебству.

Но боги завистливы, а слава быстротечна. Гигантская держава постепенно пришла в упадок. На севере укрепился армянский правитель Тигран и его родственник, понтийский царь Митридат Евпатор, а восточные территории захватили потомки кочевников-дахов, парфяне. Когда-то их предки смогли уничтожить армии двух великих царей Персии из династии Ахеменидов. Отрубленную голову основателя династии, Кира, царица Томирис опустила в бурдюк с кровью, чтобы тот «напился вволю». А из стотысячной армии царя Дария в Персиду вернулось менее десятка тысяч теней воинов, исхудавших, раненных и напуганных. Конные отряды дахов выкашивали врага. Неистовому Македонцу удалось оттеснить их в пески, за крепость Александрию Эсхату. Но уже через полстолетия после гибели Александра македонские царства востока стали одно за другим переходить под власть дахов, ставших именовать себя парфянами, то есть царственными.

Парфяне казались особенно опасными. Их царство мало напоминало утонченные и изысканные монархии потомков диадохов. Да и армяне и понтийцы были люди высокой культуры. С ними было можно договариваться.

Парфяне были дикарями. Да, сильными дикарями. Дикарями, проживавшими в роскошных дворцах, но дикарями-воинами. Их союзы равных возглавлял самый сильный. Убить его, когда он ослабевал, было делом отнюдь не зазорным. Даже, если убийцей был родной сын или брат. Они всегда держали слово воина, особенно, данное воину. Но легко изменяли слову правителя. Их конные армии просто растоптали гоплитов Селевкидов. Все, кто не был воинами, для парфян были рабами. Третьей категории людей в мире просто не водилось. Правят сильнейшие и равные. Над ними стоит самый сильный, умный и удачливый воин. Все остальные – только прах под ногами парфянской конницы. Подкупить их было почти невозможно, умилостивить – бессмысленно.

Однако последний удар по гибнущей империи нанесли не они, а римляне. Столь же неистовые воины, как и парфяне. Но в отличие от новых владык Востока, умеющие ценить не только силу, но и искусство управления. Поэтому, даже проигрывая порой в битвах парфянам, римляне теснили их. Помпей захватил Сирию и Киликию, разбил парфян, отобрал у Птолемеев Финикию и утвердился в Антиохии. Дворец Селевка произвел на него такое впечатление, что он сделал его своей резиденцией на долгие годы.

После поражения римского триумвира Марка Красса при Каррах казалось, что великая распутница востока, красавица Антиохия вновь сменит хозяина. Но легат Красса Гай Кассий Лонгин смог собрать остатки римских легионов и разбить наступающую парфянскую армию, оторвавшуюся от тылов. В числе его воинов был и отряд, возглавляемый еще молодым Антипатром. Он, Кассий, и остался наместником в провинции. Позже его сменяет Помпей. После смерти Помпея и победы Цезаря провинцию возглавляет его брат Секст. Кассий, сторонник Помпея, прощенный и приближенный Цезарем, отбывает на Сицилию.

В отличие от Гая Цезаря, который провел в битвах всю свою жизнь, Секст больше был известен как финансист и правовед, хотя и успел поучаствовать в войне в Иберии. С Гаем, диктатором Рима, их связывало не только родство, но и дружба. В Сирии он готовил базу для запланированного Цезарем похода на парфян, остающихся последней великой державой на востоке, противостоящей Риму. Секст обожал восток, много путешествовал по римской Африке, Азии и Египту, пока не осел в Антиохии по воле своего родича-диктатора.

И пока старший Цезарь готовился к последней схватке с противниками в Нумидии, Секст собирал налоги в Сирии. Легионеры его не любили. Зато обожали и сами сирийцы, и гражданские магистраты. Причина была проста. Политикой в Риме традиционно занимались сенаторы. Торговля же, включая откуп государственных налогов, были сферой лиц, всаднического сословия. Если у наместника в провинции могли быть разные интересы, то у откупщиков – лишь один, выкачать из подвластной территории больше денег.

Секст боролся с публиканами-откупщиками, теми, кто, внося определенную сумму подати, потом выколачивал из населения последние медяки. Легионеры активно помогали публиканам, сами имея от этого неплохой доход. Секст пытался умерить аппетиты и откупщиков, и солдат. Но выходило не особенно хорошо. Только легионеры стали ненавидеть его также, как прежде ненавидели сирийцев, которых они обдирали. Да и сам Секст, утонченный и образованный нобиль, был чужим для воинов, жизнь которых протекала в лагерях и походах.

Герод бывал с отцом в Антиохии. Уже тогда на него огромное впечатление произвели дворцы провинциальной знати, теснящиеся в роще Дафны возле дворца наместника. Да и сам дворец, одновременно укрепленный, способный самостоятельно держать осаду, и изящный, как детская игрушка, удобный, как старые калиги. За тройным кольцом стен, располагался сад, на который выходила колоннада дворца, с гимнасием и термой, залом для философских бесед и уединенными залами для отдохновения. От дворца и храма Артемиды, покровительницы города, сравнимого по красоте с афинским Парфеноном, шла обсаженная деревьями дорога к городским воротам. По ее бокам на многие стадии раскинулись виллы богатых провинциалов и живущих в Антиохии римских граждан.

Сам город даже после Александрии производил впечатление. Почти полмиллиона жителей располагались в четырех кварталах, каждый из которых был обнесен мощной стеной. Между кварталами шли главные улицы, как и в Александрии, пересекавшиеся под прямым углом, чистые и широкие, украшенные колоннадами и общественными зданиями. Здесь располагались не только места для прогулок, но и самые дорогие лавки, постоялые дворы, харчевни. Улицы сходились на главной площади, окруженной галереей. Внутри главной городской стены, вздымавшейся на пятьдесят локтей вверх, защищенной сотней башен, располагался речной порт.