Леонид Бляхер - Хроники Герода (Перечитывая Флавия)

- Герод – вдруг позвал Барух. Герод наклонился к нему.

- Герод! В подвалах дворца есть запасы вина, бобов, зерна и масла. Все это нужно вытащить. Иначе все погибнут. Не под развалинами, так от голода и жажды.

- Я услышал тебя, Барух – ответил Герод – Ты опять меня спасаешь.

- Воин! – обратился он к пробегавшему мимо юноше – найди еще пять человек и подойдите сюда. Есть очень важное дело. Быстрее.

Юноша умчался, и вскоре пять крепких воинов уже углубились в развалины дворца. Перебираясь через завалы, они смогли раскопать еще несколько тел, но живых среди них не было. Вот и путь в подвалы. Лестница провалилась. Пришлось настилать мостки из обломков. Так. На месте. Подвалы, выбитые в теле скалы, уцелели. Несколько кувшинов сорвались со стеллажей, просыпалась крупа. Это мелочи. Три воина взяли по два мешка с какими-то бобами каждый, один свалил в корзину несколько кувшинов с вином и маслом. Одному их не унести. Пусть несут двое – решил Герод. Сам Герод тоже нагрузился полутушей копченого барана. В обратный путь.

После того, как они вынесли все это во двор, где уже стали скапливаться усталые и голодные люди, Герод приказал развести костры, найти котелки и начать готовить пищу. Сам же с двумя воинами опять вошел во дворец. Гроб с телом царицы был вынесен во двор.

- Пусть священник совершит обряд. Мертвых нужно предать земле.

Высокий и молодой священнослужитель, чем-то похожий на Аристобула, стал читать поминальную молитву. Собравшиеся люди шепотом повторяли за ним. Почти каждый из них потерял кого-то из близких и родных. Герод смотрел на печальный короб, вмещавший тело самого дорого ему человека. Прости, любимая! До встречи там, за порогом!

Затем печальное шествие проследовало за город. Развалины нижнего города были еще страшнее. По дороге Герод видел, как люди сами пытались вытащить и омыть своих раненных и умерших.

Герод остановился, отправив похоронную процессию дальше. Вокруг него стали скапливаться люди. В разорванных одеждах, окровавленные, точно остатки разбитой армии. Они с надеждой взирали на него. Ждали его слова.

- Братья мои! Дети Всевышнего! Наступил час испытаний. Скоро в Ерушалаим начнет приходить помощь. Но, если мы будем просто ждать ее, то умрем от голода, жажды, болезней. Пусть те из вас, кто в состоянии ходить и носить тяжести, пойдут со мной. Есть ли среди вас старейшины кварталов?

- Да, царь Герод! – выли вперед два человека.

- Пищи у нас немного, но она есть. Пусть десять человек пойдут со мной и принесут зерно и вино. Еще пять человек пусть начнут искать по домам пищу. Потом, когда беда уйдет, я расплачусь со всеми. Все съестное сносите на площадь возле рынка. Ты, почтенный – указал он на одного из старост – начни выдавать еду, чтобы люди могли утолить голод. Помни, что еды мало и должно хватить всем. А ты – он указал на второго старосту – проверь есть ли в городе колодцы с водой? Если есть, нужно организовать водоносов. Без воды пропадем. Вы справитесь, почтенные?

- Да, царь. А скоро ли придет помощь?

- Думаю, что завтра к вечеру начнут подходить люди, продукты, вода. Пока нам нужно выдержать. Вы становитесь правителями нижнего города. Если кто-то начнет грабить, пользуясь общей бедой, то своей властью позволяю вам убивать его на месте. Все грехи не на вас, а на мне. Пусть женщины в уцелевшем доме, самом большом доме устроят место, куда можно будет свозить больных и раненых. Пусть крепкие мужчины предадут мертвых земле, а священники пусть исполнят над ними правильные ритуалы.

Герод чувствовал, как рождается в душах людей огонек надежды, старался укрепить его, не дать ему погаснуть. Людей собралось уже несколько тысяч человек. Все они хотели поддержки, все они ждали от него слова, ловили его. Они верили ему, Героду, они были его народом, а он их пастырем.

- Жители священного города Ерушалаима! Всевышний испытывает нас. И мы, каждый из нас должен доказать себе. Прежде всего, себе, что он не животное, а человек. Что он достоин Имени Его и Слова Его. Докажем миру и себе самим величие духа нас, людей Ерушалаима!

- Докажем, царь! Слава великому царю Героду! Слава! – закричали в толпе.

- Не мне слава, но вам, жители города! Вам поклон!

Герод низко поклонился людям и, подозвав десяток, который определил старейшина, направился в верхний город.

Сколько раз за вечер он совершал переходы из верхнего города в нижний. Помогал разбирать завалы, организовывать раздачу и приготовление еды, воды, помощь раненым. У него много раз возникало ощущение, что следующий шаг будет последним. Он просто упадет и не встанет. Но тело продолжало делать то, что давно находилось за пределами человеческих сил. Наконец, убедившись, что поставленные им градоначальники вполне справляются со своими делами, уверившись, что удалось избежать грабежей и насилия, он удалился в верхний город, где уже распоряжался Барух. Он с трудом доковылял до палатки, которую поставили для него во дворе, и рухнул на кучу соломы, заменившей царское ложе. Несколько часов он лежал, не шевелясь, не в силах даже закрыть глаза. Наконец, сон затуманил его сознание.

Проснулся он от шума за стеной палатки. Сквозь неплотную ткань пробивался легкий ветерок. Герод встал. Вышел во двор. Во дворе толпились воины, ослики с поклажей. Кто-то кричал, ругался, кто-то кому-то приказывал. К Героду подошел Барух.

- Господин, прибыл караван из Самарии. Три тысячи воинов, зерно, масло, инструменты, чтобы разбирать завалы. Много работников, врачеватели. С ними прибыл советник Симон. Скоро подойдет помощь из других городов. Мы выдержим, Герод!

- Выдержим! Должны выдержать! Завтра утром в моей палатке собери всех, кто имеет отношение к нашему дому. Пусть соберут все сведения про то, что происходит в городе, чем мы располагаем.

- Хорошо, Герод.

Барух ушел распоряжаться размещением вновь прибывших, а Герод поднялся на одну из уцелевших башен дворца. Было еще темно. По всему городу жгли костры. Люди боялись ночевать в домах. Да и целых домов почти не осталось. Но город жил. Герод чувствовал его дыхание, его боль, его волю. Героду всегда больше по душе была Самария. Но в этот миг он ощущал родство с тем многоликим и шумным существом, которое зовется Город Ерушалаим.

Герод посмотрел дальше. Лунный свет заливал холмы вокруг города, сливающиеся с густой темнотой ночного неба. И со всех сторон огромного мира, простирающегося перед ним, к городу тянулись светящиеся змейки. Это шли люди, откликнувшиеся на призыв царя, шли люди спасать свою столицу, спасать Ерушалаим.

Он потерял за этот год друга, воспитанника, любимую. Его душа выгорела дотла. Как человек он исчез, просто исчез. У него не осталось ни честолюбивых стремлений, ни ярости, ни страсти. Его, раздавленного смертью любимой, убило в землетрясение. Человек умер. Но царь остался. Не потому, что это имя, непонятное и чуждое, было ему нужно, не потому, что он слишком долго шел к этому. Просто он нужен людям и стране, нужен его Иудее. Ему вдруг представилась его Иудея. Не поля, горы и холмы, не города и крепости, и даже не люди, живущие здесь, зовущие его царем. Но женщина, чем-то похожая на Марьямну, в старом и ветхом платье, с босыми ногами и усталым взглядом. В ее волосах заметна проседь, а возле глаз, еще ярких и полных жизни пробивается сетка морщинок.