Уильям Николсон - Родной берег

– Правда? Всегда?

– Я же настоящий друг.

– Слишком короткое слово, – Китти чуть улыбнулась, – «друг». Хотелось бы другого слова, поточнее. «Друг» – это что-то легковесное, тот, с кем просто болтаешь на вечеринке. А ты для меня куда важней.

– Ты для меня тоже.

– И мне не понравится, если ты женишься. На ком бы то ни было. Но тебе конечно же пора. Я не такая эгоистка, чтобы этого не понимать.

– Беда в том, что я каждую девушку невольно сравниваю с тобой.

– Да ну тебя! Тоже мне беда. На свете полно девушек гораздо интересней меня.

– Пока ни одной такой не встретил.

Она не отвела глаз, не притворилась, будто не понимает.

– Просто скажи, что ты счастлива, – попросил Ларри.

– Зачем? Ты ведь знаешь, что это неправда.

– А если попытаться что-то изменить?

– Нет. Я уже столько передумала. И решила: такова моя доля. Да, знаю, звучит мрачно, будто какой-то тяжкий долг. Но тут другое. Помнишь, ты как-то спросил, хочу ли я совершить в жизни что-нибудь достойное и благородное? Да, хочу. Я люблю Эда, я никогда не изменю ему и не причиню боль. Вот то, что я обязана сделать. Не важно, счастлива я или нет.

– О Китти.

– Только не надо меня жалеть. Это невыносимо.

– Это не жалость. Я не знаю, как назвать. Сожаление. Досада. Как бессмысленно! Ты такого не заслуживаешь.

– Почему я должна быть счастливее остальных?

– Невыносима сама мысль – что все могло сложиться совсем иначе.

– Зачем так думать? – ласково произнесла Китти. – Свой выбор я сделала. Я выбрала Эда. Зная, какая в нем живет печаль. Может, потому и выбрала. И я действительно его люблю.

– Но разве обязательно всю жизнь любить единственного человека?

– Зачем об этом думать? Ничего уже не поделаешь.

– Китти…

– Не надо, прошу тебя. Не заставляй меня говорить еще что-то. Нельзя быть жадной эгоисткой. Ты для меня больше чем друг, Ларри. Но я не должна за тебя цепляться. Больше всего я хочу, чтобы ты нашел человека, который сделает тебя счастливым. А потом я буду желать лишь того, чтобы эта женщина разрешила нам остаться друзьями. Я не вынесу, если потеряю тебя насовсем. Пообещай, что всегда будешь моим другом.

– Пусть это и легковесное слово.

– Пусть.

– А друзья любят друг друга, Китти?

– Да, – ответила она, глядя ему в глаза. – Очень любят. – Тогда обещаю.

В тот день Китти пела им в малой столовой, аккомпанируя себе на пианино, – «Ясеневую рощу» и «Выпей за меня».

Ларри не сводил с нее глаз. Она играла на слух, а пела по памяти, чуть наморщив лоб.

Потом, по просьбе Эда, запела «Широкую реку»:

Маленькая Памела, не проникнувшись печальными песнями, потребовала «Бутылочку мою».

Утром, когда Ларри уходил в Льюис по заснеженной дороге, нежный голос Китти все еще звучал в его памяти и ясные глаза глядели на него поверх пианино.

Лондон притих и почти опустел. Снег на улицах сделался грязно-бурым. Редкие такси дребезжали на сколотых льдинах. Пешеходы брели по тротуарам, наглухо закутавшись в пальто, натянув шапки на уши и уставившись под ноги, чтобы не поскользнуться. Деловая жизнь замерла, будни стали похожи на воскресенья.

Ларри вернулся к себе в Кембервелл, зажег газовый камин. Тот едва горел. При таком давлении в газовой трубе комната прогреется не скоро. К чему бы Ларри ни прикоснулся, все ледяное: постельное белье, книги, картины. Глянув на полотно, начатое перед отъездом в Сассекс, он вдруг понял, что оно мертво. Как и вся эта комната: она не ожила, несмотря на его возвращение.

Ему страшно захотелось увидеться с Нелл.

На звонок в галерею Вейнгарда ответила женщина. Галерея закрыта. Нет, она не знает, где Нелл. Написав ей, что вернулся, Ларри пошел на почту на Чёрч-стрит, чтобы отправить письмо, а оттуда – в паб на углу. Вечер понедельника только начался, и народу не было. В «Приюте отшельника» казалось тихо как в склепе. Сев поближе к едва теплящемуся камину, он потягивал пинту стаута и думал о Нелл.

Последний разговор с Китти изменил его мысли о будущем. Но не чувства. Впрочем, теперь стало куда понятней, что придется пытаться существовать без Китти, иначе он обречет себя на жизнь в одиночестве. Умница Нелл! Похоже, она знает его лучше, чем он сам. Обвинила Ларри в нерешительности – и правильно сделала. Слишком долго ход его жизни определяли события, на которые нельзя повлиять. Пришло время вернуть контроль над собственной судьбой.

«Хочу ли я жениться на Нелл?» – спросил он себя. Вспомнил ее уклончивость, резкую смену настроений, непредсказуемость – и испугался. Что из этого выйдет? Но потом вдруг подумал, что никогда ее больше не увидит, и чуть не крикнул: «Нет! Не бросай меня!» – так захотелось вновь ее обнять.

Что ему больше всего не нравится в Нелл? Что она проводит время с другими мужчинами. Что она влюбляет их в себя. То есть ее любовь принадлежит не только Ларри. Но можно ли требовать исключительных прав, если сам не даешь никаких обещаний? Если взглянуть на ситуацию ее глазами, то она отдалась ему целиком, душой и телом, а он – не вполне.

«Но я сделал ей предложение».

А она увидела ему цену. «Поняла, что я иду на это из чувства долга: ради ребенка». Нелл не доверяет долгу. Ей нужна настоящая любовь.

Чудесная девушка! От восхищения он снова решил, что все-таки любит ее. Осталось преодолеть последний внутренний запрет. Предложить любовь, на которую он способен. Нелл вернет ее сторицей, и все страхи растают.

Все же она удивительное создание! Дитя правды. Если она будет рядом, в его жизни не останется места самодовольству и праздности. Дни будут яркими, а ночи теплыми. Ларри вспомнил ее обнаженное тело, порозовевшее в свете газовой лампы, и ощутил, как по жилам струится благодарность. Неужели все так просто? Кто-то скажет, что это основа всего. Если вам хорошо в постели, любовь никогда не уйдет.

От пива и этих умозаключений на душе полегчало. Захотелось общения. Если повезет, завтра Нелл получит письмо и к концу дня будет с ним. Ему так много нужно ей сказать. Но ждать завтрашнего дня в одиночестве не хотелось. Можно, например, добраться до Кенсингтона и навестить отца. Хотя нет, есть идея получше: он заглянет к Тони Армитеджу.

Мастерская Тони находилась на Валмар-роуд, по другую сторону Денмарк-Хилл. Скорее всего, он там. Ларри наглухо застегнул пальто и вышел на заснеженную улицу. Валмар-роуд не так уж далеко, но найти ее непросто. Колокола пробили семь, когда он позвонил в дверь.