Анатолий Баранов - Терская коловерть. Книга вторая.

— Он знает, о каком мерине речь идет, — ответил Тихон Евсеевич все так же невозмутимо-насмешливо. — Не ожидал я от тебя, Ефим, таких фокусов. Кто это тебя надоумил так вырядиться?

— Ну чего привязался? — огрызнулся названный Ефимом. — Я тебя знать не знаю и ведать не ведаю.

— Зато я тебя знаю хорошо, — посерьезнел голосом Тихон Евсеевич и обвел делегатов торжествующим взглядом. — Это, граждане, стодеревский житель Ефим Дорожкин. Я его утром в духане Гургена видел.

— Так это он, стало быть, от чихиря шатается? — крикнул кто–то и закатился хохотом. — Ой мать моя! А я думал, он от раны ослабевши...

В зале — оживление, свист.

Тут только и Степан узнал в пришельце Недомерка, так вдохновенно рассказывавшего на сходе в Стодеревской про то, как его избавил от неминучей смерти на германском фронте Микал Хестанов. «Не случайно, значит, я видел их вместе возле Казачьего совета», — подумал Степан и снова посмотрел на Кирова.

— Ну что ж, как говорится, шутка лучше брани, особенно если выходит эта шутка кое-кому боком, — улыбнулся Мироныч и прошелся пальцем между воротником рубашки и шеей, словно ослабил сдавившую горло петлю. А еще говорится: «Один день худого мира лучше одного года хорошей войны». Мне кажется, пора нам переходить от слов к делу. Давайте пошлем делегацию к горцам о приглашением прибыть на наш съезд, чтобы совместными усилиями разрешить все спорные вопросы...

Зал снова умолк, стараясь не пропустить ни словечка из кировской речи. И когда Мироныч закончил ее лозунгом: «Да здравствует демократическая республика рабочих, солдат, крестьян, казаков и горцев!», делегаты некоторое время молчали, словно приходя в себя, и, только увидев, что Киров отходит от трибуны, зааплодировали ему горячо и дружно. У многих из них стояли в глазах слезы. Даже особенно воинствующие казаки притихли, придавленные величием момента. И лишь Рымарь не поддался миролюбивому настроению.

— Если съезд не поддержит решение Военно-революционного совета о походе на Чечню, я снимаю с себя полномочия председателя, — заявил он, в последний раз подойдя к съездовской трибуне.

Съезд не поддержал этого решения ни в этот день, ни в последующие дни своей работы. «Об объединении всех элементов страны, борющихся за республику рабочих, солдат, крестьян, горцев, ибо только в борьбе за эту республику можно успешно побеждать контрреволюцию, наступающую со всех сторон», — такова была его резолюция, предложенная Сергеем Мироновичем Кировым.

Бичерахов торжествовал: был Рымарь — и нет Рымаря. Как в осетинской пословице: «Башню рушит собственный камень». Наговорил лишнего на съезде, вывернул себя наизнанку и потерял доверие народа, а вместе с доверием и власть. Сиди теперь в своей Терской, выращивай морковку, бывший председатель Военного совета.

Бичерахов подошел к окну принадлежавшего не так давно Рымарю кабинета: за ним угасал солнечный апрельский день, впереди громыхающей по булыжной мостовой армянской арбы ползла длинная тень запряженной в нее клячи. «Быстры, как волны, дни нашей жизни», — подумал он словами старинного романса и усмехнулся в коротко подстриженную бородку. Он был доволен собой, своей выдержкой. Кто–то кричал на митингах и съездах, бил себя в грудь кулаком, выходя из себя и выводя из себя других, а он, Георг Бичерахов, сидел все это время в стороне от шума и ждал своего часа. Впрочем, не совсем в стороне. Вчера вернулся из Тифлиса Микал с приветом от главы английской миссии и обещанием денежной помощи. И всего лишь неделю тому назад он сам вторично ездил в станицу Черноярскую к графу Шереметьеву, в результате чего наладилась связь с генералом Деникиным, готовящим свою Добрармию в Сальских степях к новому кубанскому походу.

Скрипнула дверь. В кабинет вошел Микал. Как всегда стройный, подтянутый. На широкой груди два ряда блестящих газырей. Во рту — еще ряд., Щелкнув каблуками, он доложил председателю Казачьего совета, как снова стал называться расформированный Военно-революционный совет, что с ним хочет видеться какой–то приезжий из Владикавказа. Бичерахов согласно кивнул головой, продолжая рассматривать за окном кишащий людьми проспект.

— Гутен таг, — раздался у него за плечами приятный мужской баритон.

Бичерахов обернулся, с интересом уставился на сухопарую фигуру с белобрысым острым лицом, ухмыляющимся из–под фетровой шляпы.

— Ну, кто кому сыплет горячие уголья в штаны? — перешел незнакомец на русский язык.

У Бичерахова подскочили брови к его бухарской шапочке, которую он предпочитал последнее время офицерской фуражке. Неужели это тот самый немец, с которым свела его судьба однажды в доме Нюры Розговой.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил в свою очередь Бичерахов.

— То, что германские войска уже заняли Украину и вот-вот захватят Ростов.

— Я знаю положение дел на фронте и без вашей информации, господин...

— Гизлинг, — подсказал странный посетитель.

Ну, конечно же, это он, тот самый гонористый немчик!

— Неужели вы, господин Гизлинг, проделали такой длинный и, надо полагать, утомительный путь, чтобы еще раз напомнить мне о том, что Россию спасут немцы? — усмехнулся Бичерахов, прикрывая по привычке ладонью уползающую при разговоре в сторону нижнюю губу.

— А вы думаете, не стоило?

Бичерахов пожал плечами, подвинул гостю стул:

— Садитесь.

— Благодарю вас, — Гизлинг уселся, закинул ногу за ногу, вынул из кармана куртки коротенькую трубочку: — Разрешите?

Бичерахов кивнул головой.

— Вы угадали, Георг Сабанович, — все так же спокойно и даже бесстрастно продолжил разговор Гизлинг, попыхивая трубкой, — я действительно приехал напомнить вам о нашем разговоре, состоявшемся много лет назад совершенно случайно. Да-да, Россию спасут немцы, и им нужно помочь в этом.

— Вы это заявляете, конечно, не от своего имени?

— Разумеется.

— Какую же помощь ждут пославшие вас?

— Мы это еще обговорим. Думаю, однако, что наши предложения не внесут разительных коррективов в ваши собственные планы, господин будущий президент Терского государства.

Ого, куда хватил! Бичерахов прищурился.

— А откуда вам знать, какие у меня планы?

— Полноте, Георгий Сабанович. Вы делаете ставку на англичан, не так ли? Союзники, мол, и прочее. Эти союзники так и будут топтаться на месте, не рискуя сделать решительного шага, уверяю вас. Англичане много обещают, но мало делают. То ли дело немцы. У них слова не расходятся с делом, некоторые уже поняли это.

— Кто же, например?

— Генерал Краснов. Он получил хорошую помощь от германского правительства и теперь успешно громит на Дону большевистскую так называемую Красную армию.