Анатолий Баранов - Терская коловерть. Книга первая.

— Простите-с, кто — он? Какую книжку?

— Степан, друзьяк ваш, кто ж еще. Он когда от нас уезжал, так велел до вас сходить и книжку энту забрать. Забыл, говорит. Вот я и пришла... Еще стихи в ней — Хетагуров написал.

— А-а... — делая вид, что вспомнил наконец, о чем идет речь, улыбнулся Темболат. — Верно: заходил тут ко мне один мой знакомый и он действительно забыл взять вот эту тетрадь.

— А вы его давно знаете?

— Да нет, не очень, — смутился хозяин дома. — В Курской познакомились случайно. Я там с инспектором школу проверял. И понимаете, у меня отскочила на сапоге подошва. Да-да... подошва. Пришлось срочно обратиться к сапожнику. Вот так и познакомились. Хороший, знаете ли, мастер. И главное, недорого взял за работу. А я вас где–то видел. Не в церкви?

— Нет, — покачала головой Ольга. — В женском училище. Я там с подругой на Новый год была в прошлом годе. Еще вместе с вами шли домой по Фортштадтской улице, помните? Вы тогда рассказывали нам про казаков и мужиков, — про себя же подумала: «Ишь брешет как ловко, ровно и не учитель. Подошву приплел какую–то, а сам в роще с ним, как с девкой, обнимался. Неужто за подошву тую самую?»

— Теперь вспомнил, — улыбнулся Темболат. — А как вас зовут?

— Ольгой, Брехова Ольга. В Луковской мы живем. Ну, я пойду. Прощевайте покудова. Книжку я ему передам, не сомневайтеся, — и незваная гостья выпорхнула из хаты, словно залетевшая случайно ласточка, оставив на лице хозяина выражение озадаченности и восторга.

Придя домой, Ольга открыла огромный, с ободранным лаком сундук, — стоящий в нежилой половине хаты, вынула из него парадный казачий наряд покойного брата Митяя, примерила на себя, усмехнулась: не удался братец ростом — в мамаку пошел: шальвары как на нее сшиты и бешмет тоже по фигуре. Завязала узелком учкур [44] ремешок или шнурок в шароварах (каз.) на поясе, натянула на ноги легкие сапожки с ремешками и серебряными пряжками на голенищах, поверх черкески подпоясалась наборным ремнем с узким, как стилет, кинжалом, уложила косу под каракулевую, с голубым верхом папаху, встала перед зеркалом и ахнула: «Какой красивый казачонок!» Оглядевшись, нет ли поблизости мамаки (отца–то нет: в Стодеревскую к Кондрату укатил), — Ольга прокралась легким шагом к конюшне, вывела своего любимца Милора, темно-гнедой масти кабардинца с белыми чулками на ногах, вскочила в легкое седло, слегка отпустила поводья, привычно дала коню шенкеля, и тот с места, одним махом перескочив через плетневую ограду, легко и весело помчал по станичной улице.

— Тю на тебя, сатана! Запылил, неначе вихорь, — проворчала возвращающаяся от соседки Антонея, с неодобрительным восхищением покачав головой вслед незнакомому джигиту.

Чора до самого полудня провалялся на нарах, приходя в себя после ночного происшествия. Страшно болела голова. Все тело — словно побили камнями. Поставленную на место дверь припер колом — чтоб оградить себя от родственников покойных, о жизни которых на том свете он еще не успел рассказать. Сегодня было не до них.

«А все–таки как узнал абрек про золотые серьги?» — время от времени возвращался к одной и той же мысли Чора. Снаружи донеслось овечье блеянье. Чора выглянул в окошко — по дороге мимо его сакли мальчишка Габуевых подгонял хворостиной хромого барана. «Ах, чтоб тебя бог покарал, Чора, как мог забыть такое?» — ругнул он себя, вспомнив при виде чужого барана, что до сих пор не воспользовался щедростью Аксана и не привел от него в хлев собственного барашка. Он быстро оделся и поспешил на противоположный край хутора.

К удивлению Чора, новый приятель, с которым так хорошо было пить водку в ресторане Мате Губжокова, встретил его сегодня без всякой радости.

— Что привело тебя в мой дом? спросил он холодно, позабыв усадить приятеля на стул (в доме Аксана даже кровать имелась с блестящими шишками).

«Почему так плохо встретил?» — подумал Чора, однако виду не подал.

— Ты разве забыл, Аксан, что у тебя в хлеву прыгает мой баранчик? — засмеялся гость хоть и неестественно, зато весьма старательно.

— Воллахи! — так же старательно хохотнул в ответ хозяин. — Ты, верно, говоришь про своего таракана? Клянусь Уациллой, который так нелюбезно обошелся с тобой, что в мою саклю он не заползал. Поищи его хорошенько у себя за печкой.

— Ты хороший шутник, Аксан, — удерживая на круглом лице кисловатую улыбку, продолжал «шутливый» разговор Чора. — Но у меня еще так болит голова после вчерашнего, что и от шутки не делается легче. Почему бросил меня в степи?

— Ты сам с брички свалился, когда тебя абрек ударил. А мне поднимать, тебя было некогда — спасибо, самого конь от смерти выручил.

— Ну ладно: некогда, так некогда, — согласился Чора. — Хорошо хоть живой остался.

— Еще бы не хорошо! — воскликнул с ложным воодушевлением Аксан. — Завтра на нихасе предложу старикам, чтобы за общественный счет в церкви молебен заказали — надо же поблагодарить бога за спасение твоей драгоценной жизни.

— Зачем — моей жизни? — заскромничал Чора. — За твое спасение надо бога благодарить. Если б тебя абрек убил, кто бы мне барашка отдал?

— Какого барашка? Ах, того, что ты просил продать вчера? Давай деньги и забирай, пожалуйста.

— Нет, Аксан, я не того барашка хочу, за которого платить надо, а того, что ты подарил мне вчера, да зачтутся тебе твои добрые дела перед всевышним.

— Ох-хай! — горестно взмахнул руками владелец барашка. — Совсем плохая память стала. Прости, дорогой, но я его как раз сегодня принес в жертву всевышнему за наше с тобой спасение — вон на плетне шкурка висит. Ты уж прости, Чора, очень прости, что так получилось.

— Ты тоже не серчай, Аксан, если я нечаянно проговорюсь на нихасе о том, что рассказал мне косоглазый Вано в Стране мертвых.

— Хорошо, не буду. Потешь стариков, они любят послушать занятные басни, — криво усмехнулся Аксан и приложил ладонь к груди, давая тем самым понять, что бараний вопрос исчерпан и обе договаривающиеся стороны могут разойтись в разные стороны.

Чора уже подходил к своему дому, когда к нему подскакал совсем еще юный всадник.

— Эй, кунак! — крикнул верховой таким нежным голосом, что если бы не штаны с сапогами да не черкеска с папахой, подумал бы: сидит на коне девка. — Добрый день! Где здесь живет у вас русский сапожник?

— Здравствуй и ты, да осталось все твое горе за хвостом твоего коня. А зачем он тебе?

— Дело есть, — ответил всадник и облизал пересохшие губы. — Нет ли у тебя водицы попить или квасу?

— Есть квас, очень хороший. Идем в саклю.

Незнакомец соскочил с коня, набросил поводья и а плетневый кол, вошел вслед за стариком в его жилище с отсыревшими глиняными стенами.

— Садись, гость — посланец бога, пусть тебе хорошо показывает дорогу святой Георгий. — Чора налил из кувшина в чашку, поднес случайному гостю, — Пей на здоровье.