Соломон Смоляницкий - Три века Яна Амоса Коменского

Однако Ян Амос не спешит с открытием школ, ведь успех будет во многом зависеть от степени подготовленности; он требует, чтобы все латинские учебники имели венгерские тексты, и следит за их печатанием в типографии; ему удается настоять, чтобы были названы наблюдатели и каждое его действие фиксировалось в протоколах. Он как бы ставил небывалый эксперимент, который должен был доказать жизненность его педагогической системы.

Осторожность и неторопливость Коменского вызывают раздражение, пересуды: если он действительно способен творить чудеса наподобие волшебника, как о том твердит молва, то чего же медлить? Может быть, таким образом он поднимает себе цену? Нетерпение растет, а вместе с ним и ожидание чуда. Ян Амос отдает себе отчет, в какой сложной психологической ситуации он оказался. Виною тому не только нелепые слухи и легенды, которыми окружено его имя, но прежде всего необразованность самих дворян. Вот им-то, вместе с тем и всем другим, либо искренно заблуждающимся, либо упорствующим, он должен объяснить, что же такое воспитание человека, каковы его цели, средства достижения этих целей, каких следует ждать результатов и почему воспитание должно быть делом не одного педагога, будь он хоть семи пядей во лбу, но и семьи, и всего общества.

Случай для этого представляется — на открытии школы, согласно традиции, он произнесет речь. Заранее Ян Амос начинает работать над этой речью, которая постепенно вырастает в целый философско-педагогический трактат, ведь по существу он должен кратко и ясно изложить свои педагогические воззрения и внушить всем присутствующим веру не в чудеса — нет! — а в способности человека путем воспитания и образования достигнуть идеала, ибо все необходимые для этого качества заложены в нем самой природой, и цель образования заключается в том, чтобы бережно, умело взрастить их и довести до степени совершенства. Именно эту мысль как основополагающую следует прежде всего развернуть в речи, которую он так и назовет: «О развитии природных дарований».

Но у присутствующих может возникнуть вопрос: каков же этот идеал человека, личности? Какие именно дарованные ему природой свойства следует культивировать и развивать? «Образованные люди, — записывает Коменский, — суть истинные люди, т. е. человечные по своим нравам...» Это главное, пункт первый. Но что это за нравы, что считать человечным? Сравнивая для наглядности людей образованных с варварами, то есть людьми необразованными, он нарисует широкую картину нравов и взаимоотношений людей в образованном народе, «где все служат друг другу, каждый на своем месте выполняет то, что полезно ему и другим». Это будет картина нового идеального общества, основанного на равенстве и справедливости, разумном распределении труда, на законах, обязательных для всех, и личной свободе. Общества, где процветают искусство, наука и ремесла, где каждый являет собой гуманную, духовно богатую личность, а все вместе — счастливый, единый в своих устремлениях народ. Путь к нему — воспитание и образование человека.

Показав, что дает каждому народу образование, поднимающее его на высшие ступени процветания духовной и материальной культуры, он укажет средства, ведущие к достижению цели образования, и раскроет его содержание, отвечающее потребностям жизни. В заключение он произнесет слова, ободряющие венгров в их благом начинании, и повторит, что образование нужно для всех и заниматься им должно все общество. Он обратится ко всем присутствующим — к власть имущим, к профессорам и учителям, к ученикам.

24 ноября 1650 года на торжественном открытии в шарош-патакской гимназии новых двух классов в присутствии многочисленной публики, знати, уважаемых граждан, должностных лиц и общественности Коменский произносит эту речь. Ее гуманистический и демократический пафос, смелость и новизна педагогических взглядов, искренность тона и необычная эмоциональность производят на слушателей большое впечатление.

Однако далеко не всем она приходится по душе. Кое-кто из высокопоставленных дворян раздосадован, возмущен. Так вот к чему призывает этот новоявленный педагогический мессия — ко всеобщему образованию! Он не делает различия между благородными отпрысками знатных семей и детьми простонародья! Он осмеливается утверждать, что, независимо от происхождения, все, будь то высокородные дворяне или мужики, в равной мере наделены природой качествами, которые делают людей «маленькими богами». Сыновья наших кучеров, лакеев, смердов — «маленькие боги»? Да, к тому же он и не обещает быстрого результата. Похоже на то, что и не стремится к тому, чтобы в краткие сроки обучить юных дворян латыни и всему прочему необходимому для почетной службы при дворах государей. А вместо этого рассказывает сказки об обществе, которого никогда не существовало и не может существовать, ибо не было и не будет сплошь образованного народа. В противном случае кто же будет делать черную работу?

Речь, вдохновившая сторонников широкого просвещения, вызвала раздражение других и дала пищу для новых кривотолков и пересудов. Четырьмя днями позже, 28 ноября, перед началом занятий Коменский произносит вторую речь — «Об искусном пользовании книгами — первейшим инструментом развития природных дарований». С воодушевлением, которое передается ученикам, Ян Амос говорит о книгах: «Словно задушевные друзья, они охотно беседуют с нами и, искренне, без обмана рассказывая по нашему желанию о чем угодно, учат нас, наставляют, ободряют, утешают и как бы зримо являют нам самые далекие от наших глаз вещи. О дивное могущество книг, их величие и чуть ли не божественная сила!»

Ян Амос не только передает свою любовь к книгам, стремясь воспламенить ею своих учеников, он призывает учителей учить, как надо работать с книгами, делится своим опытом, дает советы и рекомендации. Он учит и различать книги, говоря, что надо читать прежде книги реальные, нежели наполненные пустыми словами, то есть те, что толкуют о вещах, нужных для жизни. Гимн Коменского книгам — это гимн человеческой мудрости, культуре, знаниям, постоянному стремлению к совершенствованию. Тем, кому не понравилась первая речь, вторая добавила масла в огонь. Коменский старается не замечать ни разговоров за спиной, ни косых взглядов. Он целиком отдается школьной работе. Пока он пользуется благосклонностью князя и княгини-матери, никто из недоброжелателей и прямых завистников не смеет открыто поднять против него голос.

Занимаясь школьными делами, Коменский одновременно работает над новым сочинением, которому суждено занять видное место среди его трудов. Уже из одного названия, если привести его полностью, очевидно, с какой целью пишется этот педагогический трактат: «Пансофическая школа, то есть школа всеобщей мудрости, — и затем более мелким шрифтом, — учреждение которой было желательно уже многие годы у всех народов и которая теперь под покровительством сиятельного господина Сигизмунда Ракоци счастливо призвана к жизни у Венгров в Шарош-Патаке в 1651 году спасения нашего». Чтобы построить такую школу на практике, Коменский в своем трактате создает проект этой новой пансофической школы второй ступени, дающей полное среднее образование. Он подробно разрабатывает все вопросы организации и работы школы, обосновывает ее цели и задачи, последовательно раскрывает содержание, методы и формы обучения, выдвигает требования к учителям и ученикам. Он предусматривает все, каждую мелочь, могущую иметь практическое значение. Коменский хочет, чтобы не осталось никаких сомнений, чтобы с полной верой в реальность проекта все принялись за дело.