Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Бум… Стена задрожала. Семирамис нащупала его свободную руку и положила на свое влажное лоно. Чарльз резко отдернул руку.

– Господи Боже, – сказала она с вымученным смешком, – да на кого же ты так злишься-то?

– На Орри. Он смотрел на меня так, словно я прозрачный. Как будто в окно глядел. Он даже не знает, жив я или нет. Ему плевать.

Бум…

– Ты, поди, ненавидишь его так же, как я – его папашу. Ведь старый Мэйн выставил тело моего несчастного брата, как какого-то мелкого воришки. А вот насчет мистера Орри я, похоже, ошибалась.

– О чем ты?

– Я думала, он тебе нравится.

Кузен Чарльз зло хихикнул:

– А тебе бы понравился тот, кто считает тебя пустым местом? Просто ничтожеством?

В памяти Семирамис промелькнуло столько белых лиц, что она не смогла бы выделить кого-то одного для ответа на этот вопрос.

– Нет, мой милый мальчик. Мне бы точно не понравился.

– Ну, тогда и от меня такого не жди.

Бум…

На этот раз Чарльз метнул нож с такой силой, что лезвие загудело.

– Мне кажется, ты рад, что выгнал Джонса, – сказала Мадлен, когда они встретились в следующий раз у разрушенной церкви.

– Проклятье! Ты же знаешь, я это не подстроил!

– Успокойся, милый. Конечно не подстроил. Но все же ты рад. – Она коснулась прохладной ладонью его щеки. – Я ведь уже неплохо тебя знаю. У тебя и так слишком много работы, а ты собираешься взвалить на себя еще больше. Джонса вполне можно было уволить через неделю или даже через месяц. Но ты захотел добавить его обязанности к своим немедленно. – Она нежно поцеловала его. – Ты выглядишь очень уставшим, дорогой. Пойми наконец, ты ведь не из камня.

Орри вдруг показалось, как будто Мадлен, вольно или невольно, направила яркий свет прямо в те потаенные уголки его души, где он прятал мысли и чувства, которых стыдился сам. Ее проницательность разозлила его. Но, как и всегда, он не мог долго на нее сердиться. Возможно, это понимание пришло к ней случайно, а возможно, именно так и проявляла себя истинная любовь – когда один человек заглядывает в душу другого и не ужасается тому, что там увидел.

Он заставил себя улыбнуться, хотя улыбка и получилась невеселой.

– Похоже, ты открыла мой секрет. Тяжелая работа и наши с тобой встречи – только это и не дает мне сойти с ума.

В глазах Орри была такая боль и такое отчаяние сквозило в его голосе, что Мадлен просто обняла его и ничего не ответила.

Двадцать девятого января 1850 года сенатор Клей представил конгрессу свои восемь предложений.

В Резолюте их уже горячо обсуждали. Двое дядей Джастина, оба процветающие торговцы из Колумбии, были изгнаны из общества здешних Ламоттов, потому что, сидя за столом у своего племянника, заявили, что южанам непременно нужно пойти на компромисс, а не проявлять узколобость, как обычно. Тем более что расстановка сил в стране продолжала изменяться не в пользу их региона; в палате представителей конгресса только девяносто членов из двухсот тридцати четырех представляли рабовладельческие штаты.

Джастин долго не мог успокоиться после того вечера, снова и снова возмущаясь ересью, предложенной его дядьями. Муж Мадлен совершенно не выносил, когда кто-то высказывал точку зрения, отличную от традиционной, а стало быть, от его собственной. Эта его черта в немалой степени способствовала тому, что жена все чаще и чаще мечтала сбежать из дома.

Не делала она этого по нескольким причинам. Во-первых, Мадлен продолжала считать такой поступок постыдным. Но даже если бы она, уступив своим принципам, решилась на побег, ей пришлось бы бежать в одиночку, потому что она не могла просить Орри разделить с ней ее позор. А значит, она должна была смириться с тем, что никогда его не увидит. Сейчас им хотя бы удавалось видеться почти каждую неделю.

Другая причина, почти такая же серьезная, возникла постепенно за последние пару лет. Когда Мадлен только приехала в Резолют, она еще ничего не знала о жизни на плантации. После большого города все здесь казалось ей чужим и непонятным. Однако она была полна решимости справиться со всеми трудностями, и хотя брак очень скоро принес ей одни разочарования, эта решимость со временем не только не ослабела, а, пожалуй, даже окрепла. Мадлен быстро поняла, что Резолют остро нуждается в человеке, который каким-либо образом сглаживал бы здешнюю порой невыносимую жизнь. В ком-то, кто незаметно и насколько это возможно защищал бы интересы чернокожих рабов, делая их долю чуть более терпимой.

Договорившись с кухонными помощниками, она тайно переправляла в поселок рабов дополнительную провизию. Она брала небольшие суммы денег из домашних расходов и копила их, чтобы купить им потом какую-нибудь одежду получше или лекарства для больнички. Она научилась определять простые недуги и лечить их традиционными средствами, как делали многие жены плантаторов в колониях. Но самое главное – она всегда пыталась смягчить чрезвычайно суровые наказания, которые назначал ее муж.

Например, после ссоры с дядьями он искал, на ком бы выместить злобу. Ему подвернулся Том, четырнадцатилетний мальчик, работавший в доме. Джастину показалось, что раб недостаточно хорошо отполировал какую-то латунную вещицу в холле.

В ответ на вопросы хозяина испуганный мальчик лишь что-то несвязно пробормотал. Джастин тут же обвинил его в дерзости и приказал дать ему двадцать ударов хлыстом. Мадлен пыталась возражать, как всегда возражала против жестокости. Но Джастин, не обратив на ее слова никакого внимания, как ни в чем не бывало ушел, обронив какое-то высокомерное замечание насчет женской чувствительности. Через несколько минут Мадлен уже бежала к поселку рабов, чтобы найти помощника надсмотрщика, который должен был исполнять наказание.

Задача у нее была непростой. Если бы она только отменила приказ Джастина, то подвергла бы опасности самого надсмотрщика, так что она могла лишь просить его бить как можно легче.

– Я постараюсь, мэм, – сказал огромный негр, которого звали Сэмюэль, – только я с мальчишкой-то должен сделать кое-что похуже. Мистер Джастин велел вылить ему на раны ведро.

– Ведро чего?

Растерянный негр отвел глаза.

– Ты меня слышишь, Сэмюэль? Что в ведре?

– Так ведь скипидар, мэм.

– О боже! – Мадлен прижала ладонь ко рту. – Это же убьет его!

– Мистер Джастин… – Сэмюэль грустно пожал плечами, – похоже, совсем не в себе. Но мне придется это сделать.

Мадлен сжала руки перед грудью, судорожно пытаясь что-то придумать.

– Сэмюэль, если это ведро тебе подаст кто-то другой, ты не будешь в ответе за то, что в нем находится.

Негр уставился на нее, начиная понимать:

– Да, мисс Мадлен, верно.

Ему хотелось улыбнуться, но он не осмелился.