Николай Хайтов - Капитан Петко-воевода

Так шли дела вплоть до осени 1870 года, когда Петко однажды получил от своего побратима тайное послание: Сидерис просил воеводу прийти к нему в тот же вечер, причем непременно одному, потому что он должен ему сообщить важную новость.

Как раз в тот день Петко собирался распустить на зиму свой отряд (до весны его люди укрывались в окрестных селах), но, получив записку Сидериса, оставил все дела, взял с собой двух человек и отправился к своему другу, который жил возле овечьего зимовья, в двух часах пути от усадьбы Хакы-бея. Обоих своих спутников Петко оставил у верного ятака, в расположенном неподалеку болгарском селе, и один двинулся дальше, туда, где ожидал его Сидерис с какой-то важной вестью. То, что Сидерис просил его прийти одного, не вызывало у Петко никаких подозрений, он уже не раз бывал у побратима без всяких сопровождающих. Сидерис в таких случаях бывал особенно откровенным, и Петко, попивая подогретую ракию [15] Ракия — виноградная или плодовая водка. , в приятной беседе узнавал все новости.

Девятнадцатого октября — вот тот день, вернее вечер, когда Петко быстрым шагом направился на свидание к Сидерису. И поскольку шел он не дорогой, а тайными, гайдуцкими тропками, то прибыл на место в четыре часа утра 20 октября. Сидериса он застал дома. Тот, как всегда, очень обрадовался побратиму, сердечно приветствовал его, предложил сесть, захлопотал, поднес фляжку ракии, чтобы поскорей прогнать усталость. Греясь у жаркого огня, побратимы повели тихую беседу. Но не прошло десяти минут, как Сидерис вдруг схватился за живот и застонал, лицо его скривилось от боли.

— Что с тобой? — спросил Петко.

— Живот схватило! — отвечал тот, продолжая стонать и корчиться.

Решив, что побратим простудился, Петко вскочил, нашел джезве [16] Джезве — медный кофейник с длинной ручкой. , вылил туда ракию из фляжки, чтобы подогреть; теплая ракия в таких случаях очень помогает. Но когда он нагнулся к огню, что-то тяжелое ударило его в спину, чьи-то руки сдавили горло и стали душить.

Ошеломленный гайдук ощутил на шее горячее дыхание Сидериса.

Всего мгновение потребовалось воеводе, чтобы понять, что он предан и находится на волоске от гибели. Будучи сильнее Сидериса, он сбросил с себя коварного врага и после молниеносной борьбы прижал его к земле коленом. Пока Петко доставал из-за пояса кинжал, предатель успел трижды крикнуть «Юруин! Гитим! Юруин гитим!» («Нападайте, я погиб»), но тут кинжал вонзился ему в грудь и, залитый собственной кровью, Сидерис испустил дух. В тот же миг раздался залп из 50—60 винтовок.

Поняв, что он окружен со всех сторон, Петко не потерял присутствия духа, мигом погасил огонь, чтобы снаружи не было видно, что происходит в помещении, ощупью нашел свое ружье и дважды выстрелил сквозь дверь. Короткая пауза, последовавшая за выстрелами, позволила ему оглядеться вокруг. В углу он заметил мешки с шерстью. И вот один из мешков уже вылетает из двери, а притаившиеся во тьме неизвестные, приняв мешок за человека, осыпают его пулями. Та же участь постигла второй мешок, третий, четвертый… Мешок за мешком бросал Петко за дверь под пули осаждающих до тех пор, пока в помещении не осталось ни одного мешка.

Но осада есть осада, к тому же стало светать, с каждой секундой шансов на спасение оставалось все меньше. Тогда Петко пришла в голову счастливая мысль: ползком пробраться между мешками и, напав на осаждающих, саблей проложить себе дорогу. В следующую минуту он уже полз, извиваясь, как змея, с ружьем в одной руке, а другой волоча за собой два самых больших мешка. Мягкая шерсть оказалась чудесной броней, и воеводе удалось уползти довольно далеко. По временам он останавливался и стрелял то вперед, то вправо, то влево. Быть может, осаждающие в темноте приняли за гайдуков сваленные перед дверью мешки, а, возможно, их напугало неожиданное сопротивление — трудно сказать, но когда Петко вскочил, рассчитывая проложить себе дорогу саблей, он увидел перед собой не ружейные дула, а спины удирающих черкесов.

Так, благодаря своей необыкновенной силе и присутствию духа, Капитану удалось вырваться из ловушки, в которую заманил его Сидерис — как впоследствии выяснилось, с ведома своего хозяина Хакы-бея. И странное затишье, и дружба Сидериса с Петко — все это было хитро задумано для того, чтобы заманить его в ловушку. Всех мужчин из соседнего черкесского села, находившегося на землях Хакы-бея, собрали и вооружили, чтобы ночью подстеречь Петко возле овечьего зимовья и убить, но Сидерис, жаждавший получить объявленную за голову Петко награду, пожелал сам захватить «разбойника», и лишь небольшой перевес в физической силе решил поединок в пользу гайдука.

Что же касается Хакы-бея, то у него было еще больше причин желать гибели Петко. Во-первых, бесчисленные его батраки из окрестных болгарских сел, рассчитывая на заступничество гайдуков, держались, на взгляд бея, чересчур дерзко и не сгибали спины достаточно низко, как того хотелось спесивому турку. Во-вторых, Хакы-бей надеялся, что поимкой гайдука, доставлявшего столько забот властям, он заслужит большие привилегии, возьмет верх над своими соседями и соперниками. Не последнюю роль играли тут и самолюбие и религиозный фанатизм мусульманина, уязвленные постоянными победами гайдуцкого оружия. А сверх всего прочего была у него причина совсем личного свойства: Петко потребовал, чтобы Хакы-бей поставил отряду сорок пар царвулей [17] Царвули — крестьянская обувь из сыромятной кожи. , определенное количество табаку, ракии и многое другое. Это служило туркам предостережением — мол, не слишком притесняйте беззащитную райю и не пытайтесь противиться гайдуцкой воле. Хакы-бей не отказался послать в лес требуемые дары, но медлил, откладывал со дня на день, а тем временем с помощью своего управляющего строил, обдумывал планы, как поймать и обезвредить Петко.

Все это Петко узнал уже после своей неравной схватки с черкесами, и его охватило желание расплатиться с Хакы-беем той же монетой. Товарищи уговаривали воеводу не распускать отряд и немедленно отомстить, но Петко решил набраться терпения, выждать удобный момент и обрушить свой удар там и тогда, где и когда это лучше всего можно будет сделать.

Весть о ловушке, устроенной Петко, разнеслась по всей округе. Чтобы объяснить свое поражение, черкесы распустили слух, будто Петко заговоренный, что его не берет пуля, и фантастический этот слух до самого конца существования гайдуцкого отряда почитался всеми истинной правдой, хотя на теле воеводы было более десяти ран.

Народ, разумеется, ликовал, что «Петух», как тоже называли Петко-воеводу, разогнал кровожадных черкесов. Что же касается Хакы-бея, то неожиданный провал замысла чрезвычайно обеспокоил и устрашил его. Хорошо зная нрав Петко, бей с полным основанием ждал, что гайдук рано или поздно с ним расквитается, и хотя воеводы пока не было ни видно, ни слышно, именно в этой зловещей тишине, думал турок, и грянет гром. И, само собой разумеется, не ошибся.