Зинаида Чиркова - Корона за любовь. Константин Павлович

Мать так и ахнула.

— Это почему? — жёстко спросила она. — Разве ты не поедешь с нами? Что это ещё за штучки? Почему у тебя всё не так, как у людей?

Михаил Петрович вылез из коляски, разминая ноги, подошёл к дочери и посмотрел в её потускневшие глаза.

— Батюшка, — едва прошептала Маргарита, — сюда будут приходить письма Александра. Я измучаюсь, ожидая вестей, не смогу же я каждый день ездить туда и обратно...

Отец долго смотрел на неё, любимицу, старшенькую.

— Будь по-твоему, дочка, — сказал он, — только где же ты будешь жить?

— Найду угол, — впервые улыбнулась Маргарита. — Привыкать, что ли?

— Поищем вместе, — предложил отец.

И они пошли по тихой коломенской улице, останавливаясь у каждого дома.

Варвара Алексеевна в изумлении смотрела на дочь и мужа, но скоро забавный лепет Николеньки отвлёк её от этого занятия.

Они вернулись нескоро, но Маргарита летела теперь как на крыльях. В почтовой конторе получила она письмо от Александра, покрыла его поцелуями, и радость её невозможно было сравнить ни с чем. Она перецеловалась со всеми своими младшими сёстрами и братьями, проникновенно сказала матери:

— Поручаю вам самое дорогое, что у меня есть. Николеньке будет хорошо с вами. Прощайте, маман, и простите всё вашей своенравной дочке...

Варвара Алексеевна расплакалась, но подчинилась невидимому и неслышимому нажиму мужа и дочери.

И скоро лишь пыль завилась клубом за поездом Нарышкиных. Маргарита осталась в Коломне...

о последнего дня мира, до начала войны с Наполеоном Константин был убеждён, что не следует вступать в борьбу с этим гениальным полководцем. С кем бы он ни говорил, он не позволял себе отзываться о Наполеоне неодобрительно. Однажды в Твери, будучи в гостях у своей сёстры, Екатерины Павловны, выданной замуж за Евгения Вюртембургского, племянника императрицы Марии Фёдоровны, он так горячо и резко вступил в спор с известным историком и писателем Николаем Михайловичем Карамзиным, что великой княгине Екатерине пришлось успокаивать брата. Карамзин так унизительно критиковал Наполеона, захватившего всю Европу и поставившего под ружьё всю её воинскую способность, что Константин не выдержал. Его резкость и запальчивость не ускользнули от наблюдений маленького двора Екатерины Павловны, и она, хоть и была намного моложе брата, постаралась мягко выговорить ему. Но Константин был убеждён в своей правоте, а уж если он во что-то верил, с ним трудно было спорить: он кричал, приводил не веские аргументы, старался брать угрозами и криками, от которых присутствующим делалось не по себе. Может быть, потому, что мысли его сосредоточивались лишь на победах Наполеона, может быть, потому, что он хорошо понимал: шестисоттысячная армия, собранная под знамёна корсиканца, — угроза для России неопровержимая, но Константин так люто отстаивал свою правоту, что спорившим приходилось отступать перед таким напором.

Но и теперь, в укреплённом местечке Свенцяны, где расположился пятый корпус под его началом, он старался склонить брата к мирным переговорам.

— Если надо, — горячо говорил он брату, — я сам поеду к Наполеону, пусть хоть какой-то мир, но нам не устоять под напором французов.

Александр мрачно смотрел на младшего брата. Да, он знал, что у него, русского императора, всего лишь 120 тысяч войска, а у Наполеона сосредоточено на границе 600 тысяч. Но жестокое поражение при Аустерлице всё ещё жгло ему душу. Он ненавидел Наполеона как своего личного врага, нанёсшего ему унижение и вселившего в него чувство бессилия и подавленной гордости. И Александр старался во что бы то ни стало так построить стратегию войны, чтобы даже с малыми силами русских войск всё-таки постараться достичь успеха. Прусский генерал Пфуль, к которому Александр проникся большим доверием и который славился своими талантливыми стратегическими построениями в войнах, сделался завсегдатаем в императорском кабинете в Вильно, куда Александр выехал, чтобы лично руководить военными действиями.

Однако даже Константину было видно, как слаб и несостоятелен план ведения войны, предложенный Пфулем. Это была стратегия австро-прусской тактики, как всегда, разделяющая всю армию на три части. А как раз эту тактику чаще всего использовал Наполеон — он бил эти части армий поодиночке и выходил победителем.

Пфуль предложил применить для центра укреплённый лагерь на реке Двине при Дриссе. Здесь должна была сосредоточиться важнейшая часть русских войск — основные силы — до 120 тысяч человек, чтобы защитить главные дороги, ведущие к Москве и Петербургу. Вторая армия должна была ударить во фланг Наполеона при осаде Дриссы, а третья зайти ему в тыл.

Все эти части армий были расположены очень далеко друг от друга, а Дрисский лагерь укреплён так плохо, что Наполеон шутя разрушил этот план, который Александр посчитал гениальным. Дрисса оказалась ловушкой, где могли быть разбиты все главные силы, открывались дороги на столицы империи, а фланговые армии так и не сумели даже найти противника, не говоря уж о том, чтобы ударить по нему с фланга и тыла.

Оставалось лишь спешно уходить из-под Дриссы, оставлять лагерь французам на разграбление, соединяться со всеми частями где-нибудь под Смоленском.

Сколько ни убеждал Константин брата, тот не согласился с его доводами. Обида и смертельная ненависть жгли сердце Александра — нет, он не хотел мира, слишком унизительным казалось ему такое обращение к корсиканцу. Впрочем, Наполеон не оставил и Константину надежд на мирное разрешение конфликта, в который зашли отношения России и Франции. Не объявляя войны, Наполеон тайно перешёл Неман и вторгся на территорию России.

Теперь и Константину ничего не оставалось делать, как готовить свой пятый корпус к кровопролитным боям.

Под его началом были две пехотные дивизии: гвардейская под командой генерала Ермолова и сводная гвардейская, да ещё дивизия тяжёлых кавалеристов — кирасиров — под начальством Депрерадовича. 26 батальонов пехоты, 20 батальонов тяжёлой кавалерии под его началом теперь вошли в состав первой западной армии командующего Барклая де Толли. Ещё в самом начале года корпус выступил в поход для соединения с армией из Петербурга и теперь размещался в местечке Видзах и уездном городке Свенцяны. Константин неотлучно был при корпусе во время его похода, заботился о снабжении и вооружении корпуса, хлопотал о том, чтобы гнилые сапоги, поставляемые казнокрадами, и прелое сукно, подмокший порох и негодные мушкеты заменялись качественными. Но Россия всегда славилась воровством, и поставщики императорского двора наживались на поставках провианта и амуниции, сбывая гниль солдатам и добывая громадные барыши. Кипел Константин от таких бесчестных действий, то и дело убирал негодных негоциантов [22] Негоциант — оптовый купец, ведущий крупные торговые дела, главным образом с другими странами; торговец. , но и новые действовали не лучше.