Владимир Валуцкий - Три Ярославны

— В Шароше храм разграбили. Чьих рук дело? — в упор глянула на него Агнеш.

— Не ведаю, — отвечал Ласло.

Агнеш поднялась. Взяв мешок у изголовья постели, кинула в него зеркало и пошла к двери.

— Собери людей, — приказала она на ходу.

Ласло побежал вперёд. Агнеш окружили несколько женщин, дожидавшихся её у входа.

— Кудесница добрая, — засеменила за Агнеш старуха. — Не откажи, исцели сыну ногу. Сбор винограда скоро, а он ступить не может.

— Вечером приводи, — ответила Агнеш, продолжая идти. — Все вечером приходите, сейчас недосуг мне, — сказала она, и женщины отстали.

Воины, собранные Ласло, уже ожидали предводительницу на вытоптанном посреди стана кругу, где торчал широкий пень. Агнеш ступила на него и оглядела своё воинство.

— Мне стало известно, братья, — сказала она, — что, несмотря на мой запрет, кем-то разграблено церковное имущество в Шароше и убит поп, тоже несмотря на запрет. Но попа не вернёшь, а имущество принадлежало всей общине города и вложено было такими же, как вы, бедняками. Не в наших законах, братья, грабить своих братьев!

Воины переглядывались. Ласло цепкими своими очами блуждал по их лицам.

— А поэтому, — сказала Агнеш, — велю всем до единого принести сюда свои вещи, и каждый начальник дюжины проверит их у каждого из своих. Начнём же с меня.

С этими словами Агнеш подняла свой мешок и вытряхнула его содержимое — гребёнка упала на землю, рубашка и платки, простой ножик... медное зеркало с ручкой...

Воины, Буйко и словен Любен, проводили Левенту до опушки леса. Дальше открывалась равнина и тропа спускалась по ней с холма к реке.

— Вот, господин, — сказал Любен. — Там внизу брод, а за бродом — прямая дорога до города.

— Прощай. — Буйко громко свистнул, конь под Левентой испуганно присел на задние ноги и понёс всадника вниз по тропе.

Они повернули коней обратно в лес.

— Зря ты назвал его господином, — сказал Буйко. — Нет у нас такого слова.

— Не привык ещё, — смущённо отвечал Любен. — Да и хозяйка сказала, что не враг он нам.

— И хозяев у нас нет, — сказал Буйко. — Может, ты и в Христа веруешь? — засмеялся Буйко.

— А как же, в Иисуса Христа, Божью матерь Марию. И в Дух Святой. А ты разве нет? — удивлённо спросил Любен.

— Нету их, — твёрдо отозвался Буйко.

— А кто же есть?

— Ише есть, бог-небо, — объяснил Буйко. — И богиня-земля Ноли — мать всего живого. И Луца...

— А это кто такая?

— Вида у неё нет, — сказал Буйко. — Зато она знает всё, что с нами будет, наперёд.

Любен смолк на время, обдумывая его ответ.

— Выходит, что они есть, — заключил он свои раздумья.

— Кто?

— И Христос, и Мария, и Дух Святой. Только зовутся у вас по-другому. Может, скажешь, и Сатаны нет? — ехидно спросил он.

— Нет. Ердог есть. Правитель подземного царства.

— Так он и есть Сатана! — в свою очередь засмеялся Любен, довольный, что побеждает в споре. — А ещё имя ему — дьявол, чёрт.

— Сам ты — чёрт, — рассердился Буйко, обратив в гнев свою досаду. — Погоди, вот выйдет указ короля Эндре о Боге вашем и попах, посмотрим, кто последним посмеётся.

— Про попов я и без Эндре знаю, — сказал Любен, — вон у меня на лбу от них метина. А о Боге — посмотрим, — согласился он, и спор угас, и снова мирно шагали их кони по лесной тропе.

В это время в лесном стане люди сидели группками на кругу, выложив перед собою мешки, корзины и берестяные короба. Начальники дюжин заканчивали проверку, и пока она была безуспешной.

Ласло, нетерпеливо играя нагайкой, прохаживался возле своей дюжины.

— Живей, живее, — приговаривал он. — Мы последние остались. Не медлили небось, когда крали. Ну! — подступился он к ближнему от себя воину.

Тот торопливо раскрыл свой короб и вывалил хозяйство. Деревянная ложка были там, деревянная миска, кружка из бересты.

Следующим был Дьюла, спасённый в Шароше на площади. Дьюла развёл пустыми руками.

— А мешок твой где? — огляделся Ласло.

— Разве в ад берут с собой мешок? — весело отвечал Дьюла. — Никогда не слышал. А я ведь там, если верить епископу, тоже был уже одной ногой. Этой... нет, вот этой! — показал ногу Дьюла, и воины засмеялись. — Да и не было у меня никогда никакого мешка, честно скажу. Свирель была, точно, пергамент был... Всё псы ишпана отняли. А мешок...

— Ладно, помолчи, — сказал Ласло и хмуро двинулся дальше.

У третьего, четвёртого воинов в мешках и коробах было почти то же, что у первого. Ласло поравнялся с молодым парнем, у которого мешок ещё не был развязан. Да, похоже, парень и не собирался его развязывать.

— Ну, в чём дело, Янчо? — спросил Ласло.

— Я ничего не брал, — сказал Янчо.

— А кто брал? Я?

— Может, и ты, — дерзко отозвался Янчо. — Я не видел.

Зрачки Ласло зло сверкнули и сузились.

— Развязывай мешок, — приказал он.

— Не веришь, сам развязывай.

— Гордый! — Ласло недобро усмехнулся и обратился к соседу Янчо: — Помоги ему.

Мешок никак не развязывался. Потеряв терпение, Ласло присел, вырвал мешок у воина, рванул ремённую связку зубами, запустил в мешок руку, вытряхнул пожитки и медленно поднялся, держа в руке золотой крест с серебряным распятием.

— Значит, я брал? — тихо сказал он Янчо и ударил его другою рукой в лицо.

Вокруг стали собираться люди. Янчо, вытерев разбитые губы, удивлённо переводил глаза с креста на мешок, с Ласло на толпу.

— Не верьте, братья! Он подбросил! Не моё!..

— Так получи своё! — Ласло со свистом взмахнул саблей.

Растолкав толпу, к ним подбежала Агнеш. Янчо лежал с рассечённой головой. Словно закоченев, Агнеш глядела, как у её ног быстро растекается алая лужа.

Ласло подошёл к ней и протянул, рукоятью вперёд, окровавленную саблю. И смотрел Агнеш в лицо прямым, ясным взглядом, от которого ещё больше холодело сердце.

— Прости, не сдержался. Заруби меня — пятно на моих людях.

Агнеш с усилием шевельнулась. Ничего не ответила Ласло и через расступившихся людей, не оглядываясь, направилась через двор к своему шатру.

Вечером Агнеш сидела в углу шатра, освещённого лучиной, обхватив колени руками. На вошедшего Миклоша она глянула далёким, затуманенным взором.

— Больше ничего не сыскалось, — сказал Миклош и сел на лавку. — Не держи зла на Ласло, он больше всех старался.

Агнеш и на это ничего не ответила. Два огонька от лучины неподвижно светились в её глазах.

— Может, горожане?.. — тихо спросила она спустя время.

— А крест? С нами мельник из Шароша ушёл, он его сразу узнал... — Миклош помолчал. — Но стоит ли тебе так убиваться? — сказал он. — Имущество возместим со временем. Велика ли беда?

— Велика... Мы бились с рыцарями Петера за нашу землю, и боги были с нами. Делили добро между бедняками, и тут боги нам улыбались. И вот мы стали грабить народ, и боги отвернулись от нас. Брат пролил кровь брата. Не к добру этот знак, Миклош. — Агнеш скорбно покачала головой. — Никого здесь, кроме нас, нет, а я давно вот что хотела тебе сказать... Храбр Вата и могуч, но дороги наши всё больше ложатся врозь. Кровь его совсем опьянила и ослепила глаза...