Александр Бородыня - Крепостной шпион

— Да кабы я Вас не ударил, и меня повесили бы и жену и дочурок моих. Они же звери, — отозвался смотритель, закрывая подпол. — Русского языка не понимают, куражатся нелюди. Что тут сделаешь?

— Так почему же они меня не убили?

— Не убили потому, что хозяин не велел. Они договорились Вас к нему в усадьбу везти. Да я не понял толком, не знаю их языка-то.

За окном опять не было ни одной лошади и ни одного экипажа. Андрей Трипольский выпил кружку кваса.

— А что ж ты такой вдруг добрый стал, старик? Глупо у тебя выходит: сперва ты меня по голове поленом исподтишка, а потом сам же и спасаешь.

— Дочку мою снасильничали вчетвером, — сказал, печально опустив голову, кривой смотритель. — Если б впятером умерла бы, наверное, бедняжка. Но пятый пьяный спал. Это как раз тот, с якорем на груди. А так Марфуша только чуточку умом двинулась. Смеётся всё время, глупая.

Трипольский отворил дверь и с удовольствием вдохнул горячий вольный воздух.

— Так если ты меня отпустишь, старик, тебя же повесят, — сказал Трипольский другим, уже почти дружелюбным, тоном.

— Будем надеяться, минует чаша сия, — отозвался смотритель, протягивая Андрею его саблю. — Возьмите. Когда вернутся изверги, скажу, что Вы сами развязались и бежали. Может быть, скажу проезжающие купцы помогли, и вы кричать стали. Они помогли, что ж с меня возьмёшь. Но простите великодушно, барин, лошади я вам не дам. Потому, что тогда уж точно повесят.

Даже не кивнув на прощание убогому смотрителю, и уж, конечно, не поблагодарив его никак, Трипольский отошёл от станции, наверное, версты на две и остановился, не понимаю что же ему делать дальше. Как поступить.

Очень долго стоял Андрей посреди дороги. Нужно было возвращаться назад в Петербург. Вот так, без лошадей, догнать беглецов не оставалось ни одного шанса. Он подумал так: «Пусть всё решит случай. Буду ждать первых проезжающих. Не захотят остановиться — силой остановлю. Если коляска будет в сторону Петербурга, то возвращаюсь назад, если в сторону Новгорода — попробую всё же настичь негодяя.

Небольшая почтовая карета появилась очень не скоро. Уже садилось Солнце, когда Андрей Андреич забрался внутрь экипажа и, откинувшись на жёсткой скамье, заснул, мгновенно потеряв силы.

Если б он знал, что от Анны Владиславовны Покровской его в эту минуту отделяют всего каких-то десять вёрст. Что вовсе не убегает она в эту минуту, а сидит в деревенском доме, ожидая чем закончатся переговоры графа Виктора с местным священником, то уж, наверное, поступил бы совсем иначе. Но Андрей Трипольский не знал этого.

И в то время, когда отворилась дверь избы, и улыбающийся Виктор Александрович объявил девушке, что договорился о венчании, сказав, что венчают уже через час, Трипольский покачивался в почтовой карете, уносящий его назад в сторону Петербурга.

В церковном зарешеченном окошке покачивалась и покачивалась зелёная крона. От этого качания у Анны Владиславовны немного кружилась голова. Одетая в белое простое платье, только час назад взятое здесь же в деревне, девушка замерла в ожидании.

Как и пристало, рука об руку, жених и невеста вступили в церковь, но вышла какая-то неприятная заминка. Приблизившись к графу, какой-то плохо одетый человек шепнул Виктору Александровичу на ухо несколько слов, и жених исчез, обещав через минуту вернуться.

В церковной полутьме сверкал, мутно, небольшой иконостас. Здесь было бедно и пустовато. Толпились в углу какие-то крестьяне, бабы, поправляющие платки, косились на замершую Анну, но никто ничего не говорил.

«Что же я с собой делаю? — вдруг, будто очнувшись, подумала девушка. — Зачем я бежала? Кому и что хотела я доказать этим бегством? Дядюшке? Княгине Ольховской? Я хотела, чтобы меня обманом или силой не выдворили из дома, чтобы не выдали замуж поскорее. А что же совершила? Бежала сама и теперь буду венчаться с человеком, которого почти не знаю. Нужно повернуться теперь и уходить. Нужно теперь же назад в Петербург. Граф, наверное, простит меня, он человек, по всему великодушный. Может быть, мы когда-то и повенчаемся с ним, но только теперь, позже. В храме Рождества Богородицы будут подарки, цветы, поздравление, бал, путешествие за границу. Я не могу так».

Но все эти мысли оказались напрасны. Виктор Александрович вернулся, как обещал, через минуту.

— Батюшка, можно начинать, — обратился он к священнику. — Повенчайте нас теперь же.

Как в тумане видела Анна золотые качнувшиеся венцы, кольца. Она слышала, как звучит нараспев:

— Венчается раб божий Виктор рабе божьей Анне…

Анна слышала свой собственный голос, произносящий короткое и окончательное: «Да».

«Я уже замужем! — с удивлением поняла девушка, оказавшись на улице среди деревни. — Я замужем за этим странным человеком. Как это произошло? Не понимаю. Но как это произошло?»

— Вы муж мой уже или всё мне приснилось? — беря Виктора за руку, спросила она.

— Я муж Ваш, Анна Владиславовна, — отозвался Виктор. — И я думаю, что сегодня мы не поедем дальше. Мы заночуем здесь же в деревне, а уже завтра, как-нибудь с Божьей помощью, доберёмся до моей усадьбы, и я подарю Вам снежного рысака с чёрной звездой на лбу.

Для новобрачных освободили крестьянскую избу. Самые, из живущих здесь, зажиточные крестьяне отправились всем семейством спать на сеновал.

«Почему он говорит такие глупости? Почему голос его переменился? Почему он больше не держит меня за руку? — думала Анна, устраиваясь на ночь. — Почему не идёт ко мне? Он смог бы воспользоваться слабостью моей и раньше, ещё до венца. Почему он ушёл куда-то? Теперь-то, после того, как соединил нас Бог? Почему тянет? Неужели он боится меня? Может быть, я сказала что-то не так, и Виктор желает проучить меня? Где же он? У нас должна быть первая брачную ночь, почему я в этой жаркой избе в полном одиночестве?»

Светила полная яркая Луна. Анна Владиславовна подошла к окну. Было так светло, что каждый узорный листочек на дереве рядом с домом разглядеть было можно. Во дворе было пусто, и вдруг прямо перед окном, вынырнув ниоткуда из темноты, возник граф Виктор.

— Ну где же Вы ходите, — возмущённо сказала она. — Идите же, идите сюда.

Виктор отрицательно покачал головой

— Ну что ж Вы не идёте?

— Завтра, — сказал Виктор. — Завтра мы приедем в моё поместье и тогда… Я не хочу, чтобы наша первая ночь осталась в избе. Я хочу запомнить её на всю жизнь.

Если бы Анна Владиславовна знала, какой на самом деле будет её первая брачная ночь, наверное, в тот же час сбежала бы из деревни. Если бы не нашла лошадь, ушла бы пешком подальше от графа Виктора, подальше от своей страшной судьбы. Но девушка не ведала ничего о будущем. Она прилегла на постель, накрылась по грудь одеялом, и прошептала, прежде чем заснуть: