Станислав Венгловский - Полтава

— Э, так ты и царя намалюешь? И не страшно? А вдруг снова что не так? — предостерегает Денис, сам не зная почему.

— Нет, брат, сейчас надо воевать, — вздохнул Петрусь. — Не время для малевания.

— То-то же. Царя и я видел. Хвалил нас, кто от шведов вместе с Галаганом удрал. А отличил одного Галагана. Простые казаки ему все на одно лицо, — не унывает Денис.

— Всё изрублю, что пахнет Мазепой! — повторяет Степан.

Братья встретились в Веприке неожиданно. Денис приехал со своим сотенным кашеваром, потому что в местечке теперь ежедневно собираются базары. Хлопы из окрестных сёл привозят продовольствие, и ещё не добираются они до заснеженных валов, а уже всё продано. Веприк так же переполнен православным людом, как Гадяч — шведами. Для многих, кто лишился крова, дорога пролегает через Веприк, и много кто, особенно беженцы с маленькими зарёванными ребятишками, одетыми в длиннополые свитки, с узлами на санках, где вперемешку одежда и прочее барахло, переживают под стрехами морозы, полагая, что шведы сейчас не выступят из Гадяча, пока дороги завалены снегом, а если и попробуют, так здесь достаточно средств для отражения войск.

Сам Веприк на высоком месте, подпоясан двумя речками. В центре — каменная церковь, перед ней — широкая базарная площадь, корчмы, далее — хаты под заснеженными крышами. Славно в местечке.

А зима суровая. Снегу полно. Даже кавалеристы генерала Ренне не рискуют искать у супротивника слабого места. Кавалеристы подкармливают усталых животных, а сами греются горелкой. Вообще, вокруг Веприка полно царских драгун и казаков Скоропадского. Надо всеми драгунами здесь власть генерала Инфлянта, а над казаками — полковника Галагана. И те и другие нападают на шведские обозы, уничтожают небольшие отряды, ловят гонцов с письмами и пакетами.

За хорошую службу полковник Галаган сделал Дениса сотником — вот и у Дениса теперь полно забот.

Шведы, захватив Гадяч, протянули было руки и к Веприку. Да веприковцы кликнули на помощь царских солдат и вместе с ними оказали доброе сопротивление. Потому и сейчас в Веприке набралось немного солдат, достаточно — хлопов.

Братья — частые гости в Галиной хатёнке, в человеческой кутерьме, где всегда полно беженцев, как и во всяком веприкском строении. Слушают песни, припоминают, до чего хорошо было в родном селе.

— Черевички мои, черевиченьки, — выводит певунья Галя.

Эта песня звучит здесь часто. Привыкла девушка к казацкому убранству, привыкает теперь и к тому, что, когда она нахлобучивает на голову косматую шапку, убирая под неё длинные густые волосы, старая хозяйка хатёнки, что бы ни делала, всплёскивает руками и опускается на скамейку. Толкает хлопцев, беженцев:

— Чистый казаченько! Ей-богу!

Вообще-то, в казацкой одежде Галю не узнают даже чернодубцы, такие, правда, нечастые на веприкских улицах. А в Веприке первый встречный хлоп сам по себе кажется настоящим казаком. Никто здесь не спрашивает о компуте. У каждого если не сабля на боку, так острый топор за поясом или в руке пика. Каждому чудится, будто он теперь и есть самый надёжный защитник своей земли.

Дениса не волнует утраченная парсуна — он её не видал. Денис уже пропил монету шведского короля, но его по-прежнему все знакомые расспрашивают о тон невероятной встрече.

— Припрётся король сюда — вот увидите! Я так и генералу Ренне сказал! — повторяет часто Денис.

— Пускай! — охотно поддерживает этот разговор Петрусь, забывая о своей беде. — Лишь бы конницу здесь не заперли. Нет фуража. А что людей много, так еды хватит. И оружие у многих...

Галя, припевая, тоже посматривает на саблю, подарок Петруся, теперь повешенную под тёмными иконами среди моря вышитых рушников. Мысленно снова примеряется к сражению. Старая хозяйка поощрительно кивает головой:

— Смолоду и я носила казацкий строй. Такая наша бабья доля на Украине. Сейчас зельем помогу, раны вылечу. От хаты к хате ходила и собирала полотняные тряпки на корпию.

Олексей и Демьян тоже наведываются послушать Галиных песен. Расспрашивают Петруся, не наткнулся ли где на гетманскую парсуну. Староверский отряд занимает немалый дом над самой речкой, за валом. Хозяин его, богатый есаул, удрал к Мазепе. Демьян и Олексей дожидаются, когда встретятся с врагом. Но Степану в помещении не усидеть. Он торопливо выведывает всё возможное о короле.

— Я бы его задушил! Мне смерть не страшна.

— Не успеть! — прерывает Денис. — Охрана.

Из окошка видны три чугунные пушки, направленные с вала стволами на лес, в сторону Гадяча. Возле них — никого. Пушкари держатся возле хат, тёплых шинков да корчем. Пушкаря греет стрельба, известно.

Степан, изучив в крепости каждый уголок, морщится, наведываясь ежевечерне в хатёнку:

— Даже охраны нет! Денис, скажи хоть ты! Кое-где солдаты на валах. Я сам ночую возле пушек. А куда смотрит полковник?

Полковник Фермор, командир Переяславского царского полка, недавно присланного в помощь, назначен комендантом крепости. Получается, он так беспечен? Или уверен... Солдаты ночью отдыхают.

Денис только руками разводит. Фермор — полный здесь хозяин.

За валами, покрытыми снегом и потому вроде бы ещё более низкими, чем в самом деле, — бесконечные неведомые леса. Никто не пробивает след на Гадяч или пусть даже в том направлении, где враг. А зима подсыпает и подсыпает белого пуху. Пути протоптаны лишь в другом направлении: на Бобрик, на Каменное. За теми сёлами, где-то в Лебедине да в Сумах, — главное царское войско.

А получилось всё так.

Сначала был выстрел, резкий крик. Потом отозвались на церкви колокола — тогда уже беспорядочно застучали ружья. Степан первый взглянул на гадячскую дорогу: из лесу пробивают след всадники... Выстрелил. И закричал.

Пока церковный звон растревожил мёрзлый воздух, шведы уже начали охватывать крепость быстрой конницей, чтобы пробиться на бобрикскую дорогу, отрезать отступающих, однако из местечка раздались команды. Царская конница, опережая нападающих, в снежной пыли, в криках да в конском ржании, уже подминала копытами дорогу.

На валах мелькнула прыткая фигура полковника Фермора. Он в огромной шапке с пёрышком. Стеной выросли солдаты.

— Стреляйте из пушек! — бросился к полковнику Степан. — Быстрей!

Полковник даже не взглянул на малорослого казака, однако оттолкнул пушкарей в широких кожухах с длинными рукавами и собственноручно навёл тёмные стволы. Затем махнул рукой. Всё исчезло в чёрном дыму. Пушки вскоре ещё послали огонь, и крик замер у врагов в горле. Они уклонились как можно дальше в лес, не оставляя тем не менее своего намерения угнаться за русской конницей, которой командует сам генерал Ренне. Однако кавалеристы генерала Ренне вовремя просочились из местечка, а в крепость сбежались те, кому в ней оставаться...