Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Еще немного – и мы на месте, – сказал фермер, пристально вглядываясь в темноту, в надежде увидеть фонари венецианских галер.

Они дали коням немного передохнуть, потом снова вонзили им в бока острые стремена.

– Огни, – произнес Никола. – Корабельные огни!

– Вперед! – скомандовал Дамасский Лев.

И они понеслись сквозь поля, где виднелись развалины ферм, почти стертых с лица земли турками. Спустившись к морю, они принялись кричать:

– На помощь!.. На помощь!.. Христиане!..

В бухте Капсо, притаившейся между скалами, стояли на якоре шесть больших галер с тремя рядами весел – лучшие из всех, что смогла собрать в Адриатике Венецианская республика. Услышав крики, матросы дали из аркебуз несколько выстрелов в воздух, потом спустили на воду шлюпку с маленькой, заряженной картечью кулевриной на борту. Из причалившей шлюпки вышел офицер и направился к отряду. Матросы тем временем, опасаясь сюрпризов со стороны турок, запалили фитили аркебуз.

– Кто вы такие? – спросил офицер.

– Передайте, что Домоко вернулся и привел с собой знаменитого Дамасского Льва.

– За вами есть погоня?

– Нет. Мы уничтожили кавалерийский отряд, который за нами гнался, и теперь миль на двадцать вокруг нет ни одного турка.

Матросы подняли фонари и одного за другим внимательно рассмотрели беглецов. Затем офицер сказал:

– Прошу на борт. Лев Святого Марка дает вам убежище на своих галерах.

Себастьяно Веньеро, позднее обессмертивший свое имя в битве при Лепанто, был самым отважным из всех венецианских адмиралов. С юных лет, как это было принято в семьях венецианских патрициев, он и душу, и тело отдал морю. Он ходил в дальние плавания, особенно по водам варварского Востока, где почти всегда была опасность, что несколько турецких галер ринутся на абордаж. Когда же началась война с турками, опытный моряк, возведенный в ранг адмирала, хотя ему и сравнялось уже семьдесят два года, сыграл важнейшую роль в обороне Кипра.

Имея в своем распоряжении несколько далеко не новых кораблей, он поистине творил чудеса, и так могло бы продолжаться и дальше, если бы адмирал Анджело Дзане, спокойно зимовавший в заливе Архипелага, поддержал его и отправили ему на подмогу свой флот. До того как его послали сражаться с турками, Веньеро был главнокомандующим в Брешии, где снискал себе титул Мудрейшего, затем в Удине, в составе делегации республики, он вел переговоры об урегулировании пограничных конфликтов с Австрией с представителями Фердинанда I и показал себя отменным дипломатом.

Однако он был человеком действия, и ситуации, где все решалось на уровне слов, его не устраивали. Он имел достаточный опыт столкновений с турками и люто возненавидел этих варваров.

Османская мощь к середине 1500 года опасно возросла, и турки уже не считались ни с договорами, ни с конвенциями. «Вперед, с нашими саблями и с нашими галерами!» – так орали фанатики, всегда готовые умереть за Магомета.

Хотя Европа и была напугана, однако ничего не предприняла, чтобы с самого начала сбить непомерную спесь с этих обитателей Востока. Их гордыня потом бесславно потонула в битве при Лепанто. Свои колонии и серьезные интересы на Востоке имела одна Венеция. Генуэзцы и испанцы держались в стороне, втайне надеясь уничтожить Светлейшую республику, которая стала слишком могущественной. В конце 1569 года до Константинополя докатилась явно преувеличенная весть о том, что в венецианском арсенале случился пожар и весь флот сгорел. Тогда правил султан Селим, большой любитель кипрского вина, отнюдь не обладавший огромной энергией Магомета II. Решив, что этот пожар одним махом ослабил морское могущество Королевы Адриатики, он, как разбойник с большой дороги, который требует «кошелек или жизнь», тут же объявил войну и отправил к Кипру триста галер с сотней тысяч солдат. Хотя венецианский флот в то время сильно поредел, Венеция, привычная к стычкам с турками, приняла вызов. Не получив поддержки других христианских стран, она послала к восточным берегам Средиземного моря свои галеры под командованием Дзане и Веньеро, который был назначен комендантом злополучного острова. Слишком поздно, остров было уже не спасти.

Несмотря на преклонный возраст, вступив в крупную военную кампанию, Веньеро держался как молодой. Он отважно взял замок Сопото на Корфу, который стойко держали турки, и, чтобы воодушевить экипаж, сам ринулся на штурм, в мягких сапогах, надетых под доспехи, поскольку глубокая рана, полученная в морском сражении с Али-пашой, все никак не затягивалась. Вдохновленный успехом, старый солдат предпринял попытку взять замок Маргарити, неистово атаковал крепость Мойна, расположенную на южной оконечности Мореи, и отплыл к Кипру, хотя и знал, что мусульмане собрали могущественную эскадру.

К несчастью, он прибыл слишком поздно. Никозия была уже разрушена турками, и почти все население перерезано, а Фамагусту взяли в кольцо сто тысяч янычар. Голову Николо Дандоло уже зашвырнули в бастион осажденного города, в устрашение венецианским военачальникам, которые не желали сдаваться. Хотя Себастьяно Веньеро и не получил никакой поддержки от Дзане, он все же предпринял экспедицию на Кипр, однако рана на ноге вынудила его застрять в Кандии для лечения. Даром времени он там не терял и, как подобает настоящему адмиралу, пестовал свои поредевшие экипажи, готовя их к решающему сражению с мусульманами.

Тем временем Венеция, напуганная проявлениями необузданной мощи турок, грозившей лишить ее всех восточных колоний, обратилась к папе Пию V, чтобы тот убедил христианские страны, во имя защиты веры, выслать ей на помощь свой флот. Папа не остался глух к крику о помощи Светлейшей республики, он сумел уговорить короля Испании Филиппа II послать в Италию сильную эскадру под командованием Джанандреа Дориа и предоставил в распоряжение Венеции свои римские галеры под командованием Маркантонио Колонна.

Однако Испания вовсе не была заинтересована в том, чтобы оказывать эффективную помощь Венеции, которая доставила ей немало хлопот на суше, на равнинах Ломбардии. А потому испанский флот долго выжидал, прежде чем взять курс на залив Суду, на остров Крит, где его с нетерпением дожидался пылкий Веньеро, чтобы наконец атаковать эскадры свирепого паши. Но все это было лишь видимостью помощи, ибо никто из союзников не имел желания отведать острых османских скимитаров. Не считая себя достаточно сильными и понимая, что Кипр уже захвачен, а Фамагуста вот-вот падет, они спокойно устроились на зимовку в уютном заливе.

Несмотря на свою рану и на нерешительность Дзане, Себастьяно Веньеро не оставался в бездействии. Лишившись двух эскадр под командованием венецианцев Каналя и Квирини, которые отступили перед галерами паши, уже взявшими курс на Крит, он замыслил сложный план: преградить противнику путь к возвращению. Он хотел попытаться помочь Фамагусте, стоявшей на краю гибели, но, брошенный всеми союзниками, ускользнул от галер паши, уже готовых захватить Кипр, и вернулся в Италию в ожидании лучших времен и более надежной помощи.