Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Тут вернулся адмирал, держа в руке письмо с большими печатями.

– Вот, это передашь паше, – сказал он, протягивая письмо албанцу. – Если он спросит, что в письме, отвечай только, что там известия от султана. Может, ничего и не выйдет, но Али не Магомет, должен же он допустить хоть одну оплошность… Не страшно?

– Нет, господин адмирал, – отвечал храбрый албанец. – Если шлюпка готова, то я пошел, и Никола со мной.

– Я готов, – отозвался грек. – Я один знаю, как расставлена эскадра паши на рейде возле Кандии. Был бы у меня греческий огонь, я без промаха спалил бы флагманскую галеру.

– А мой сын? – вскричал Дамасский Лев.

– Вы правы, синьор. Из-за мальчика мы не можем предпринять слишком дерзкие вылазки.

– Никола, хочешь, я поеду с тобой? – спросил Мулей-эль-Кадель.

– Нет, – отрезал адмирал. – Турки были бы счастливы снять с вас кожу. Пусть действуют эти парни, они смерти не боятся.

– Шлюпка готова? – спросил Мико.

– Готова, – отозвался один из офицеров. – Осталось только в нее погрузиться.

– Пошли, Никола.

– Еще одно слово, – сказал адмирал. – Я думаю, вы доберетесь до залива Кандии часов за двенадцать. Ветер как раз подходящий, чтобы идти на восток. Постарайтесь подойти ближе к вечеру: если паша угодит в наши сети, мы не оставим ему времени сообразить, с кем он имеет дело – с турками или с венецианцами. А теперь вперед, мои храбрецы, и да хранит вас святой Марк.

Грек и албанец прошли по галере в сопровождении двух молодых офицеров и по веревочному трапу спустились в шлюпку, которую удерживали на месте матросы, ибо ветер дул довольно сильный.

Шлюпки такого типа венецианцы называли каиками. У них был короткий и широкий корпус, и они прекрасно шли под парусом, если ими управляла рука опытного рулевого.

– Уступайте место, дальше мы сами, – сказал грек матросам.

– Счастливого пути, синьоры, – отвечали венецианцы, поднимаясь на борт галеры.

– Я на руль, ты на паруса, – сказал грек Мико. – У всех албанцев за плечами хорошая практика в озере Скутари.

– И очень немногие из горцев прошли его от берега до берега, как я, – отозвался верный слуга Мулея-эль-Каделя. – Я бы сразу мог стать марсовым высокого класса.

Фал выбрали вместе с кранцами, каик поймал ветер и начал быстро удаляться на восток. Ночь стояла очень красивая, хотя и безлунная, море едва колыхалось. Дул ровный и довольно сильный западный бриз, и на скалистый берег время от времени набегали волны, разбиваясь с пушечным грохотом.

– Думаю, мы дойдем до Кандии без особых усилий, – сказал грек Мико, затягивая шкот широкого кливера.

– Отлично. Но нам надо договориться, приятель, где я тебя высажу.

– Милях в двух от города находятся скалы, и в них есть пещеры, вполне пригодные для жилья. Там меня и высадишь.

– А я пройду на шлюпке до самой галеры паши.

– Здесь по берегу пройти не получится, можно напороться на выстрел из аркебузы конного арабского патруля. Письмо не успеешь даже достать.

– А как я тебя потом заберу?

– Делай все, что возможно будет сделать. Обо мне не беспокойся. Я знаю остров и все его лазейки и укрытия. Если турки захотят меня найти, им придется очень постараться.

– Как думаешь, паша попадет в наши сети?

– Кто его знает? Он никогда никому не доверял, но сдается мне, получив письмо от султана, медлить не станет и снимется с якоря.

– Эх, удалось бы мне только забрать у них мальчика до того, как они снимутся с якоря!

– Это абсолютно бессмысленная затея, которая может стоить тебе жизни, вот и все. С него не спускают глаз.

– Каюта на шканцах?

– Да, на шканцах.

– Ладно, посмотрим, – сказал албанец; казалось, в голову ему пришла какая-то мысль.

– Особенно остерегайся Хараджи.

– Я знаю, чего стоит эта стерва.

– Она тебя не знает в лицо?

– Нет.

– А ты ее?

– Я видел, как она билась с моей хозяйкой и смог ее хорошо разглядеть. Такую не забудешь.

– Никто не сможет отрицать, что племянница паши очень хороша собой, – сказал грек.

– О нет! – возразил албанец. – Я бы на ней ни за что не женился, и мой господин правильно сделал, что ее бросил.

– Кто знает, был ли бы он сейчас жив. В жилах Хараджи течет дурная кровь, которая, похоже, все время жаждет резни. Отпусти-ка фор-стеньги-стаксель [32] Стаксель – косой парус треугольной формы; фор-стеньга-стаксель – снасть, с помощью которой поднимается парус. , а парус чуток прибери.

Ветер крепчал, поднявшиеся волны с грохотом бились вокруг шлюпки. Под водой вспыхивали какие-то странные огни. Должно быть, на глубине двух-трех метров скопились медузы и от них шел свет, словно от электрических лампочек. Никола внимательно оглядел довольно низкий, без всяких скал, берег, видневшийся в нескольких милях, потом снова уселся к рулю и сказал:

– Все будет хорошо.

Солнце застало их в четыре утра перед пустынной маленькой гаванью, сильно вдававшейся в берег. Когда-то здесь, наверное, была крупная рыбачья стоянка, однако турки уничтожили не только лодки и сети, но и самих рыбаков. Видимо, резня произошла совсем недавно, поскольку в прозрачной и спокойной воде бухты Никола и албанец разглядели тела двоих обнаженных людей, привязанных к якорю галеры.

– Какая гнусность! – сказал грек, и кровь бросилась ему в лицо. – И трупы, повсюду трупы!.. Мусульманский пес все никак не насытится христианской кровью.

Хотя на берегу не было видно ни патруля, ни янычар, а на море – ни одной шлюпки, они все же из предосторожности спустили паруса и встали на завозный якорь, предварительно запалив фитили аркебуз. В нескольких шагах от берега виднелась полуразрушенная лачуга, которая в случае опасности могла послужить убежищем.

– Если они явятся, мы их встретим, как на ферме у Домоко, – сказал албанец.

Они сошли на берег и приготовили себе завтрак, благо адмирал снабдил их провизией, а потом затаились в песчаных дюнах в ожидании заката. От Кандии они находились достаточно далеко, но время от времени до них долетали выстрелы мусульманских бомбард, расставленных вокруг осажденного города. Гул от венецианских кулеврин долетал с большими промежутками и был почти неразличим. Окончательно успокоившись, грек и албанец дважды готовили себе еду, забравшись в лачугу, чтобы турки не заметили дымка. А потом, когда солнце нырнуло в красную, словно раскаленная медь, воду, снова подняли парус. На небе высыпали мириады звезд, и медузы, словно соперничая с ними, пронизывали темную воду яркими сполохами света. Даже длинная волна Средиземного моря не разбивалась о берег, ибо подул сирокко.

– Часа через два, а может и раньше, будем в Кандии, – сказал Никола. – У тебя сердце колотится?

– Ни капельки, – ответил албанец, пожав плечами.