Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Когда Дамасский Лев и его товарищи поднялись на флагманскую галеру, старый адмирал еще не спал и что-то обсуждал с юным, но уже доказавшим свою храбрость племянником Лоренцо, которого собирался сделать настоящим капитаном. Он сидел на просторных шканцах под тентом, положив раненую ногу на стул. Увидев Домоко и Николу, с которыми уже был знаком при других обстоятельствах и успел оценить их преданность Светлейшей республике и ненависть к туркам, он сделал движение, чтобы подняться. Но Дамасский Лев остановил его жестом и подошел как можно ближе.

– Нет, синьор адмирал, – сказал доблестный бывший мусульманин, который уже и в Италии пользовался огромной популярностью. – Вы не должны вставать, чтобы поздороваться с Мулеем-эль-Каделем.

– Дамасский Лев! – воскликнул адмирал, с живым интересом взглянув на него. – Ваше имя слишком известно в Венеции, чтобы венецианец его не вспомнил. Вы едете из Кандии?

– Да, адмирал.

– Как там разворачиваются события? Неужели этот несчастный город закончит так же, как Фамагуста?

– Город сопротивляется, жители бьются день и ночь и умирают во славу Льва Святого Марка, с именем Иисуса на устах.

– Падение города неизбежно?

– Нет, туркам надо еще здорово постараться, чтобы стянуть кольцо осады.

– Если вы, Мулей, отважились выйти из города и прийти ко мне, должно быть, у вас были на то серьезные причины.

– Паша похитил моего сына из палаццо Лоредан на Большом канале.

– Какой негодяй!.. – вскричал старый адмирал. – Чего он хотел этим добиться? Сделать из мальчика маленького мусульманина? Вы расстались с Полумесяцем, так этот разбойник задумал дать пророку нового адепта?

– Все это организовала Хараджа, – сказал Дамасский Лев.

– Владелица замка Хусиф?

– Да, адмирал.

– Она родная племянница паши, и, попадись она мне в руки, я бы ее не пощадил, несмотря на то что она женщина. Где находится ваш сын? На флагманской галере?

– Да, – сказал Никола. – Его держат под стражей в каюте на шканцах.

– С ним плохо обращаются?

– Пока нет. Я покинул флагманскую галеру три дня назад и видел это сам.

– Если не ошибаюсь, ты служил у паши матросом.

– Да, адмирал, – ответил грек.

– Ценный человек, – пробормотал Веньеро. – Сколько галер у паши?

– Двести, синьор. Все в отменном состоянии и прекрасно вооружены.

Адмирал на секунду приуныл, затем былая энергия к нему вернулась.

– Как знать… – произнес он, словно разговаривая с самим собой. – Можно устроить внезапную атаку.

Потом посмотрел в лицо Мулею-эль-Каделю:

– Вырвать вашего сына из лап паши будет нелегко. Но вы оказали Венеции слишком много услуг, чтобы я не попытался вам помочь.

– Я явился сюда еще и с другой целью.

– Говорите, Мулей.

– Хараджа, с помощью нескольких галер флота Али-паши, взяла в плен моего отца, пашу Дамаска. Его пытали, а потом посадили в подземелье замка Хусиф.

– Того самого проклятого замка, который я давно разрушил бы, если бы располагал средствами!..

– Именно так, адмирал.

– И в нем обитает племянница паши?

– Нет, сейчас она находится на борту флагманской галеры Али. Она ранена: моя жена, Капитан Темпеста, нанесла ей меткий укол шпагой перед бастионом Кандии.

– Герцогиня, ваша жена, считается первым клинком христианского мира, – сказал адмирал. – Это правда, Мулей, что она даже вас вышибла из седла под стенами Фамагусты?

– Я никогда не сожалел ни об этой ране, ни о перенесенном унижении, ведь без этого я так и остался бы турком.

– Что верно, то верно. Говорят, вы по-прежнему лучший из фехтовальщиков османской армии.

– Я им был до знакомства с моей женой. Теперь герцогиня затмила и меня.

– Вы так говорите из великодушия.

– Нет, адмирал. Как вы только что изволили заметить, моя жена – самый страшный клинок христианского мира.

Себастьяно Веньеро натянул на раненую ногу мягкий сапог, сшитый специально для него, поскольку носить тяжелые поножи ему было больно, и с усилием поднялся.

– Сражения выигрывают не болтовней, и венецианский сенат это наконец понял. Правда, слишком поздно.

Он без посторонней помощи обогнул кресло и, остановившись перед Мулеем-эль-Каделем, спросил:

– Кого первого: отца или сына?

– Сына, – ответил Дамасский Лев.

– Ах, если бы мне удалось заманить проклятого пашу в засаду из нескольких галер!..

– А почему бы и нет, адмирал? – сказал Никола. – Пусть получит письмо с приказом срочно явиться за распоряжениями к султану. Надо только раздобыть печать султана.

– У меня их две, мне когда-то подарил граф Мочениго, – ответил адмирал. – Он взял их на одной из османских галер во время своего отважного плавания у Константинополя. О! Вот был великий мореплаватель! Если бы у Венеции было два Мочениго, все эскадры Али-паши давно лежали бы на дне Средиземного моря. Но еще не все потеряно. Придет и наш черед, и османская власть будет низвергнута. Так ты говоришь, Никола, надо написать письмо турецкому адмиралу. Гм! Он слишком хитер, чтобы попасться в ловушку, но попытаться можно, нашелся бы только человек, который это письмо передаст.

– Я могу передать, господин адмирал, – сказал Мико. – Паша меня никогда не видел, и я вполне сойду за турка.

– Меня восхищает твое мужество, – сказал Веньеро. – Но учти, турки никого не щадят, и ты можешь плохо кончить: тебя либо задушат, как Лоренцо Тьеполо, либо разрежут на куски, как Асторре Бальоне, либо живьем сдерут кожу, как с Маркантонио Брагадино.

– Жестокость этих негодяев мне известна, – сказал албанец. – Уверяю вас, синьор адмирал, я доставлю письмо, если вы предоставите мне шлюпку и дадите кого-нибудь в спутники.

– Если ты меня высадишь раньше, чем мы дойдем до эскадры паши, я составлю тебе компанию, – отозвался грек.

– По рукам, приятель, – ответил бесстрашный албанец. – Синьор адмирал, теперь дело только за письмом и за вооруженной парусной шлюпкой.

– Решено, – сказал Себастьяно Веньеро. – Я очень хорошо знаю турка, и написать ему не составит труда. Будем надеяться, что паша хотя бы в этот раз оставит в стороне свою чрезвычайную осторожность и явится на встречу.

С помощью племянника он спустился на шканцы, все еще освещенные, а тем временем матросы, которым уже дали команду, спускали на воду самую лучшую и быстроходную шлюпку и ставили на нее маленький латинский парус и широкий кливер.

Взволнованный Дамасский Лев подошел к Мико:

– Сможешь?

– Я вас понимаю, хозяин. Вы хотите, чтобы я попытался забрать у Хараджи вашего сына.

– И получишь целое состояние.

– Нет, хозяин, не надо мне никакого состояния. Но вы доверили мне дело, которое я считаю выше своих сил. И все-таки обещаю вам: если смогу хотя бы попытаться, сделаю это без оглядки.