Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Дурак, это я получил такой приказ, значит тебе нечего бояться. Дай нам высадиться на берег, и пойдем вместе распечатывать письмо, хотя я знаю его содержание на память. Но прежде всего, как тебя зовут?

– Санджак.

– Так ты азиат?

– Да, господин.

– А теперь дай нам пройти и вели всем неграм, что засели за парапетами лестницы с заряженными аркебузами, идти завтракать. Нам их услуги пока не понадобятся.

Турок явно остался под впечатлением от вида Дамасского Льва, который даже в простой одежде выглядел как настоящий аристократ, подергал себя за длинную черную бороду, загасил фитили своего оружия и крикнул неграм, распластавшимся на ступеньках:

– Посланец султана приказывает вам идти завтракать. Вольно!

Услышав эти слова, десять или двенадцать аркебузиров поспешили подняться по лестнице и исчезли наверху.

Шлюпку закрепили за привинченное к причалу бронзовое кольцо с изображением вечно рычащего Льва Святого Марка, и шестеро мужчин, закованных в сталь, взяли свои аркебузы, пистолеты, палаши и палицы и высадились на пристань.

– Веди нас, – сказал Дамасский Лев коменданту. – Надеюсь, нам ты тоже предложишь позавтракать. Морской воздух возбуждает аппетит.

– Да, эфенди, и тебе, и твоим людям, – ответил турок.

Отряд поднялся по длинной и узкой лестнице, вырубленной прямо в скале. Оборонять такую лестницу вполне могли бы двое солдат, не подвергаясь никакой опасности. Затем, поднявшись еще шагов на триста, мужчины миновали подъемный мост и вошли в парадный двор, окруженный живописной аркадой в мавританском стиле, с верхними террасами, откуда высовывались любопытные женские лица.

Вопреки распоряжению идти завтракать, весь гарнизон выстроился во дворе, то ли из осторожности, то ли из уважения к гостям. Он насчитывал дюжину негров геркулесового сложения и примерно столько же курдов, которым, видимо, была доверена артиллерия.

За колоннами беседок прятались слуги и пажи, почти все негры или мулаты, а с террас долетал серебристый смех многочисленных служанок.

Новый комендант провел отряд через двор под приветствия солдат, которые, однако, не загасили фитили аркебуз, и пригласил их войти в просторный зал, тоже в мавританском стиле, где посередине весело журчал фонтан из зеленого мрамора.

Вдоль стен стояли роскошные диваны, обитые белым дамасским шелком, а над ними было развешано трофейное европейское оружие, скорее всего добытое Али-пашой у христиан, после того как он безжалостно перебил всех, кто его носил. У стены стоял стол из кедра, за которым вполне могли усесться человек двадцать, и табуретки с жемчужной инкрустацией, обитые красной рабатской кожей.

– Эфенди, – произнес комендант, который все еще выглядел несколько растерянно, – завтрак сейчас будет. Прошу тебя и твоих друзей садиться.

– Минуточку, – сказал Мулей-эль-Кадель, увидев, что в зал входит странный персонаж с длинными волосами, в высокой шляпе и в одежде из черного шелка. – Кто этот человек?

– Он был секретарем Хараджи, – ответил Санджак, и голос его прозвучал как-то нерешительно.

– Я бы сказал, он армянин.

– Он и есть армянин.

– Предательское племя, – сквозь зубы пробормотал Никола.

– Зачем ты его позвал?

– Он единственный, кто умеет читать, господин, – ответил комендант.

– Ладно, но печати султана вскроешь ты.

– Почему я, а не Хасард?

– Кто такой Хасард?

– Тот самый армянин, которого ты видишь перед собой.

– Письмо должен вскрыть комендант Хусифа, кто бы он ни был, – повелительным голосом произнес Мулей-эль-Кадель.

Он достал письмо с большими печатями султана, которое ему дал адмирал, и положил его на стол со словами:

– Ты его вскроешь, а армянин прочтет. Только лучше бы это сделать за другим столом, ведь за этим мы ожидаем завтрака.

– Завтрак готов, эфенди.

– А что, весь двор Хусифа разогнали, пока здесь нет Хараджи?

– Нет, мой господин, в Хусифе всегда хорошо жилось. У нас есть болота, где столько дичи, что мы иногда не знаем, куда ее девать.

– А!.. А есть еще христиане, что ловят там пиявок?

– Война уничтожила этот промысел, господин.

– Хорошо. Отведаем дичи с болот Хусифа.

Санджак подошел к двери, взял молоток и ударил в гонг, подвешенный к дверному косяку.

Как по волшебству, в зале появились десять слуг и шесть пажей с серебряными тарелками и приборами и в один момент сервировали стол.

– Клянусь бородой пророка, – прошептал Мико, – должно быть, в этом замке и вправду хорошо живется, и мы неплохо проведем здесь несколько дней.

Едва на столе расставили приборы, как появились еще слуги и пажи, неся большие серебряные блюда с жареными дикими утками, бекасами, осьминогами, йогуртом – сквашенным молоком, – и буреками – слоеными пирожками, зажаренными в жиру, которые у мусульман считаются деликатесом. Затем появились вареные кукурузные початки, финики и сушеный инжир.

– Да тут можно жить, – сказал Мико, который сильно проголодался и сразу набросился на жареную дичь. – Но, господин мой, здесь совсем нечего пить. Скажите управляющему, что даже сам султан пьет кипрское вино. Оно тут наверняка есть, просто спрятано в погребах.

– Ты понял? – спросил Мулей коменданта.

– Да, господин: в Хусифе теперь тоже разрешено пить вино, сам султан подал пример, а ведь он глава правоверных.

– Вели принести лучшее вино и оставь нас. Мы спокойно позавтракаем, а ты тем временем прочтешь письмо вместе с секретарем Хараджи.

Все уселись за длинный стол, сервированный с восточной роскошью, и набросились на еду, а пажи уже несли корзины с запыленными бутылками.

В углу комендант и армянин изучали грозное письмо, которое одним своим видом уже повергало их в дрожь, хотя они пока и не знали, что там написано.

– Дело сделано, впечатление мы произвели, – сказал Никола Дамасскому Льву, разрезая аппетитную утку. – Пройдет полчаса, а лучше пять минут – и мы станем хозяевами Хусифа и сможем узнать судьбу вашего отца.

– Надеюсь, он еще жив в подземельях этого проклятого замка, – ответил Мулей. – Он старик железной закалки, и несколько ладоней содранной кожи для него пустяк. Он был ранен более двадцати раз в жестоких битвах с неукротимыми курдскими племенами в Бассоре и остался жив. Так что снятыми лоскутами кожи его не напугаешь. Но если я найду его мертвым, то от Хусифа не останется камня на камне.

– А всех этих разбойников мы повесим, – сказал Мико. – Вижу, на шторах в зале много шелковых шнуров. Вот они и пригодятся, а бандиты будут умирать с иллюзией, что получили роковую удавку от султана.

– Надо посмотреть, как пойдут дела, – заметил грек. – Нас всего семеро, а в замке по меньшей мере человек пятьдесят солдат, рабов и пажей, не считая женщин. Правда, в открытом море крейсирует венецианская эскадра.