Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Ну что, Никола? – спросил Мулей. – Как дела?

– Плохо, синьор.

– Почему плохо, ведь турки, похоже, не собираются нападать.

– Уж лучше бы напали, синьор. Если они медлят, значит ждут подкрепления.

– Что-то ты слишком боишься этих патрулей.

– Да ничуть, я бы не возражал на них наброситься с саблями и мечами. Отдайте приказ седлать коней и идти в атаку, и я буду впереди.

– И ты думаешь, наши кони выдержат такой рывок?

– В том-то и беда, синьор. Коням надо дать передохнуть хотя бы пару часов, чтобы у них ноги окрепли и они смогли доскакать до бухты. Дорога там долгая и очень плохая.

– Я знаю. А если турки увеличат численность отряда?

– Перебьем всех, кого сможем, – отозвался Никола.

– Тогда проще будет продержаться.

– Да, синьор.

– А чем они сейчас заняты?

– Они готовятся к какому-то подозрительному маневру, и это начинает меня беспокоить. Рядом с фермой есть конюшня, и там полно соломы. Может, они поджечь нас собираются?

Дамасский Лев вздрогнул:

– Никола, ты что, хочешь меня напугать?

– Как же, напугаешь такого, как вы.

– Ах, выдержали бы только кони атаку!

– Выдержать-то выдержат, но до Капсо не доскачут: все падут по дороге.

– Тогда нам остается только ждать.

– И отстреливаться, насколько сможем.

– А как у нас с боеприпасами?

– Достаточно. По пятьдесят выстрелов на каждого есть.

– Тогда стреляйте.

Дамасский Лев тоже взял аркебузу, запалил фитиль и начал стрелять в турок, которые пытались подобраться к конюшне и поджечь ее. Но критяне не теряли их из виду. Всякий раз, как кто-то из турок садился в седло и пытался незаметно проехать мимо виноградных шпалер, его приветствовали выстрелами из аркебузы. И некоторые попадали в цель. К четырем часам утра осаждавших уже оставалось всего девять человек. Остальные пали либо среди канав, либо между рядами почти оголенных шпалер.

– Вот сейчас самый момент для атаки, – сказал Дамасский Лев Николе.

– Вы правы, синьор. По коням! По коням!

Сделав еще по выстрелу, все быстро вошли в дом и оседлали коней.

– Ты готова, Элеонора? – спросил Мулей жену, которая задремала, облокотившись на стол.

– Как всегда, Мулей, – отвечала отважная женщина, запаляя фитили своих пистолетов.

– Держись за мной. Я лучше тебя знаком с мусульманскими саблями.

– Я тоже достаточно хорошо с ними познакомилась в Фамагусте.

– Это верно, – отвечал Мулей.

Из кухни, где кони отдыхали на мягкой соломе, их вывели наружу. Осажденные уже собирались вскочить в седла, когда вдруг послышались далекие крики, которые быстро приближались.

– Подкрепление! – крикнул грек. – Никому не двигаться с места!

– Мы опоздали, – сказал Дамасский Лев, в сердцах резко махнув рукой и бросив тревожный взгляд на Элеонору.

– Дом крепкий, – сказал Домоко. – Здесь мы долго сможем продержаться. Меня беспокоит конюшня, она стоит открытая. Если они ее подожгут, то огонь перекинется на дом.

– Их тридцать, – сообщил в этот момент Никола, который внимательно вглядывался в даль. – И все с арбалетами.

– Да еще те, кто был тут, – сказал Дамасский Лев. – Вот они, их слишком много для нас.

Он подошел к Николе:

– Ты один можешь нас спасти.

– Говорите, синьор, моя жизнь принадлежит вам.

– Садись на лучшего коня и, пока арбалетчики еще не появились, скачи в бухту Капсо и предупреди адмирала, в какой ужасной ситуации мы оказались.

Не успел Мулей-эль-Кадель договорить, как бесстрашный грек, мельком взглянув на коней, выбрал себе лучшего и уже уносился прочь отчаянным галопом. Турки, засевшие на межах, стреляли ему вслед, но за ним не погнались. Они поджидали своих товарищей, которые с криком «Смерть гяурам!» неслись по равнине на арабских скакунах, буквально стелившихся по земле.

Турки сразу взяли на вооружение огнестрельное оружие, особенно тяжелые орудия, но приберегли арбалеты, стрелять из которых было гораздо легче и быстрее, чем из аркебуз или пистолетов.

Из арбалетов стреляли страшными стрелами со стальными или железными зубчатыми наконечниками. Раны от этих стрел отличались особой тяжестью и очень медленно заживали. Все солдаты, прибывшие в подкрепление, были арбалетчиками.

Едва соединившись с осаждавшими, они принялись доставать стрелы, у которых к наконечникам были привязаны куски ваты, пропитанные горючим веществом, наверное чем-то вроде греческого огня.

Увидев опасность, критяне укрепили баррикаду новыми мешками с шерстью, поскольку шерсть не так-то просто поджечь, и принялись ожесточенно отстреливаться.

Горящие стрелы летели с огромной скоростью, но осажденные из укрытия тоже не скупились на выстрелы, и арбалетчики вылетали из седел вверх ногами, а их кони убегали в поля, и обвисшие стремена с острыми краями больно царапали лошадиные бока.

Дамасский Лев и герцогиня, которой Никола оставил свою аркебузу, тоже прибежали за шерстяную баррикаду, а они были не только непревзойденными фехтовальщиками, но и прекрасными стрелками. Так что многие из арбалетчиков, пытавшихся дерзко атаковать группами, один за другим падали под ноги своим товарищам. Однако огненные стрелы дождем сыпались на ферму, и особенно на конюшню.

– Мулей, – спросила герцогиня, сделав примерно дюжину выстрелов, из которых большинство попало в цель, – как думаешь, мы выстоим до прибытия венецианцев?

В этот момент подошел Домоко:

– Мои часы на башне бьют тревогу, я недавно наладил сигнал. Если венецианцы адмирала Светлейшей республики не придут на помощь, с окрестных ферм сбегутся крестьяне. Синьор Мулей, вы однажды видели, как они явились на зов часов.

– Да, Домоко, – ответил Дамасский Лев. – Только не опоздали бы они в этот раз. Человек семь-восемь патрульных уже отправились проведать гурий Магомета, но осталось еще много. Может, попробуем прорваться?

– Нет, синьор, их слишком много.

– А если твой дом загорится?

– Тогда и будем прорываться, но не раньше.

– Когда рядом жена, я чувствую в себе силы их атаковать и вышвырнуть отсюда вон.

– Вы этого сделать не сможете, синьор, это чистое безумие. У турок слишком много сабель и стрел для арбалетов. Если же дом загорится, будем гасить, но не водой, а вином, которого в погребе в избытке.

– Твое вино лучше бы выпить, – сказал Мико, вернувшись в этот момент в укрытие, чтобы перезарядить аркебузу, не рискуя получить горящую стрелу.

– И скольких ты выбил к этому часу? – спросил Мулей.

– Я насчитал семь штук, господин, – отвечал албанец. – Если помощь не подойдет, их останется совсем мало.

– Вот уж действительно, горцы – прекрасные стрелки, – заметил Домоко.

– А теперь оставь на несколько минут в покое свою аркебузу, и пойдем со мной в погреб.