Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Едва беглецы взошли на борт, как венецианская эскадра, так и не пополнившая свои ряды ни одним кораблем, несмотря на все обещания Светлейшей республики, снялась с якоря и подняла паруса. Отважных моряков вдохновляла великая надежда: застать в Мессине галеры объединенного христианского флота. Эта идея мощного удара принадлежала Венеции, которая, как наиболее заинтересованная сторона, всегда стояла во главе любых кампаний на Востоке и теперь добилась, чтобы папа Пий V благословил создание лиги наиболее крупных христианских государств.

К этому времени от набегов и постоянных бесчинств турок страдали все. Турки не давали торговать, захватывая корабли, какому бы государству они ни принадлежали, и обрекали несчастные экипажи до конца своих дней в цепях и под жестким надзором ворочать веслами на галерах Полумесяца, без малейшей надежды снова увидеть свою семью. Понтифик с прошлого года уговаривал Испанию, самую мощную морскую державу христианского мира, принять решение присоединиться к лиге. Но Испания втайне желала полного разгрома Венеции, своего конкурента на море, которая постоянно держала под ружьем всю провинцию Венето, чтобы не дать Филиппу II, более амбициозному политику, но менее опытному полководцу, чем Карл V, подчинить себе этот регион, а потом и полностью завоевать Италию. Все флоты, за исключением венецианского, объединились без всякого энтузиазма, ограничившись тем, что послали в сторону Кипра несколько эскадр под командованием неустрашимого Себастьяно Веньеро, а затем вернулись в Италию, оставив старого морехода всего лишь с восемью галерами. Однако потом, под впечатлением резни в Никозии и Фамагусте, взятия Канеи и осады Кандии, союзники все-таки решили объединиться и нанести решающий удар, несмотря на то что знали, насколько силен мусульманский флот под командованием Али-паши и какой ужас наводит он на всех мореплавателей.

Но энтузиазма по-прежнему не наблюдалось, по крайней мере у испанцев, и это был признанный факт, несмотря на их репутацию самых ревностных христиан. Никто из союзников не горел желанием оказаться на острие турецких сабель. Исключение составляли только венецианцы и мальтийские рыцари. Тем не менее к 1 сентября 1571 года в порту Мессины в ожидании Себастьяно Веньеро собрался весьма внушительный флот. Пост главнокомандующего флота Священной лиги занял дон Хуан Австрийский, побочный сын Карла V, юноша, едва достигший двадцати лет, пылкий, но абсолютно несведущий в морском деле. Ему было далеко до Веньеро и Барбариго, знаменитых флотоводцев того времени, которые много воевали против мусульман, в то время как испанцы в защиту Креста ничего не предприняли ни на Востоке, ни на Западе. Но так хотел Филипп II, и обессиленная Венеция вынуждена была подчиниться.

Постепенно в Мессине собрались семьдесят три испанские галеры, шесть мальтийских галер с бесстрашными экипажами, состоявшими из заклятых врагов мусульман, и три галеры герцога Савойского. Потом пришли двенадцать галер папы под командованием Маркантонио Колонна, имевшего славу храбрейшего воина, и шесть огромных галеасов из Венеции под командованием знаменитого капитана Агостино Барбариго. Затем подоспели и более мелкие корабли, и теперь флот насчитывал уже двести пятьдесят единиц. Дон Хуан ожидал только прибытия Себастьяно Веньеро, который должен был привести еще восемь галер подкрепления вместе с экипажами, почти все время проводившими в восточных водах и привыкшими воевать с адептами Полумесяца.

От Селима II, который был тогда султаном, не укрылись эти подозрительные маневры. Он помнил прошлогоднюю дерзкую вылазку графа Морозини возле Константинополя, а потому не мешкая собрал своих адмиралов, чтобы те были готовы отразить готовящийся натиск со свойственной им храбростью. Явились Али-паша, тот, что был всегда на передовой, правительственный визирь Петев паша, Улюге Али, паша Мусказизаде Али, а также Джафар и Хасан. Али-паша первым выдвинулся на позиции еще и потому, что его, хоть и с опозданием, предупредили о стоявших в Капсо галерах Веньеро.

Венецианский адмирал уже много раз чудом уходил от его атак у берегов Греции, Кипра, а теперь и в Кандии, и свирепый алжирский корсар поклялся живым содрать с него кожу, как Мустафа в Фамагусте содрал кожу с Брагадино.

Мусульмане были уверены, что осажденные в Кандии, измученные голодом, нехваткой снарядов и пороха, окончательно деморализованные затяжной осадой христиане не отважатся ни на какие вылазки против двух огромных лагерей турок, каждый из которых охраняли шестьдесят пять тысяч часовых. А потому они спешно погрузили на корабли тяжелые бомбарды и отплыли в Капсо.

На флагмане паши находились Хараджа, ее преданный комендант Метюб и маленький сын Дамасского Льва, которого они никому не пожелали доверить.

Первые эскадры на всех парусах ворвались в бухту Капсо, приготовившись всех сокрушить, так как галер у них было много и все экипажи удвоены.

Веньеро пришлось бы несладко, если бы они застали его врасплох с его немногочисленной эскадрой! Может, тогда битва при Лепанто закончилась бы полным поражением кораблей Священной лиги.

Но старый мореход уже успел покинуть бухту, а с ним Дамасский Лев, герцогиня, Мико, Никола и паша.

Критяне предпочли остаться на своем несчастном острове, надеясь на лучшие времена.

Веньеро ушел из Капсо буквально за несколько часов до Али-паши и направился в Мессину, где, как мы уже говорили, собрались галеры Священной лиги.

Достаточно было непогоды, встречного ветра или усталости гребцов, и Али-паша снова обрел бы надежду захватить эскадру раньше, чем она дойдет до берегов Сицилии.

– Я поставлю большую свечу Мадонне делла Салюте, – сказал адмирал Дамасскому Льву и герцогине, которые все время были рядом с ним. – Еще несколько часов – и этот пес Али нас бы всех схватил и, может, всех бы уже освежевал.

– А вы не боитесь атаки на ходу?

– Когда я в море, среди своих кораблей, я ничего не боюсь, – отвечал бесстрашный старик.

– А другие мусульманские эскадры нам не попадутся?

– Это невозможно, все галеры, которые находились в заливах Архипелага, были вызваны для осады Кандии. Уверяю вас, мы дойдем спокойно и дней через пять будем приветствовать Этну.

– А мой сын, мой маленький Энцо все еще на борту турецкого флагмана? – спросила герцогиня.

– Я в этом уверен, синьора, – ответил адмирал, – как уверен и в том, что там мы найдем и Хараджу.

Прекрасные глаза герцогини сверкнули ненавистью.

– Паршивая хусифская тигрица!.. – хрипло произнесла она, задохнувшись от гнева. – Пусть она там и остается, я ей всажу с горло свою шпагу по самую рукоять. Эта женщина принесла нам слишком много зла, ведь так, Мулей?