Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Наконец к середине сентября эскадра под командованием Антонио Каналя и Марко Квирини, каким-то чудом прорвавшись сквозь коварные ловушки турок, бросила якорь в порту Мессины, чтобы сделать отменный флот союзников непобедимым.

Теперь уже ни одно обстоятельство, в том числе и мнение осторожных капитанов, не сдерживало Хуана Австрийского, а потому утром 16 сентября великая армада снялась с якоря в решимости не возвращаться без победы. Себастьяно Веньеро удалось убедить всех капитанов, хотя сын Карла V, который считал его чужаком, остался этим не доволен.

Тут пришло известие, что турецкие галеры, вместо того чтобы подойти к берегам Сицилии, бросили якорь в порту Лепанто, в надежном месте, со всех сторон окруженном скалами.

Но даже близость неприятеля не уняла зависти капитанов друг к другу. Сумятицу среди экипажей, главным образом венецианских, вносили своей дерзостью и наглостью испанцы. Пылкий Веньеро, которого еще больше воспламеняла близость крупного сражения, с риском расколоть Священную лигу преподал жестокий урок зарвавшимся кабальерос. Испанский капитан Скалера́ подбил на дерзкую вылазку несколько своих матросов. Они явились на борт венецианской галеры Андреа Калерджи и учинили там большую драку с применением оружия. Веньеро в смятении бросился на галеру, велел арестовать испанского капитана и двух матросов и повесить их на реях.

Это был серьезный проступок. Дон Хуан Австрийский, с трудом выносивший Веньеро, не смог прийти на помощь своим соотечественникам, и был момент, когда он испугался, что все эти корабли, которым назначено сокрушить турецкий флот, уничтожат друг друга раньше, чем придут в Лепанто.

Впрочем, остальные капитаны, чувствуя, что со старым адмиралом будет гораздо надежнее, чем с юным испанцем, вступили в долгие переговоры и в конце концов уладили дело. Было решено, что с этой минуты адмирал больше не будет видеться с главнокомандующим, а все приказы ему будут передавать через посредника. Все эти события только тормозили продвижение флота и деморализовали экипажи.

Достигнув бухты Гоменитцы в Эпире, флот, вместо того чтобы пойти навстречу неприятелю, принялся выделывать какие-то бесполезные и дерзкие маневры, чтобы встать на якорь в Гискарде [35] Гискард – небольшой городок на Кефалонии, названный по имени нормандского герцога Роберта Гвискарда, некогда захватившего Корфу и Кефалонию. (Примеч. перев.) .

Надо сказать, что и Али-паша, имея превосходящие силы, не выказывал желания двинуть в сокрушительную атаку сотни своих кораблей.

Конечно же, не Хуан Австрийский тревожил его в этой ситуации, а непобедимый Себастьяно Веньеро, которого ему так и не удалось схватить, несмотря на все расставленные западни и у берегов Кипра, и в Кандии. После долгих бестолковых маневров мощная эскадра лиги решительно двинулась на Курцолари, в античности Эхинады, хотя было известно, что паша затаился в Лепанто и перестраивает свой флот в боевой порядок.

Христианский флот разделился на три мощные эскадры: справа занял позицию Джанандреа Дориа с пятьюдесятью пятью галерами; по центру встали Дон Хуан Австрийский, Себастьяно Веньеро и Маркантонио Колонна с шестьюдесятью двумя галерами; слева Агостино Барбариго, главный инспектор Венеции, с остальными пятьюдесятью тремя галерами. Сзади шли еще тридцать семь галер и множество малых каботажных судов под командованием маркиза ди Санта-Кроче.

Днем 7 октября 1571 года, в половине второго, оба флота вдруг оказались нос к носу в канале Лепанто. Это был ужасный момент: либо торжествует христианство, либо ислам будет продолжать нести смерть.

Двадцатилетний Хуан Австрийский отдал своим эскадрам приказ выстроиться и быстро объехал корабли. Оказавшись напротив флагманской галеры Себастьяно Веньеро, который стоял на капитанским мостике, вытянувшись, без шлема и в мягких сапогах, поскольку его рана все никак не заживала, он, позабыв все прошлые и настоящие обиды, почтительно приветствовал старика и громко крикнул, то ли спрашивая совета, то ли ища поддержки:

– Дадим сражение?

Ответив на приветствие, старый адмирал произнес:

– Это необходимо. И проиграть нельзя.

И огромный флот двинулся вперед, а на флагмане Дона Хуана взвилось знамя Священной лиги, подаренное папой. Двести тринадцать кораблей христиан были готовы сразиться с двумястами восьмьюдесятью кораблями турок в смертельной схватке.

Зрелище, которое в этот момент представляли собой оба флота, завораживало и одновременно ужасало. На палубах сплошным строем стояли солдаты, аркебузиры, артиллеристы и арбалетчики. Жаркое солнце сверкало на кирасах, шлемах, щитах и клинках и отражалось в огромных золоченых корабельных фонарях, украшавших шканцы.

Турки на миг замешкались, и этим воспользовались христиане, приспустив все флаги, чтобы над всеми царил ярко-алый флаг Священной лиги с вышитым в середине распятием, которое словно давало монахам-капуцинам разрешение на всеобщую исповедь. Монахи быстро шли по палубам, подбадривая бойцов и напоминая им, что за ними, пусть и издалека, следит весь христианский мир. Христианский флот успел выверить свои ряды, сильно растянув фронт и поставив фланги возле скал, чтобы не давать врагу возможности спастись в море.

Турки дали холостой залп, который означал требование сдаться. Он и послужил сигналом к началу сражения. Дон Хуан Австрийский ответил на него приказом выстрелить с флагмана ядром из самой большой пушки.

Все галеры ринулись вперед на веслах, ибо паруса к этому моменту были спущены и представляли собой, скорее, обузу, и быстро пошли на сближение для абордажа. Али-паша изготовился напасть на флагманскую галеру христиан, полагая, что захватить ее будет легко, а Али Силокко бросился на корабли Барбариго, накрыв их дождем стрел. В один миг завязалось воистину генеральное сражение, пугающее своим масштабом. Восемьсот пушек палили безостановочно и с той и с другой стороны, грохот стоял ужасающий, все палубы заволокло густым дымом.

Себастьяно Веньеро, заметив, что Дону Хуану Австрийскому угрожает опасность, двинул вперед свои галеры, а турки, сделав мощный рывок, уже почти окружили эскадру Колонна. Шквальным огнем из пушек и аркебуз отважный старик больше часа не подпускал флагман паши, который решил сначала завладеть флагманом лиги и схватить юного командира, но потом, почти израсходовав боеприпасы, ринулся со своим экипажем на подмогу капитанам, которые отчаянно бились возле самых скал.

В самом тяжелом положении оказался флагман Барбариго. Его со всех сторон зажали четыре большие галеры, которые забрасывали стрелами палубы, кося венецианцев, и дело уже шло к абордажу и захвату, когда капитана вдруг осенило. На галере находились триста гребцов, и их весла сейчас были бесполезны. Барбариго бросился между рядами гребцов, с ним бежали матросы с молотками и разбивали цепи. Он пообещал простить гребцам их преступления, если они будут биться вместе со всеми и покажут себя храбрыми воинами, и вывел их на палубу, уже частично занятую турками. Бой вспыхнул с новой силой. Гребцы относились к жизни с презрением, терять им было нечего, а потому они бесстрашно набросились на адептов Полумесяца, не желавших убираться с галеры, и с помощью экипажа устроили им страшное побоище. Головы турок летели в море одна за другой, и прозрачные воды канала стали красными от крови.