Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Кто? – крикнул Миринри, вскочив, и глаза его сверкнули.

– Его брат, тщеславный Пепи, который сейчас правит Египтом вместо тебя, и…

– Так, значит, египетский трон узурпировал брат моего отца?

– Да, Миринри, позволь, я продолжу. Эта история еще не окончена. Рана твоего отца была не смертельной. Ее нанесла стрела с зазубринами, которую он сразу выдернул, тем самым разбередив рану еще больше, и от страшной боли потерял сознание и оказался погребенным под телами бойцов, павших в следующие минуты. Что было потом? Этого я сказать не смогу. Когда он пришел в себя, то очнулся уже очень далеко от поля сражения, в шатре чернокожих пастухов. Наверное, они ночью грабили трупы и нашли среди них живого. По богатой одежде твоего отца, по символу власти они догадались, что он важная персона, может, и сам фараон. И они забрали его с собой, в надежде когда-нибудь получить за него солидный выкуп. Ты же знаешь, что наши пастухи, живущие на краю пустыни, не упустят случая кого-нибудь обобрать. Однако у твоего отца не было причин на них жаловаться. За ним бережно ухаживали и обращались с ним почтительно. Когда же они из его уст узнали, что перед ними сам Тети, их удивлению не было границ. По приказу твоего отца один из пастухов отправился в Мемфис, чтобы оповестить народ и министров, что царь Египта жив, и потребовать, чтобы его с почестями, подобающими фараону, переправили в столицу. Гонец отбыл, да так и не вернулся. Твой отец решил, что по дороге на него напала банда грабителей, и отправил второго гонца, потом третьего, но их тоже больше никто не видел. Наконец, в большом волнении, он решил отправиться в Мемфис сам. Набрав небольшой отряд из пастухов, наутро он пустился в путь. Там он с тревогой узнал, что власть перешла к его брату, а народ и министры, думая, что Тети погиб, провозгласили его царем, не принимая в расчет тебя, двухлетнего ребенка. Почти всех друзей и близких родственников твоего отца узурпатор приказал тайно умертвить. Скорее всего, та же участь постигла бы и тебя, если бы вспыхнувший в народе бунт не удержал его от этого шага.

– И что же тогда сделал мой отец?

– А что ты хочешь, чтобы он сделал, почти в одиночестве, не имея никакой власти? Он попытался убедить министров, но эти трусы имели наглость заявить ему, что он сумасшедший, мошенник и имеет с погибшим царем весьма слабое сходство. Чтобы убедить его, но больше для того, чтобы уверить народ, что он слабоумный, его отвели в пирамиду, выстроенную для него, и показали гробницу, где покоилось тело Тети Первого.

– И кого же туда положили?

– Да любого, кто был либо похож на твоего отца, либо чье лицо было неузнаваемо. Достаточно было одеть его в царские одежды и возложить на голову символ царской власти.

– А почему я оказался здесь, когда должен был находиться в царском дворце в Мемфисе? – спросил Миринри.

– Боясь, что Пепи со дня на день велит тебя убить, твой отец поручил преданным друзьям, которых не тронул узурпатор, выкрасть тебя и доверил твое воспитание мне. Темной ночью я бежал из Мемфиса, поднялся вверх по Нилу и нашел убежище в этих местах. Все это время я терпеливо ждал, когда ты достигнешь того возраста, когда, по нашим законам, можно управлять страной.

Воцарилось долгое молчание. Миринри снова сел и глубоко задумался. Жрец остался стоять, пристально глядя на него, словно силясь понять, что происходит в голове у юноши.

Вдруг Миринри вскочил, лицо его исказилось, глаза блеснули гневом.

– Мой отец умер, Унис?

– Да, скончался в изгнании, на краю Ливийской пустыни, куда бежал, чтобы не пасть под ударами сикариев Пепи. Смертный приговор ему узурпатор уже огласил.

– Что я сейчас должен сделать?

– Отомстить за него и завладеть троном, который по праву принадлежит тебе.

– Вот так, один, без оружия, без средств и войска?

– Ты не один, – отвечал жрец. – В Мемфисе все еще есть друзья твоего отца, и они ждут, чтобы назвать тебя царем. Говоришь, средства? Пойдем со мной.

– Куда?

– В некрополь Кобху, последнего фараона Первой династии. Твой отец нашел эти захоронения в первые годы своего правления и никому эту тайну не доверил. Там ты найдешь богатства, которые позволят тебе завоевать и весь Египет, и другие земли, если, конечно, захочешь.

– А где эти захоронения?

– Они ближе, чем ты думаешь. Пойдем, Миринри.

Старик взял маленький терракотовый светильник в виде амфоры, подкрутил фитиль, чтобы ярче горел, и направился вглубь пещеры, где возвышался исполинский сфинкс из розового мрамора.

– Здесь, у сфинкса, секрет входа в гробницу, – сказал жрец.

Он провел рукой по спине статуи, и голова сфинкса отвалилась, открыв довольно широкий лаз, куда вполне мог протиснуться даже толстяк. Из лаза вырвалась струя горячего воздуха, пахнуло плесенью.

– Надо туда лезть? – спросил Миринри.

– Да.

– А почему ты мне никогда не говорил, что из этой пещеры есть ход?

– Я торжественно поклялся твоему отцу, что скажу тебе, только когда ты достигнешь восемнадцати лет. Пойдем, нам здесь ничто не угрожает. Ты увидишь много такого, что заставит тебя удивиться.

Они на четвереньках полезли в ход, держа перед собой светильник, и скоро оказались в просторном коридоре, где возле стен стояло множество каменных и бронзовых статуэток кошек в различных позах. Было там и много набальзамированных кошачьих тел, лежащих на карнизе под самым сводом коридора.

Как известно, древние египтяне очень почитали этих ближайших родственников тигра и поклонялись Бастет, богине кошек, с телом женщины и кошачьей головой. Умерших кошек хоронили в специальных могильниках, а случалось, и помещали в пирамиды вместе с останками царей.

Что еще добавить? Существовали даже кладбища для кошек, которые находились под защитой богини Бастет или бога Нофиртомона.

Не так давно в катакомбах Бени-Хассана было обнаружено такое кладбище, где хранились 180 000 кошачьих мумий, помещенных туда фараонами Восьмой династии.

Унис шел впереди, загораживая светильник рукой от сильной струи затхлого воздуха, характерного для заброшенных подвалов и погребов, и наконец вышел в огромный зал, конца которого было не разглядеть. Потолочный свод поддерживали множество массивных колонн, украшенных статуями разных божеств и ибиса, весьма почитаемой птицы, чьи изображения есть на всех памятниках, воздвигнутых в стародавние времена.

Вдоль слегка наклонных стен высились исполинские статуи, похожие на те, что можно увидеть на фасаде храма в Абу-Симбеле, массивные и приземистые, они отличались грандиозностью форм, которая присуща всем памятникам Древнего Египта.

Статуи были мужские и женские. Мужские – в больших шапках с навершиями, со странными бородками, расширявшимися книзу, и в платках, концы которых спадали на плечи. Женские – в длинных футах, юбках, что завязывались узлом на бедрах и оборачивались воронкой вокруг ног.