Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

В колеблющемся свете маленькой лампы эти колоссы, сидящие рядом, скрестив руки на животе, смотрелись странно. Они произвели большое впечатление на Миринри, который привык любоваться только на зеленоватые или грязные воды Нила, на пески пустыни да на пальмы, оживавшие в сырости возле огромной реки.

Униса, казалось, не интересовали ни статуи, ни колоннады, ни скульптуры. Он шел себе и шел по бесконечному огромному залу, высеченному в скале тысячами и тысячами безымянных рабочих, и наконец остановился перед двумя статуями, изваянными в натуральную величину. В свете лампы они ослепительно вспыхивали. Первая из статуй представляла собой мужскую фигуру в одеждах фараона, с символом власти надо лбом, вторая – женскую, с очень красивым лицом и огромными черными глазами. Лицо женской статуи было выкрашено в желтый цвет, а немного розовой краски на щеках придавало ему необычный вид и в то же время какое-то особое очарование.

Обе фигуры были расписаны картинами явно религиозного содержания: душа умершего обходит с подношениями все божества, которых молит о заступничестве. Это был египетский вариант эфиопского обряда.

Древнейшего монарха и его супругу не положили в гроб, а после бальзамирования оставили стоять, соорудив поддерживающую конструкцию из бронзового стержня, пропущенного сквозь пелена, которые покрывали их ноги от бедер до ступней.

Обе мумии для лучшей сохранности были покрыты тонкими пластинками слюды. Именно они и давали яркие блики в свете лампы.

– Кто это такие? – спросил Миринри, с интересом разглядывая мумии.

– Кобху, последний из Первой династии, и его жена, – ответил Унис. – Посмотри, вон на двух табличках из черного камня выбиты их имена.

– Так ты меня сюда привел, чтобы посмотреть на мумии?

– Подожди, нетерпеливый юноша. Мы еще не закончили обследовать это место. Зачем здесь эти усопшие? Ясное дело, не для того, чтобы ты получил средства для завоевания трона. Следуй за мной.

Он двинулся дальше по длинному залу, которому, казалось, не будет конца, и прошел между двух рядов каменных саркофагов, точно воспроизводивших очертания тел тех, кто находился внутри. Одни саркофаги были позолочены, другие посеребрены, и каждый представлял собой изображение царя или царицы.

Головы царей окружали красные диски, и у каждого под подбородком виднелась заплетенная в косичку искусственная борода [39] Лица египтян от природы отличались скудной растительностью, а потому ее сбривали и заменяли искусственной бородкой, заплетенной в косу или в несколько косичек, закрученных на конце в спираль. . Головы цариц окружали полосы материи с нарисованными на них перьями черного грифа, а волосы были заплетены в толстые косы и украшены аметистами, хризолитами и изумрудами.

Через несколько минут Унис остановился перед чудовищным сфинксом длиной метров двадцать и высотой метра четыре. На боках его виднелись надписи, похожие на геометрические рисунки.

– Здесь, внутри, хранится сокровище Кобху, – сказал жрец. – Хочешь посмотреть?

– Покажи, – ответил Миринри.

Жрец огляделся вокруг, увидел прислоненный к колонне бронзовый молоток и легонько ударил им сфинкса по носу.

Голова сфинкса повернулась вокруг собственной оси, отвалилась назад и повисла на двух массивных шарнирах.

Египтянам открылось круглое отверстие в шее громадной статуи.

– Загляни внутрь, – сказал Унис, поднеся к отверстию светильник.

Юноша подошел и сразу отпрянул, удивленно вскрикнув:

– Сколько золота!

– Говорят, здесь двенадцать миллионов талантов, – сказал Унис. – И это еще не все. Лапы полны изумрудов и других драгоценных камней. Если будет необходимость, они смогут принести еще много миллионов. Как думаешь, с таким богатством можно собрать хорошее войско?

– Думаю, да, – ответил Миринри. – Но как мой отец мог узнать, что в этом захоронении находится такое сокровище?

– Из древнейшего папируса, который он обнаружил в библиотеке первых фараонов.

– И никому не открыл своей тайны?

– Только мне.

– И эти сокровища ты сохранил для меня?

– Да, потому что они принадлежали тебе одному. Как только мы отсюда уедем, сюда придет тот, кто перевезет часть сокровищ в Мемфис.

– Но ведь никто не знает об их существовании!

– У твоего отца и его наследника остались верные друзья. Завтра их известят, что предсказание сбылось и ты готов завоевать трон и покарать бессовестного узурпатора.

– Значит, здесь уже кто-то был.

– Да, и я позабочусь о том, чтобы тебе его показать. Впрочем, он приходил по ночам, когда ты спал, и уходил с первыми проблесками дня. А теперь поклянись Тотом, богом-ибисом, что освободишь родину от узурпатора.

– Но ведь ты еще не представил мне доказательства того, что я действительно фараон, – сказал Миринри.

– Верно. Вернемся в пещеру и сразу пойдем. Уже очень поздно, а статуя Мемнона звучит только на рассвете.

Они молча отправились обратно, миновали кошачью галерею и вышли, протиснувшись сквозь сфинкса, занимавшего конец пещеры.

Унис взял терракотовую амфору, наполнил два стакана из толстого стекла сладким пивом, которым Осирис, по легенде, одарил смертных вместе с пальмовым вином, и предложил юноше выпить, сказав при этом:

– Пусть нечистый демон смерти прикоснется к тому, кто нарушит клятву.

Потом взял в углу два коротких и тяжелых бронзовых меча и протянул один Миринри.

– Пойдем, – сказал он. – Половина ночи уже прошла.

Закрыв вход каменной плитой, чтобы в их отсутствие какой-нибудь зверь не завладел пещерой, поскольку в ту эпоху Египет был густо населен львами и гиенами, жрец и юноша отправились в дорогу, держа путь в противоположную от Нила сторону и стараясь не терять друг друга из виду.

Перед ними на восток простиралась пустыня, которую потом египтяне ценой неимоверных усилий превратят в цветущий край. Строго говоря, это была не совсем пустыня, как, к примеру, Ливийская или Сахара, выжженные солнцем и лишенные всякой растительности. Ее, скорее, можно было бы назвать огромной необработанной равниной, тянущейся от Нила до Красного моря.

То здесь, то там попадались маленькие рощицы пальм того вида, что называют пряничным деревом. Они разрастаются очень быстро даже на самых бедных почвах. Кое-где виднелись пальмы делеб с утолщением посередине ствола. Они не образуют рощ, предпочитая расти в одиночестве.

Вдали слышались крики шакалов, которые при приближении людей удирали с быстротой молнии, за песчаными дюнами с издевкой хохотали гиены, но на глаза не показывались: в те времена они не отличались таким нахальством, как сейчас.

Ночь выдалась ясная и тихая, на равнине царил полный покой. Над прибрежными нильскими рощами висела луна, и тени путников в ее свете непомерно вытягивались. Среди звезд ярко сверкала комета, а небо было такой чистоты и прозрачности, каким можно любоваться только в этих местах.