Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

К тому времени он уже узнал, что польский искатель приключений, отрекшись от религии предков, принял мусульманство. Не найдя среди тысяч убитых доблестную герцогиню, поляк повсюду искал ее, чтобы выдать Мустафе. И вот ночью, воспользовавшись помощью Дамасского Льва, который рисковал скомпрометировать себя перед многочисленными османскими ордами, беглецы отплыли к замку Хусиф. Герцогиня и благородный турок расстались очень трогательно. Можно было предположить, что настанет время и им захочется увидеть друг друга, хотя оба были помолвлены и принадлежали к разным религиям: она – христианка, он – мусульманин. После многих опасных приключений галиоту удалось наконец бросить якорь в заливе Суда, напротив великолепного венецианского замка, который когда-то, несмотря на отчаянную оборону, вынудили сдаться тысячи кулеврин Али-паши. Племянница великого адмирала Хараджа, женщина странная, капризная и беспощадная ко всем христианам, которые попали к ней в руки и за которых она рассчитывала получить крупный выкуп, приняла Капитана Темпесту со всевозможными почестями, поскольку он переоделся в форму албанского капитана и назвался слугой Дамасского Льва.

Беглецы получили точную информацию: французский виконт вместе с другими пленными содержался у племянницы паши и жестокая и алчная женщина заставляла их собирать пиявок на болотах. Под надзором янычар, не менее свирепых, чем их хозяйка, несчастные были обречены служить живой приманкой для кровососов. Это страшное занятие в короткий срок обессиливало их и лишало всякой возможности бежать. Французский аристократ тоже не избежал этой участи, хотя за него и ожидали получить большой выкуп.

Герцогиня, к которой Хараджа прониклась неожиданной симпатией, приняв ее за албанского капитана, сумела добиться милости для виконта. Он уже настолько обессилел, что вызывало сомнения, сможет ли он поправиться и снова стать воином. Хараджа все больше влюблялась в албанского капитана и старалась всеми силами удержать его, то есть герцогиню, у себя как можно дольше. Она развлекала ее всевозможными кровавыми зрелищами, где негры неистово бились друг с другом до смерти на железных кистенях. Наконец настал день отъезда, и герцогиня со своей свитой, включая виконта, поднялась на борт галиота, надеясь достичь берегов Крита, где у власти были венецианцы.

Не прошло и нескольких часов после их отплытия, как в замке Хусиф объявился поляк, ставший теперь мусульманином. Он узнал, что Л’Юссьер находится здесь, и примчался в надежде найти здесь и герцогиню. Услышав от поляка-отступника, что красавец-капитан – это женщина-христианка, Хараджа никак не могла простить себе оплошность влюбиться в обманщицу и тут же приказала Метюбу любой ценой догнать беглецов и вернуть их в замок. Охота на галиот началась для турок весьма удачно, и они увидели его неподалеку от берегов Кипра, поскольку ветер стих, а у греков на галиоте было мало гребцов. Раб Дамасского Льва, отличный пловец, увидев, что дело плохо, не раздумывая бросился в море, чтобы доплыть до берега и добраться до турецкого лагеря. Почти сразу же произошло короткое и отчаянное сражение между галерой и галиотом, и галиот вынужден был сдаться, во-первых, потому, что греки не выдержали натиска матросов Метюба, сильно превосходивших их численностью, а во-вторых, из-за тяжелого ранения виконта Л’Юссьера. Пуля, выпущенная из аркебузы, пробила ему легкое. Герцогиня оказалась во власти польского авантюриста, который присоединился к Метюбу. Однако туркам не везло. Греки-отступники, понимая, какая незавидная судьба их ожидает, если их вернут в замок, подожгли галеру, когда она подошла поближе, чтобы можно было легко достичь берега на шлюпках. Поляк воспользовался всеобщей неразберихой, захватил смертельно раненного виконта и утопил его. Быстрые и ловкие греки завладели большой шлюпкой, с трудом уговорили герцогиню, которая все еще верила, что ее жених спасен, перебраться в нее и быстро поплыли к берегу, который был всего в нескольких милях. Едва найдя проход в скалах, они направились вглубь острова, прекрасно сознавая, что Метюб, поляк и матросы-турки тоже быстро доплывут до берега и пустятся за ними в погоню. Случай привел их в заброшенный дом, и они успели там закрепиться. Враги шли за ними по пятам, уверенные, что вот-вот их настигнут. Беглецы отстреливались из аркебузы, пытаясь сдержать натиск преследователей, которых вел в атаку капитан Хараджи. Они заняли верхние комнаты, продолжая отчаянно сопротивляться. В тот момент, когда греки во главе с венецианским капитаном обороняли лестницу, Метюб, поляк и один из янычар, проломив крышу, буквально свалились на голову герцогине, ее верному арабу и двум матросам.

Завязался поединок между герцогиней и изменником-поляком, и тот упал – шпага герцогини пронзила ему грудь. И почти сразу же Метюб был сражен пулей из аркебузы, которая попала ему в голову, но не убила, поскольку через месяц он снова смог выполнять обязанности военного коменданта. Араб между тем разделался с янычаром ударом сабли. Однако победа христиан была еще не полной. В тот момент, когда герцогиня вместе со своими друзьями спешила на помощь остальным, поляк, несмотря на агонию, сумел выстрелить из пистолета. Он целился в герцогиню, но верный араб закрыл ее своим телом. Турки стали теснить греков, но тут к осажденным пришла неожиданная помощь.

Раб Дамасского Льва, как и все арабы, искусный и выносливый бегун, добрался до своего господина и сообщил, какой опасности подверглась герцогиня. Благородный турок, страстно влюбленный в Капитана Темпесту, устремился в замок Хусиф вместе с тридцатью дамаскинами, преданными своему господину. Но там беглецов он не нашел и, после крупной ссоры с Хараджой, которая пыталась даже заточить его в подземелье замка, бросился вдогонку за ними и успел как раз в тот момент, когда турки с галеры почти взяли верх над греками и Капитаном Темпестой. Непобедимый отряд Дамасского Льва атаковал турок и обратил их в бегство. Один из матросов рассказал о гибели виконта, и тогда любовь Дамасского Льва к герцогине разгорелась с удвоенной силой.

Однако замок Хусиф был близко, и, сознавая всю опасность ситуации, он провел беглецов в залив Суда и поместил заболевшую от горя и потрясений девушку в маленький домик, который им уступил один из греков. Две недели храбрая герцогиня находилась между жизнью и смертью, потом воля к жизни все же одержала верх. Все это время Дамасский Лев не покидал домика, мирно отражавшегося в водах залива. Никто их не беспокоил, а тридцать дамаскинов и верные греки охраняли дороги, ведущие к берегу от замка Хусиф.

Однако когда герцогиня окончательно выздоровела, возле домика появился турецкий всадник с белым шелковым платком, привязанным к древку копья, и потребовал вызвать Мулея-эль-Каделя. Его сразу провели в дом, и он передал благородному дамаскину серебряную шкатулку со словами: «Это от нашего султана». Затем вскочил в седло и умчался прочь. Герцогиня, которая присутствовала при встрече, заметила, как побледнел турок. «Что с вами, Мулей?» – с волнением спросила она. «Смотрите», – ответил тот изменившимся голосом. Он открыл резную шкатулку и показал ей черный шелковый шнурок, лежавший внутри. Это была удавка, которую султан посылал тем, кто впал в немилость, – безмолвный приказ повеситься. Герцогиня, уже успевшая тоже полюбить благородного турка, вскрикнула от ужаса. «И что ты решишь, Мулей?» – спросила она в сильном волнении, впервые сказав ему «ты». «Жизнь рядом с тобой слишком радостна, чтобы на это согласиться, – отвечал гордый Дамасский Лев. – Я отрекаюсь от религии отцов и принимаю твою религию. Возьми меня с собой в Италию, Элеонора. С этой минуты я христианин, и ты сама знаешь, как я тебя люблю».