Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

В тот же вечер, под покровом темноты и с помощью греков-отступников, они на борту галиота отплыли от берегов Кипра, уже павшего под натиском мусульман, и взяли курс на Венецию.

Свадебная церемония с пышностью прошла в палаццо Лоредан. Слава о доблести Капитана Темпесты докатилась и до Венеции. От этого союза родился мальчик, и ему дали имя Энцо.

Но Хараджа о них не позабыла. Она посылала в Италию наемных убийц, которые пытались найти Дамасского Льва в Венеции и Неаполе, где пребывала счастливая чета, но потерпели фиаско.

Когда же султан, одержав победу над киприотами, а вернее, просто их истребив, собрался напасть на Крит, Дамасский Лев и его супруга решили отправиться в Кандию, где у герцогини были обширные владения. К несчастью, мусульмане обрушили на остров мощь трехсот галер и ста тысяч солдат, быстро взяв Канею, и супруги оказались в осаде.

Хараджа тем временем наняла бандитов, чтобы они похитили маленького Энцо, и готовила вместе с Али-пашой засаду на Дамасского Льва.

В то самое время, когда герольд Хараджи выкрикивал вызов на поединок, на балконе уцелевшей башни, выдержавшей уже не одну канонаду, стояли Дамасский Лев и герцогиня д’Эболи, которые, как мы уже говорили, оказались в осажденной Кандии.

Дамасскому Льву только что сравнялось тридцать лет, он был высок ростом, белокож, с очень темными усами и шевелюрой. Его живые, блестящие глаза выдавали ту неудержимую стремительность, которая отличает истинного мусульманского воина, рожденного в азиатской, а не в европейской части Турции. Герцогиня была намного моложе мужа, очень стройна, элегантна и необычайно красива: черные, как угли, глаза, восхитительного рисунка губы, за которыми поблескивал жемчуг зубов, смуглая, как у всех женщин Средиземноморья, кожа. Оба супруга были облачены в полные боевые доспехи узорчатой стали, на головах у них красовались шлемы, украшенные страусовыми перьями.

Услышав, как турок выкрикнул вызов зычным голосом, долетевшим до балкона главной крепостной башни, супруги посмотрели друг на друга с удивлением, за которым чувствовалась тревога.

– Вызов брошен какой-то женщине-христианке! – воскликнула герцогиня, инстинктивно схватившись рукой за рукоятку шпаги. – Что это за женщина? Может быть, я? Ты что-нибудь понимаешь, Мулей?

Дамасский Лев поначалу ничего не ответил: он внимательно разглядывал всадника, который уже во второй раз, еще громче, выкрикнул вызов, не получив ответа. Однако на этот раз вызов заставил его слегка побледнеть.

– Что ты хочешь, Элеонора, чтобы я тебе сказал? – отозвался он наконец. – Я удивлен не меньше твоего. Вызов брошен какой-то христианке, и ей предстоит сразиться с турчанкой. И есть еще вызов от какого-то капитана… С каких это пор мусульманки, привыкшие жить в гаремах, утопая в ароматах наргиле и благовоний, стали увлекаться оружием? И все-таки, Элеонора, герольд уже в третий раз выкрикивает, что турчанка желает сразиться с христианкой.

– Но кто бы это мог быть? – спросила герцогиня, сняв шлем и откинув назад длинные черные волосы.

Дамасский Лев пристально посмотрел на жену:

– Я вижу, огонь сверкнул в твоих прекрасных глазах, моя Элеонора.

– И о чем тебе это говорит?

– Что ты не прочь сразиться с таинственной турчанкой, которая вызывает христианку.

– Ты угадал, Мулей.

– И ты хочешь принять вызов, хотя ни одна женщина не способна выстоять против тебя: ведь ты ранила и вышибла из седла меня!..

– Хочу, Мулей, и знаешь почему?

– Даже не догадываюсь.

– Потому что подозреваю, эта турчанка – Хараджа.

Дамасский Лев подскочил на месте.

– Жестокая племянница Али-паши?

– Твоя бывшая невеста, – сказала Элеонора со смехом. – Если бы ты на ней женился, она бы сделала из тебя, который всегда вел себя по-рыцарски, настоящего истребителя христиан.

– По счастью, твои глаза и твоя красота меня вовремя остановили, – сказал Мулей.

– И ты остался благородным рыцарем.

– Ты так полагаешь, Элеонора?

– Да, Мулей.

Они ненадолго замолчали, но тишину сразу разорвали выстрелы из кулеврин: поскольку вызов не был принят, осада возобновилась. Дамасский Лев несколько раз провел рукой по вспотевшему лбу, потом сказал:

– Если это действительно Хараджа, я не стану запрещать тебе принимать вызов и сразиться рядом со мной: ведь они требуют еще и капитана-христианина.

– Сердце мне подсказывает, это она. Ты ведь знаешь ее лучше, чем я. Скажи, она хорошая фехтовальщица?

– Говорили, что сильная: ее ведь обучал Метюб, которого твои матросы чуть не убили, когда вы сражались в том заброшенном доме.

– Но прошло уже четыре года, Мулей.

– Ты хочешь сказать, за это время она стала великой шпажисткой?

– О! Я не боюсь этой тигрицы в юбке. Тот капитан, что ее обучал, не стоит и мизинца моего отца.

– Может, это он выйдет на поединок вместе с Хараджей?

– Подозреваю, именно он.

– Его я тоже не боюсь, – сказал Дамасский Лев. – Ты научила меня стольким отличным ударам, каких, конечно, не знает ни один турок.

– Значит, ты решился?

– Если это Хараджа, то да. По крайней мере, после всего этого мы сможем жить спокойно. Головорезы, что пытались убить нас в Венеции и Неаполе, наверняка были турки, переодетые христианами. И натравить их на нас могла только племянница паши.

Герцогиня подошла к широкой лестнице, ведущей внутрь башни, и позвала:

– Мико!.. Мико!..

Прошло несколько секунд, и на балкон поднялся высокий, мощный албанец лет сорока, в живописном костюме, какие носили эти воинственные горцы. Албанцы, чтобы избежать опасности стать мусульманами, героически защищали свои горы от сторонников Полумесяца и эмигрировали в Далмацию, где их завербовывали как наемников и как словенцев привозили в Венецию. Светлейшая республика постоянно нуждалась в солдатах для защиты своих колоний в восточном Средиземноморье, где им угрожали константинопольские султаны. Потеряв верного Эль-Кадура, который погиб, спасая ее от последнего выстрела польского авантюриста, герцогиня взяла к себе на службу албанца. Она хорошо знала, кого берет: этот храбрец был всегда готов обнажить саблю или взяться за кинжал.

– Чего желаешь, госпожа? – спросил он.

– Чтобы ты хорошенько позаботился о наших лошадях: завтра они нам понадобятся.

– Хорошо, госпожа.

– Приготовь также шпоры и щиты.

– Больше ничего?

– Ничего. Затем ступай к начальнику гарнизона Кандии и скажи ему, что, если завтра турецкий всадник, объявивший о вызове, снова появится, пусть велит поднять подъемный мост бастиона Маламокко.

– Хочешь биться?

– Возможно.

– Можно и мне с тобой? Ты ведь знаешь, госпожа, как я ненавижу турок, после того как они истребили десятую часть моего народа и разрушили наши города.