Владимир Череванский - Любовь под боевым огнем

– Не могу ли я служить раненому своим экипажем? – спросил он у доктора.

– Нет, в экипаже ему не прожить и часа, а на носилках протянем до Самурского.

– А дальше?

– Неизбежная смерть. В ране у него образовалась пробка, а из-за нее – заражение крови. Впрочем, он и не желает выздоровления.

– Можно с ним говорить?

– Без всякого опасения. Угасая с каждым мгновением, весьма возможно, что он зацепится за что-нибудь земное.

Потухавший взгляд умиравшего едва-едва распознал хорошо знакомые черты Можайского.

– Ах, как я рад встрече с вами! – выговорил он через силу. – Друзья мои, остановитесь!

Взвод бережно опустил носилки и отошел в сторону.

– Доктор, мне можно стаканчик?

По знаку доктора Кныш подал вино.

– За русскую женщину! – провозгласил граф, поддерживая с трудом поданный ему стакан. – Вы знаете за кого? За Ирину!

Странный был этот тост – в туркменской степи, под открытым небом, перед лицом смерти – за русскую женщину!

– При свидании передайте ей мое последнее прости, но не говорите, что я искал смерти. Она не терпела бравад. Впрочем, все Беркутовы умирают еще со времен Екатерины из-за женщин. К сожалению, Ирина меня не поняла и думала, что я ценил женщину только как приятную игрушку. Впрочем, я таким и был, но под ее же влиянием переродился. Она не заметила этого перерождения, и вот я умираю с одним желанием – обелить себя перед нею. Другого завещания у меня нет. Вы хороший, вы исполните мою просьбу и дайте мне… нет, ничего… знаю, вы тоже любили, но… ах… прощай…

– Одною светлой личностью стало меньше! – объявил доктор. – Ребята, – обратился он ко взводу, – ваш полковник скончался.

Старший подал знак на молитву. Она была коротка:

– Сподоби его, Господи, взойти в селение праведных!

Вот и все напутствие, каким помянул взвод своего любимого полковника. Подняв по-прежнему бережливо носилки с не остывшим еще трупом, печальный кортеж двинулся далее по дороге в Самурское.

Предстояло решить, куда же далее, в Крым или на Волгу? Выбор зависел от телеграммы, которую Можайский ожидал от Ирины. На полпути, однако, ему пришлось остановиться, так как по всем линиям военных сообщений разнеслась странная весть, будто командующий намерен продолжать экспедицию. Останавливая следовавшие к морю войска и транспорты, этапные начальники сообщали по секрету, что Михаил Дмитриевич двинулся с летучим отрядом, но куда двинулся – никто не знал.

«В Люфтабад? – мелькнуло в уме Можайского, вспомнившего беседу с Михаилом Дмитриевичем на другой день после штурма. – Но неужели он решится броситься на свой страх – и куда же? В Герат! За такую авантюру не погладят по головке».

О Люфтабаде имелись в отряде слабые представления. Говорили, что это гнездо азиатского сброда, приютившееся в стороне от дороги между Ахала и Мервом. Говорили также, что из него можно выйти на дорогу к Герату, где в ту пору шла междоусобица между Абдурахман-ханом и претендентом на кабульский престол Эюб-ханом.

В действительности Люфтабад принадлежал Аллаху, а после него персидскому сборщику податей. Население его было смешанное: из шиитов и суннитов, из номадов и горожан. Ежегодно с наступлением времени, когда у этой общины подозревалось накопление пшеницы и баранов, персидские ильхани вспоминали о Люфтабаде как о части дорогого отечества и являлись к добрым согражданам за сбором танапа, хераджа и зякета.

В этом году Люфтабад давно уже откупился от попечения начальства, между тем Сеид-Али-хан примчался вторично и притом с поспешностью, совершенно несвойственной персидскому чиноначалию. Впрочем, в ту пору весь север благословенной страны находился в возбужденном состоянии. Тому была причиной весть о разгроме Геок-Тепе, пронесшаяся по оазису и по вершинам Копетдага, Кызилдага и Зыркана как бы на крыльях тучи или при дуновении урагана.

Сеид-Али-хан предупредил прибытие русского отряда всего несколькими часами. Приезд его никогда не радовал жителей Люфтабада, поэтому они не без ехидства приготовили подходившему к городской стене «знаменитому русскому полководцу» торжественную встречу. Старейшины встретили последнего сердечным приветствием и сладким дастарханом.

– Мы, жители – старые и молодые, кази, ходжи, муллы и все прочие – слышали, что вы к нам пожалуете, – приветствовал старейшина Люфтабада знаменитого русского полководца. – Обрадовавшись и возгордившись, мы выходим к вам навстречу, и все мы – кази, ходжи, муллы и старшины – подтверждаем, как мы довольны и благодарны.

При приеме дружественной депутации острый взгляд командующего выискал в ее среде человека с весьма двусмысленной наружностью.

– Заметьте эту подлую морду, – обратился он к стоявшему неподалеку ординарцу, – морду, которая так низко кланяется. Видите? Типичнейшие черты шпиона! Устройте через наших молодцов, чтобы он побывал у меня для маленького разговора.

В какой-нибудь час под стенами Люфтабада выстроились правильные ряды палаток и коновязей. Четыре орудия смотрели на город довольно игриво.

Первым гостем командующего – и не совсем добровольным – был субъект с типическими чертами шпиона.

– Где я тебя видел? – спросил командующий своего смущенного гостя. – Говоришь ли ты по-русски?

– Понимаем мало-мало… насколько в торговле нужно.

– Откуда ты родом?

– Из Тифлиса.

– Твоя фамилия?

– Тер-Грегорянц.

Якуб-баю все фамилии, кроме его собственной, были одинаково хороши. После погрома Геок-Тепе ему было не расчет оставаться по ту сторону Копетдага, поэтому он пробрался на нейтральную землю.

– Ты шпион?

– Ваше высоко… превосходительство! – возопил Тер-Грегорянц, почувствовавший мгновенно озноб во всем позвоночном столбе. – Наши папенька… наши маменька… и сами мы с малых лет торгуем шелком, и неужели же мы решимся на такое, можно сказать, паскудное дело?

– Ты с кем тут шляешься, с О’Донованом?

– Ваше высоко… превосходительство!..

– Ты будешь повешен, как только я увижу, что следишь за мной. С этой минуты ты состоишь у меня на службе. В Тегеран ты будешь сообщать только то, что я прикажу, иначе…

– Ваше!..

– Где теперь хан Дарегеза?

– Хан находится в двух шагах от вашей палатки.

– Что он делает?

– Он записывает тех, кто вам кланялся, и рассчитывает, во что оценить каждую за это палку.

– Почему он не встретил меня?

– Из боязни, чтобы народ не считал его маленьким человеком. Впрочем, утром его палатка будет рядом с вашей.

Действительно, утром правитель Дарегеза поставил свой шатер возле палатки командующего и просил позволения у «знаменитого полководца» явиться к нему с приветствием.

Свидание состоялось.