Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. После урагана

— У вас все?

— Так точно, товарищ Сталин!

— Что ж, все может быть… — пробормотал Сталин, однако недоговорил, выбрался из-за стола и пошел шаркающей походкой к двери. Там постоял в раздумье, вернулся к столу и, тыча трубкой в направлении вскочившего Абакумова, продолжил: — Нам кажется, товарищ Абакумов, что пора олицетворению этих проектов со стороны товарища Михоэлса положить конец. У него и без них хватает забот со своим театром.

— Да, товарищ Сталин, — вытянулся Абакумов, не отрывая взгляда от лица Хозяина.

— Это хорошо, что вы правильно понимаете свою задачу, товарищ Абакумов. В советской стране не должно быть какой-то одной привилегированной нации. Ни еврейской, ни русской, ни любой другой. Такую национальную политику завещал нам великий Ленин. В то же время вы должны сосредоточить особое внимание на Палестине. Там гвоздь всей проблемы. Ввязываться не стоит, но контролировать каждый шаг тамошней еврейской верхушки необходимо, чтобы избежать ненужных нам сюрпризов. И следите, чтобы ваши информаторы как в самой Палестине, так и в нашей стране, не водили вас за нос. Евреи, в соответствии со своими взглядами, считают, что имеют право врать всем, кто не еврей, несмотря ни на какие клятвы и заверения. Что касается слухов о перемещении евреев в Биробиджан, то не мешайте их распространению. Тогда вам легче будет найти источник этих слухов. Хотя и так ясно, что они распространяются сионистами, чтобы подтолкнуть наших евреев к эмиграции в Палестину. Ищите подпольную сионистскую организацию в Москве.

— Постараемся, товарищ Сталин.

— И еще. Я хотел бы почитать те материалы, которые касаются сотрудничества сионистов с Гитлером. Кое-что, насколько мне известно, есть в материалах Нюренбергского процесса над фашистскими главарями. И разыщите мне все, что касается взглядов основателя сионизма Теодора Герцля и его последователей. Он, кстати, утверждал, что антисемиты являются самыми преданными друзьями евреев, потому что своими действиями способствуют их объединению и созданию государства Израиль. Нет ничего удивительного, что сионисты сами способствуют разжиганию антисемитизма… — Помолчал, добавил: — Если нет писаний этого Герцля на русском языке, пусть ваши люди сделают перевод… в одном экземпляре. — И отвернулся, вяло махнув рукой.

— Будет исполнено, товарищ Сталин, — произнес Абакумов в сутулую спину Сталина, повернулся кругом и покинул кабинет.

Михоэлс вышел из кремлевских ворот вместе со всеми. Мела поземка. Что-то говорил Эренбург, кто-то сзади рассыпался мелким смешком. Предстояла поездка в Минск, где в театре имени Янки Купалы шла пьеса о партизанах, выдвинутая «белорусской общественностью» на Сталинскую премию. Пьеса была так себе, даже, можно сказать, весьма слабая, но режиссер ее расхваливал, рецензия тоже была хвалебной, а все оттого, что одними из главных героев там выступают евреи. Конечно, этот факт не выпячивается, но он и без того бросается в глаза своим несоответствием с действительностью и безусловно льет воду на мельницу антисемитов.

Ехать не хотелось. Из головы не выходила реплика Сталина о том, что товарищ Михоэлс выдвигает на премию такие постановки, о которых знает понаслышке. И даже не сама реплика, а тон, каким она была произнесена: тон был каким-то брюзгливым. А тут еще полная неопределенность с Крымом: американские евреи-толстосумы не дают денег под крымский проект, их заботит создание государства Израиль в Палестине. Сталин, судя по всему, без американских денег не ударит палец о палец. К тому же неизвестно, каким образом решать проблему гоев, живущих в Крыму. На их выселение из Крыма тоже понадобятся большие деньги. Опять же, Севастополь… Но если даже Крымская еврейская автономия без этой военно-морской базы — во что превратится сама автономия? В новое гетто? А нужно ли это советским евреям? И как к этому отнесутся остальные народы СССР? Куда, наконец, девать уже существующую Еврейскую же автономию на берегу Амура, в которую евреи не очень-то и рвутся?

И вообще все так неясно, так смутно. Похоже, его втравили в дело, у которого не было и не может быть перспектив. Тем более что ото всюду только и слышишь, что в стране нарастают антиеврейские настроения: из-за того, что будто бы большая часть евреев отсиживалась в тылу, что у евреев будто бы имеются какие-то привилегии по сравнению с другими народами. А какие, прости господи, у них привилегии? Так, мелочь какая-то. Хотя евреи заслужили значительно большего благодаря своему вкладу в революцию и народное хозяйство. Чего б эти русские делали без евреев? Без их математиков, ученых, инженеров, писателей, артистов, музыкантов и прочих? До сих пор бы щи лаптем хлебали. Не зря Петр Первый призывал в Россию иностранцев, которых впоследствии заменили евреи. Вот попробовал Сталин в тридцать седьмом отделаться от евреев. Сколько невинных отправил на тот свет! Сколько уморил в лагерях и тюрьмах! И что из этого вышло? Полный швах. Пришлось возвращать почти всех, кто уцелел. Но никто этого не ценит: ни народ, ни власть. На Украине, например, между евреями, возвращающимися из эвакуации, и хохлами происходят столкновения из-за жилья. То же самое в Молдавии и в Одессе. Все это, конечно, от зависти, от вековой неприязни к евреям. Не исключено, что эти настроения подогреваются извне, чтобы посеять у евреев страх и толкнуть их к эмиграции в Палестину. Об этом без обиняков пишут в западной прессе, говорят по радио. А тут еще добавится Крым… И к чему это приведет?.. А может, Сталину только того и надо, чтобы устроить антиеврейский погром? Тем более странно, что Еврейский антифашистский комитет, обосновавшийся в Москве, упорно настаивает на Крыме. Их, членов комитета, видишь ли, пугают волны антисемитизма, разбушевавшиеся в Америке. Не дай бог, эта эпидемия перекинется на СССР. Однако жена Молотова уверяет, что если чуть поднажать на Сталина, вопрос может быть решен положительно не только в пользу Палестины, в которой всем евреям не поместиться. Она считает, что решение крымского вопроса снимет все остальные проблемы. Однако сама Жемчужина что-то не торопится нажимать на Сталина. Хотя бы через своего супруга. А тут еще намечающийся приезд в Москву министра торговли США Гарримана и его желание непременно встретиться с Михоэлсом. И наверняка по тому же вопросу. И что в таких условиях делать ему, Михоэлсу? Он и так залез слишком глубоко во все эти дрязги. Остается, пожалуй, единственная надежда, что все как-то образуется само собой — в русском, так сказать, духе…

Возле машины Михоэлса ждал Фефер.

— Что с тобой, Соломон? На тебе лица нет.

— На мне давно уже нет таки лица, Ицек. А ты только сейчас это заметил. Твой шеф вряд ли тебя за это похвалит.