Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. За огненным валом

Командир корпуса встретил Матова неприветливо.

— Долго вас ждать приходится, полковник, — проворчал он, выслушав доклад комдива, в том числе и о заторах на дорогах, помешавших дивизии вовремя прибыть на место. — Инициативы вам не хватает, инициативы. В вас еще, к сожалению, чувствуется штабник. А в теперешней обстановке инициатива особенно нужна всему командному составу: картина боя меняется постоянно, противник контратакует, используя знание города, подземных ходов, метро и прочее. Вам надо будет учесть все это при ведении боев. А теперь смотрите сюда, — ткнул Болотов карандашом в расстеленную на столе карту города. — Вот здесь наступает дивизия генерала Супрунова, здесь — генерала Латченкова. Обе дивизии понесли большие потери в рядовом и офицерском составе: в ротах осталось по двадцать-тридцать человек. В силу этого пришлось по две-три роты сводить в одну, полки переводить на двухбатальонный состав. Обе дивизии вот с этой вот площади расходятся влево и вправо. Вы занимаете промежуточное место и наступаете в сторону западной части Тиргартен-парка. Задача корпуса и ваша в том числе — отсечь вот эту часть кварталов от центра, — обвел Болотов карандашом желтое пятно от пролитого на карту чая. И уточнил: — Вместе с обороняющимися здесь частями противника. До полного их уничтожения. Задача ясна?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! — вытянулся Матов. — Разрешите приступить к выполнению?

— Подождите, Николай Анатольевич, — остановил Болотов Матова, на глазах превращаясь из властного генерала в пожилого усталого человека с седым бобриком волос на круглой голове. — Собственно говоря, командуете вы дивизией неплохо. Я бы даже сказал — хорошо. А что ваше начальство в моем лице бывает недовольно, так на то оно и начальство. Но оно не только ворчать и покрикивать умеет, но и ценить своих подчиненных. А посему… — Генерал расправил плечи, в голосе его зазвучали торжественные ноты: — А посему разрешите, дорогой мой Николай Анатольевич, поздравить вас с присвоением очередного звания — генерал-майора! — и с этими словами протянул Матову золотистые генеральские погоны.

— Служу Советскому Союзу! — произнес Матов скорее с удивлением, чем с радостью: никак не ожидал такого подарка. Да и дивизией командует менее полугода.

— Подождите, генерал, и это еще не все. От имени Президиума Верховного Совета СССР и командования Красной армии вручаю вам орден Ленина за стойкость и умелые действия, проявленные во время осуществления Висло-Одерской наступательной операции. Поздравляю от всей души! — и Болотов протянул Матову руку.

— Спасибо, товарищ генерал, — растрогался Матов и даже забыл уставной ответ по такому случаю. И тут же спохватился: — Но ведь не я один проявил стойкость и прочее, товарищ генерал.

— Есть и на других награды, — успокоил его Болотов. — Рядовых и офицеров мы уже наградили, а на командный состав дивизии награды пришли только что. Сейчас на вручение наград нет времени, а как возьмем Берлин, так при развернутом строе… ну и так далее. И за все сразу. В том числе и за бои на Кюстренском плацдарме, и за прорыв обороны немцев на Зееловских высотах. Никто не будет обойден.

— Разрешите приступить к выполнению приказа?

— Выполняйте, генерал. И пусть вам сопутствует удача.

Погоны Матов нацепил в машине, орден убрал в чемодан, чтобы надеть его, когда и другие получат свои ордена.

Дивизия медленно втягивалась в город.

На улицах немцы, пленные и гражданские, разбирали завалы, очищали проезжую часть, угрюмо смотрели на движущиеся мимо машины с советскими солдатами. На бетонной глыбе сидел конвоир, положив винтовку себе на колени, курил и сонными глазами таращился на лежащие перед ним развалины. Распоряжался немцами немец же в гражданской одежде, с белой повязкой на рукаве. Он размахивал руками, покрикивал, — чувствовалось, что распоряжаться ему не впервой.

Матов всю эту картину схватил одним взглядом из своего джипа и попытался представить себе подобную картину в Москве — картина не получалась. И не потому, что немцы Москву так и не взяли, а потому, что никто не верил, что они ее возьмут. Может быть, и немцы не верили, что мы будем в Берлине, и продолжают не верить, но это не имеет значения, верят они или нет, потому что мы уже в Берлине и потому, наконец, что всегда верили, что будем здесь раньше или позже.

На машинах доехали до Грюневальд-штрассе, дальше проехать было невозможно: дороги запружены танками и самоходками, жмущимися поближе к уцелевшим стенам домов, на перекрестках стоят тягачи с пушками, расчехленные «катюши» — все это томится в ожидании своего часа. Впереди, там, где коробки домов теряются в дыму и пыли, безостановочно ухает и стучит, и Матов по звукам определяет, что именно ухает и стучит и как далеко отсюда. Сравнение со всё и всех пожирающей чудовищной машиной или многоголовой гидрой в голову ему, в отличие от писателя Задонова, не приходит.

Командира правофланговой моторизованной дивизии генерал-майора Латченкова Матов нашел на втором этаже пятиэтажного дома. Знакомы они недавно: Латченков заменил раненого комдива на Кюстринском плацдарме. Вместе отбивали атаки немцев, стремившихся отбросить части Красной армии за Одер. Латченков нравился Матову своей рассудительностью и невозмутимым спокойствием.

— А-а, полковник! Прибыли наконец! — встретил его Латченков. — Как настроение? — И, заметив новые погоны на плечах Матова: — Да вас поздравить надо, генерал! Рад за вас, душевно рад! Поэтому и вопрос свой про настроение снимаю как не актуальный.

— Настроение боевое не только у меня, но и у всей дивизии, — уточнил Матов.

— Ну и прекрасно. Другим оно и не может быть: дело-то к концу идет. А теперь давайте разберемся, какие вам сменять части моей дивизии, а какие Супрунова. Вот смотрите сюда, — показал Латченков на карту. — Здесь у меня полк полковника Новикова. Вы выдвигаете сюда свой полк, на месте мои ветераны все вашим расскажут и покажут, после чего отойдут в тыл, а я уж тут решу, куда мне их сунуть. Имейте в виду, что немцы по канализации и водотокам проникают в наши тылы и весьма нам досаждают этими своими вылазками. Так что все канализационные люки, подвалы и прочее держите под контролем.

— А сами воспользоваться этими подземными ходами не пытались? — спросил Матов.

— Отчего ж не пытались? Очень даже пытались. Но мало что получалось. Схем нет, куда что ведет, не разберешь, большинство проходов взорвано или забаррикадировано, а по каким проходят немцы, не угадаешь. Наши саперы придумали: как только фрицы обнаружатся, так берут бочку с соляркой, поджигают — и в люк. Очень хорошо помогает от насморка. — И засмеялся, довольный.