Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

Мы проехали около двух миль по мрачному болоту, а потом услышали разрывающие тишину ночи звуки скрипки, ритмичный стук каблуков и гул досок пола. Вскоре мы вышли из кустов на небольшую поляну, в центре которой стояла большая, состоящая из двух соединенных вместе клетей бревенчатая хижина — свет без всяких помех пробивался из нее через любую незаконопаченную щель, и без всяких церемоний мы вошли в нее. Сорок или пятьдесят настоящих мужчин — истинных сынов леса — ожидали нас там — все в клетчатых пальто и с льняными стоячими воротниками на плотных хлопчатобумажных рубашках и без манишек, но — увы! — столь энергичные упражнения в жарком климате в летнее время способствуют обильному потоотделению, а пот пропитал собой насквозь эти стоячие воротники, и они прилипли к шее, как мокрые тряпки. Также на них были полосатые домашние панталоны и очень тяжелые, сшитые из воловьей кожи, сапоги.

Некоторые из девушек были действительно очень красивы. Я никогда не был знатоком дамского платья, и поэтому я не буду здесь описывать их наряды, а просто упомяну, что их платья были пошиты из очень дорогой ткани и по самой последней деревенской моде — глядя на них каждый получал большое удовольствие.

На кухонном столе сидел очень большой, и, конечно же, очень черный негр — он играл на скрипке, и его голос в полной мере, как тоном, так и ритмом, соответствовал ее сладкому пению. Несколько пар, соединившись в котильоне, неистово крутясь и вертясь, виртуозно танцевали под страстную мелодию «Арканзасского путешественника» (кто ж ее не знает?). Ее мелодия знакома всем, но — увы! — как мало тех, кого так вознаградило Божественное Провидение и благоприятность обстоятельств, увидеть, как «Арканзасского путешественника» танцуют местные уроженцы — никто другой не может ее исполнить так, как это могут сделать жители Арканзаса, и ни один музыкант не может изобразить эту песенку скрипке или банджо, как плантационный арканзасский негр. Рядом со скрипачом сидел старый и опытный банджист, добавлявший немало своих ярких красок к общей картине мелодии, и после того, как скрипач объявлял фигуры танца, этот старый негр декламировал слова «Арканзасского путешественника», но в то же время, изумительно вел свою партию. Для доставления удовольствия читателю, коему не выпало счастья видеть это представление, я постараюсь хотя бы вкратце описать его — перо тут бессильно — лишь будучи его непосредственным свидетелем, можно было в полной мере оценить это зрелище.

Песня рассказывала о запоздалом путешественнике по Арканзасу. Я полагаю, читатель, в те времена, когда и ваш «папа», и мой, были еще мальчиками, а, возможно, еще раньше, он останавливается перед ветхой лачугой, чтобы узнать, сможет ли он остаться в ней на ночь. Это жалкая и убогая развалюха. Дождь льет, как из ведра, а старый хозяин дома, в единственном его сухом углу сидит на бочонке виски, играя первую часть этой мелодии. Сгрудившиеся вокруг очага дети с любопытством глядят на незнакомца, а старушка, подбоченясь, одной рукой помешивает в висящем над огнем кашу, другой придерживает зажатое между ее коленями платье, чтобы оно случайно не загорелось. Крыша лачуги частично разрушена, пара задумчиво жующих свиней ютится на полу, а прямо над их головами, на балках сидят насквозь промокшие цыплята. Вот так начинается эта история, а ее оставшуюся часть читатель может восстановить по репликам старого банджиста.

— Танцуют все! — кричит скрипач, и тут вступает старый банджист:

— Привет старина, могу ли я переночевать здесь, рад-ди-ди, да, ди-ди, да-да-да?

— Первая и третья пара, вперед и назад! — кричит скрипач.

— Я думаю, теперь вы можете подойти к старику, — банджист делает паузу, чтобы танцующие не отстали от музыки.

— Первая леди танцует со вторым джентльменом!

— Скажи, старина, куда ведет эта дорога, рад-ди-ди, да, ди-ди, да-да-да?

— Кружите дам! — кричит скрипач, а седая голова продолжает:

— Я прожил здесь около сорока лет, и никогда не покидал этого места, рад-ди-ди, да, ди-ди, да-да-да, etc.

— А далеко ли до перекрестка, рад-ди-ди, да, etc?

— Если бы ты не остановился, ты бы сейчас был бы уже далеко отсюда, — и снова это монотонное и однообразное «рад-ди-ди, да, ди-ди, да-да-да».

— Я спрашиваю, старик, ты позволишь мне остаться здесь до утра, рад-ди-ди, да-да?

Во время очередной паузы в музыке, он отвечает:

— У меня нет еды, незнакомец, тебе лучше пойти в другой дом, рад-ди-ди, да-да, etc.

— И как далеко, старина до следующего дома, рад-ди-ди, да-да, etc.?

Снова пауза, а потом он продолжает:

— В 19-ти милях отсюда, я думаю, рад-ди-ди, да, etc.

— Слишком далеко, старина, да и дождь на дворе.

Затем он замолк на то время, пока играл другой, а когда тот закончил, снова вскочил:

— Ты же знаешь, я ничего не могу тут поделать, рад-ди-ди, да-да.

После секундного раздумья путешественник, похоже, решает изменить тактику:

— А почему бы тебе, старик, не отремонтировать свою крышу? рад ди-ди, да, ди-ди, да-да.

— О, дождь слишком силен.

— А почему бы не постелить новую крышу, когда будет сухо, рад-ди-ди, да, etc.?

— О, когда нет дождя, тогда и крыша не нужна, рад-ди-ди, да, ди-ди, да.

Старик продолжает играть, а путешественник снова на мгновение задумывается — а ведь правда, льет сильный дождь, но ему надо же как-то переночевать здесь, и тут счастливая мысль посещает его. До сих пор человек со скрипкой играл только одну часть мелодии, похоже, свою любимую, и вот путешественник, который сам тоже и искусный скрипач и композитор, говорит ему:

— А почему бы тебе, старик (читатель помнит, что его роль играл старый негр), не сыграть оставшуюся часть этой песенки, рад-ди-ди, да, ди-ди, да-да?

Во время всего этого диалога танец становится все зажигательнее, танцоры полностью «расслабляются» и пребывают в диком восторге от этой декламации, а скрипач в то же время, почти превосходит самого себя.

— Я не знаю, как дальше, может ты знаешь, рад-ди-ди, да?

— Конечно, знаю.

Старик тотчас спрыгивает с бочонка виски и предлагает путешественнику остаться. Он приказывает одному из своих мальчишек отвести его лошадь в конюшню и велит жене подавать ужин. Он уверяет путешественника, что его сын скоро вернется с мельницы, что на ужин будет только что зарезанная курица, а из дымовой трубы появляется наполненный виски кувшин. Старик убеждает путешественника, что они не так голодают, как еще недавно тот мог предположить, а затем, усадив своего гостя на бочонок виски, он вручает ему свою скрипку и просит его сыграть всю эту песенку под названием «Арканзасский путешественник» — невероятно любимую скрипачами и с таким удовольствием здесь разыгранную.