Джеймс Пайк - В индейских прериях и тылах мятежников [Воспоминания техасского рейнджера и разведчика]

Однако вскоре после полуночи к нам приблизился другой отряд, и мы снова приготовились защищаться, но не успел я приказать нашим людям открыть огонь, как узнал голос майора Дрейсбаха из 4-го Огайского кавалерийского и капитана Роби из роты «А», так что теперь нам не нужно было ни стрелять, ни снова применять нашу маленькую хитрость.

Оттуда меня отправили в Расселвилль, чтобы выяснить, какие там стоят силы и многое другое, что могло бы нам очень пригодиться. Чтобы прибыть к городу затемно и оставить еще до рассвета, я ехал очень быстро — таким образом, я получил желаемую информацию прежде, чем подошел к нему настолько близко, чтобы привлечь к себе внимание неприятеля.

Мятежников насчитывалось около семисот, а в команде майора лишь сотня человек. Мне удалось проникнуть в город, а потом, представившись мятежником-квартирмейстером, поговорить с несколькими его жителями. Они рассказали мне о том, где находятся техасские рейнджеры, кроме того, я расспрашивал их о полковнике Уортоне и других офицерах с таким видом, словно я их старый знакомый. Люди сообщили мне, что полк покинул город примерно час назад, но если бы я пришпорил коня, я бы смог догнать их у станции Уиппурвилль, где они собирались сжечь мост, а значит и на недолгое время задержаться там. Затем я поинтересовался состоянием правительственных складов, и один из горожан пошел со мной, чтобы показать мне мучные склады и склады других видов провизии, коих в городе было огромное количество. Потом я посетил таверну Грея и заказал там завтрак для ста техасских рейнджеров, предупредив хозяина, чтобы к рассвету он был готов. Хозяин заверил меня, что все будет в полном порядке, и я отбыл из города.

Все произошло так быстро и четко, что граждане даже не проснулись, мы даже захватили некоторых людей Уортона — тех, что ночевали в этом городе. Количество попавших в наши руки хранилищ было просто огромным.

Хозяин таверны сдержал слово, и нам был подан великолепный завтрак — приготовленный для рейнджеров, которые — увы, — должен признаться — на самом деле оказались настоящими голубыми янки. Тем не менее, мы позавтракали с таким же аппетитом и удовольствием, словно мы покинули берега Рио-Гранде и целый день шли в Расселвилль. Честно говоря, мы страшно проголодались и вели себя точь в точь, как это делают по-настоящему голодные люди.

Случилось так, что вскоре войска покинули город, и это произошло тогда, когда я был в Теннесси, куда меня майор послал на разведку. Вернувшись обратно, выяснилось, что я оказался совершенно один, а до расположений наших войск мне следовало одолеть 27 миль. Проезжая по городу, я увидел идущих к складу граждан — они собирались разграбить его. Я тотчас приказал им остановиться, предупредив их, если они не послушают меня, я приведу солдат и обращу их город в пепел — моя угроза возымела желаемый эффект. На самом складе я обнаружил других людей — они грузили муку в свои повозки, я точно так же предупредил их, но эти так легко не сдались. Они спрашивали меня, есть ли у меня право отдавать такие приказы, являюсь ли я уполномоченным офицером, etc. Эти их расспросы несколько разозлили меня — с револьвером в руках, я заставил каждого из них отнести взятый им бочонок с мукой обратно на склад, а затем, запирая двери на замок, я объявил всем им, что любого, кого я здесь еще раз замечу, я просто пристрелю на месте.

Возле Алленсвилля я встретил пароконный экипаж — в нем находилось четверо пожилых джентльменов и юноша, на вид лет около двадцати пяти. В процессе разговора я выяснил, что старики — юнионисты, и что у них ест некая сумма денег Конфедерации, которые они в Нэшвилле хотели обменять на банкноты штата Кентукки, но молодой человек, словно нарочно пытаясь рассердить меня, вел себя очень вызывающе — как истинный мятежник. Во время беседы один из пожилых джентльменов достал флягу с виски и угостил им своих попутчикам, а затем предложил и мне. Я ответил ему, что я редко пью что-либо крепче бренди и буквально вырвал ее из его рук. Приветствуя флягой стариков, я сказал: «Джентльмены, давайте выпьем за Конституцию и Союз!», и они в ответ воскликнули: «Ура Конституции и Союзу!» Но юноша, высунув голову из окна экипажа, громко крикнул: «Нет, сэр, я мятежник, я не буду пить за это, лучше умереть!» Первым моим желанием было выстелить ему в голову и вышибить из нее его мозги, но оружия при нем не имелось, а я никогда не стал бы стрелять в беззащитного человека.

Я был один, и не мог обременять себя пленниками, но как-то наказать этого человека все-таки было необходимо. Никак не отреагировав на его злобное заявление, я поднес флягу к губам и спокойно сделал глоток, а затем, подойдя к экипажу, держа флягу в левой руке, а револьвер в правой, я протянул ее юному негодяю. Направив дуло револьвера в самый центр его груди, я тихо сказал: «А теперь, сэр, вы либо выпьете, либо умрете», и я бы и вправду убил бы его, но я все-таки дал ему шанс сохранить свою жизнь. Дрожащей рукой он судорожно ухватился за флягу, его лицо побледнело, и, несмотря на свой недавний отказ, он пил до тех пор, пока я, испугавшись, что он погубит себя этим виски, не остановил его, сказав ему, что я не хочу, чтобы он утонул в бурбоне. Затем, дав ему несколько добрых напутственных советов, я отпустил этих людей, а сам обратил свое внимание на один, заполоненный толпой злодейского вида и несколько обескураженных мятежников, которые, вероятно, прислушались к моей им рекомендации просто взять и по доброй воле покинуть штат Кентукки.

В Оберне хранилось 700 баррелей кукурузного зерна, в Расселвилле — 300, в Макклауд-Свитч — 700, сотня в Уиппурвилле и еще больше в Алленсвилле — во всех этих местах, кроме того, было значительное количество пшеницы, а в Расселвилле — склады со всевозможными видами говядины, свинины, муки и оружия. Я чувствовал, что все это без охраны оставлять было нельзя, но так же хорошо знал, что наших людей будет мало, поэтому судьбу каждого склада я вручил в руки жившим поблизости от них зажиточным гражданам, сказав им, что отныне они ответственны за безопасность самого склада и его содержимого, что если пропадет хоть что-нибудь стоящее хотя бы доллар, именно им придется оплатить стоимость пропавшего имущества.

Потом я вернулся в Боулинг-Грин и сообщил о своих наблюдениях коменданту — полковнику Стэнли. Он похвалил меня и поручил присматривать за всем обнаруженным добром — до тех пор, пока он не сможет выделить людей для его охраны — чем я и занимался, каждый день носясь между складами — в целом, преодолевая за день около 32-х миль.

Сразу же после того, как была восстановлена железная дорога и войска занялись перемещением всего найденного в Боулинг-Грин, меня освободили от моих обязанностей и отправили в Саут-Юнион. Там я заболел чем-то похожим на пневмонию, в связи с чем был вынужден остановиться в доме очень уважаемого человека и проповедника шейкеров [20] Объединенное общество верующих (Шейкеры) — христианская секта протестантского происхождения. Первые деятели секты проповедовали в начале XVIII в. в протестантской среде в Дофине и Провансе, затем часть из них перебралась в 1716 г. в Англию, в г. Манчестер, где они занимались предсказаниями близкого конца света. В Англии проповедники сблизились с квакерами и длительное время сосуществовали вместе. Шейкеры близки к квакерам как по вероучению, так и по обрядности. Основные особенности шейкеров — полный коллективизм внутри общины, общность имущества, неустанный труд и абсолютное целомудрие. — Прим. перев. , почтенного м-ра Шеннона. Женщины этого общества приютили меня в этом доме, приготовили мне постель и весьма заботливо ухаживали за мной до тех пор, пока я не окреп достаточно для того, чтобы снова сесть на лошадь. Я встал на ноги примерно через три-четыре дня, и в этот период времени нас посетил ныне покойный Карсон из графства Батлер, рассказавший мне о Робинсоне и Китоне — кошмаре тех мест, где он жил, грабителях и налетчиках. Они утверждали, что они служат Союзу, но мой рассказчик утверждал, что они грабили всех подряд, независимо от их политических убеждений.