Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

В этом бою советская армия окончательно разбила вражескую армию. После этой победы в стране началась перестройка. Теперь Ленин был не враг народа, а его друг. Стали привозить пищу, открыли новые заводы, и стали появляться новые постройки. Однажды вечером, как обычно он это делает, Ленин хотел сесть в свою машину, а потом поехать домой. Только Владимир Ильич открыл дверь машины, как раздался выстрел. Пуля настигла Владимира Ильича Ленина и попала в сонную артерию. Ленин помер. На месте выстрела оказалась только слепая старушка, которая не сопротивлялась. Ее поймали и расстреляли.

После смерти Ленину поставили памятники. Самого похоронили на Красной площади в Мавзолее, где он лежит каждый день. Ленина тщательно охраняют, пускают в Мавзолей только, чтобы посмотреть на него.

Сейчас Ленин почти весь состоит из протеза. Когда на него падает свет, то кажется, что он светится изнутри. Надеюсь, что в будущем его похоронят, как человека. Он лежит как манекен, и все на него смотрят, он тоже человек, как и мы. Пусть же его похоронят, как подобает, а не как манекена».

«Все-таки она трогательная, — подумала Ева. — О мертвом протезе хлопочет…»

На самом деле Алька нравилась Еве все больше и больше.

— А ты знаешь, — допытывалась Ева, — что Ленин в Мавзолее лежит, потому что его заколдовала злая фея? Если Ленина поцеловать — проклятие спадет и СССР вернется?

— Да ну-у?.. — изумлялась Алька.

Она всегда верила тому, что ей говорили…

Сегодня Алька снова (в который раз!) заставила себя ждать. Часа на полтора опоздала, если не больше.

— Плохо выглядишь! — оценила Ева. — С бодуна?

Алька разозлилась:

— С детства.

Она долго снимала сапоги, шубу, плюхнулась в кресло и сразу, с разбега, стала ругать Сергея Иннокентьевича.

— Ненавижу мужиков с усами, но без бороды! Ощущение, будто у тебя чья-то п… во рту…

— Чай, кофе, кокаин? — предложила Ева.

— Ничего не хочу, — зевнула Алька.

Ева добивалась от Альки щенячьей преданности. Не то сбублит, не ровен час! А Альке, понятное дело, осточертел депутатский педокоммунизм: Сергей Иннокентьевич заставлял Альку ходить перед ним в детских трусиках, гольфах и пионерском галстуке на голой груди.

Битва за потенцию Сергея Иннокентьевича напоминала борьбу за выживание в экстремальных условиях!

— Вошь под кумачом! — кричала Алька. — Я «охотница», а не колдунья!

Ева успокаивала, как могла:

— Мы и не такое терпели…

Алька была готова расплакаться.

— Сволочь зюгановская, — рыдала она.

Если бы Алька хоть что-то умела, она бы не стала, наверное, охотницей. Например — писать стихи, сочинять музыку, рисовать! В том-то и дело, что она ничего неумела. Вообще ничего. Ни-че-го-шеньки!

А как жить? На что? Улицу подметать?

Алька очень красиво смотрелась в кресле: эффектные ноги, дорогие колготки в сеточку, дорогой маникюр…

— Девушка, от вас так приятно пахнет… — улыбалась Ева. — Что вы пили сегодня?.. Виски? Коктейль?..

Излив душу, Алька чуть-чуть успокоилась:

— Подкалываешь?

Она достала сигарету. Ева не выносила чужой табачный дым и вдруг взорвалась:

— Сидишь, сука? Сигареткой чавкаешь? Что ж, — не обессудь, заинька, волчий билет я тебе все-таки выпишу! Дай срок, нигде ты, заинька, не приткнешься, слово даю! Москва — маленький город. Он тебя принял, он тебя и опустит, во какая жопия тебя ждет!

Чтобы в Москве, овца, свое мнение иметь — надо сильным человеком быть, в чужой дом входить бесшумно! Ты в Москве сейчас для самоудовлетворения. А мне нужно… нам, — поправилась Ева, — чтобы ты, милая, любого мужика за грудки брала и до смерти не выпускала, его хобот — «это не ежик, не уколешься»!

— Ой! — Алька сжалась в комочек, она была хорошей актрисой.

— Что «ой»?

— Не ори… Запью!

— Ты не умеешь, — Ева чуть успокоилась. — Запомни: Москва — это мафия. И ты в Москве живешь только до тех пор, пока у меня хорошее настроение. Захочу-так ни один карась к тебе, прокаженной, не подплывет, получишь, сука, репутацию! СПИД найдем у тебя в последней стадии. Твоя унылая рожа на всех перекрестках висеть будет. Прикинь: Родина-мать с мечом, новый символ борьбы со СПИДом, и ты в горючих слезах: кто поможет Алевтине Веревкиной, несчастной жертве спидоносных измайловских бандитов?

— Дае…сь оно дохлым конем на ипподроме! — зевнула Алька. — Раба из меня лепишь? Правильно, Евик, моя задница — это дорога в рай, чтоб ты понимала, мой секс — от бога, он денег стоит, больших денег, а деньги ты любишь еще больше, чем я…

Ева встала и подошла к креслу-качалке:

— Сидишь?

— Сижу, ага.

— Теперь поднимись.

— По морде врежешь? — Алька сладко, по-детски потянулась и все-таки встала. — За кресло можно держаться? А то свалюсь!

На самом деле Алька очень боялась Еву; время нынче такое — нельзя ни с кем ссориться, тем более — со своими, это просто опасно, главное — из-за чего?!

— Слушай сюда, дитя мое возлюбленное! — кричала Ева. — Никому не позволю поганить клиента! Ты и так только одним подлецам нравишься!

Сергей Иннокентьевич — идиот. Кто спорит? А тебе надо, чтоб он умный был? Я еще Пашу-фейс-контроль подключу… тебя, камбала, ни на одну приличную вечеринку Москвы не пустят! Черная метка от Евы — крест на всех приличных х… столицы! Сергей Иннокентьевич с его стручком… тебе скоро витязем в тигровой шубе покажется, — обе-ещаю! Я, девка, такую тебе жизнь организую, ты будешь мечтать о Сергее Иннокентьевиче, как чумазые дети Арала мечтают о мороженом!

Ева еще долго носилась по комнате и что-то кричала.

— Кольнулась, да? — заботливо спросила Алька. — Прет тебя прям, как пьяного Ельцина!

Вообще-то Ева старалась не нервничать, берегла свое здоровье, боролась с щитовидкой, принимала йод, долго спала, часов по десять-одиннадцать, ибо высыпаться — необходимо.

Хочешь хорошо выглядеть? Значит, спать, спать, спать. И еще раз спать!

— Да я коммуняке своему, если хочешь, такие ласки смастерю, он у меня задохнется от счастья!

Алька не понимала, почему Ева так вдруг разволновалась, что, собственно, произошло.

— Так вот, малыш, у тебя еще один заказик будет…

— Опять коммунист?., — насторожилась Алька. — Во, блин, партия у них злоеб…чая! Слушай, а правда, что они рабочий класс представляют?

Ева потянулась за портсигаром.

— Правда.

— Да? — удивлялась Алька.

— Да.

— А что ж мы тогда по ресторанам шаримся?

— Ты, подруга, предлагаешь у проходных «точки» де-мать? Там стоять?

Алька затянулась сигаретой.

— Заказ?

— Заказ, — строго сказала Ева.

— И что за павлик?

— У! Этот павлик — всем павликам павлик! — заулыбалась Ева. — Он сейчас в Президенты нацелился. У каждого додика — своя методика! И ты ему, дура, для вдохновенья нужна. Вдохновение — это всегда комплекс мероприятий…