Акакий Белиашвили - Бесики

Впереди всех мчался Давид на белом коне и первым врезался в ряды врагов. За ним ринулись сверкающие сталью хевсуры.

Несколько минут отряды хевсур и делибашей словно толпились на одном месте, но вскоре отделились друг от друга, и наконец делибаши обратились в бегство.

За равниной Бесики увидел столбы дыма, поднимавшиеся к небу. На склоне горы пылала деревня.

«Горит Аспиндза», — мелькнуло у Бесики.

У берега Куры виднелись главные силы турок. Бежавшие делибаши вскоре присоединились к ним. Они указывали в сторону, где находился разбивший их отряд Давида, и торопили своих к нападению.

Бесики встал на стремена, пытаясь увидеть отряд Давида, скрытый за холмом.

И вдруг показались мчавшиеся всадники.

Хевсуры в остроконечных шлемах и сверкающих кольчугах, словно стальные стрелы, рассекали пространство, окутываясь пылью, поднятой лошадиными копытами.

Натиск хевсур привёл турок в замешательство. Военачальники криками и угрозами пытались восстановить порядок, но их никто не слушал.

Только один из предводителей не обращал никакого внимания на сумятицу. Это был Малачини. Он, как ястреб, оглядывал перешедших в наступление грузин и искал лишь Ираклия. Опознав Давида, Малачини догадался, что Ираклий должен быть на другом фланге. Он повернул своего коня и помчался в другую сторону.

Пробившись через ряды грузин, вылетел он на открытое поле, вихрем погнал коня и громко крикнул:

— Эрекле-хан, свинья, выходи, трус!..

Царь тотчас же узнал Малачини.

— Вызывает меня на поединок! — воскликнул Ираклий, не глядя на свою свиту.

Он не отрывал взгляда от Малачини.

Хевсуры-телохраннтели схватились за мечи».

Хевсур Накуда Каидзешвили подъехал к царю и стал умолять его:

— Разреши, государь, сразиться с этим дерзким лезгином.

Ираклий жестом руки приказал ему вернуться.

— Не горячись, Накуда! Вон смотри…

Навстречу Малачини уже скакал какой-то грузинский воин.

Малачини не обратил никакого внимания на мчавшегося к нему всадника. Он даже не счёл нужным уклониться в сторону или двинуться навстречу. Крепко натянув поводья, лезгин словно приковал к месту своего коня и, вращая над головой саблю, вновь крикнул:

— Донгуз-хан! Эрекле-хан!.. Ау!..

Всадник быстро приближался к Малачини.

— Это Сумбат! — воскликну Накуда. — Сумбат Лохауридзе. Убей его, неверного! Убей собачьего сына!..

Ираклий с сожалением следил за всадником, который лишал его самого возможности победить лезгина. Царь был уверен, что Сумбат возьмёт верх.

Сумбат подскакал к Малачини и замахнулся мечом. Его противник не тронулся с места, лишь молнией мелькнула его сабля. Сумбат нагнулся, медленно перевесился через коня и рухнул наземь.

Малачини, подняв своего скакуна на дыбы, заставил его сделать несколько скачков и опять закричал:

— Эрекле-хан!.. Копак оглы!..

Свита Ираклия, схватившись за мечи, устремилась отомстить за смерть Сумбата, но царь одним окриком вернул всех обратно. Он слегка натянул поводья и коротким галопом повёл коня по полю — казалось, он выехал на прогулку.

Свита, затаив дыхание, следила за царём.

Малачини воздел руки к небу, словно благодаря аллаха, потом гикнул и помчался навстречу Ираклию.

Противники с такой быстротой сблизились и промчались друг подле друга, что никто не заметил, как они взмахнули саблями. По когда мчавшийся в сторону свиты Малачини сполз с седла и конь потащил убитого всадника за собой, так как нога Малачини застряла в стремени, всем стал ясен исход поединка. Ираклий задержал коня и подъехал к убитому. Тот лежал, простершись на земле. Лошадь обнюхала лицо хозяина, потом, подняв голову, жалобно заржала. Ираклий остановился. Вложив саблю в ножны, он выхватил пистолет. Раздался выстрел, и поражённый в голову конь зашатался и упал рядом с хозяином.

— Почему, государь, ты убил коня? — спросил Ираклия хевсур Накуда, когда все поздравили царя с победой.

— Малачини — храбрец, и конь у него был отменный, — ответил Ираклий. — На таком коне не должен сидеть воин, уступающий Малачини. Не снимайте с мёртвого оружие, положите с ним в могилу.

Трудно было догадаться, следили ли сражающиеся воины за поединком Ираклия с Малачини, но вдруг среди турок пронёсся пронзительный крик одного, а затем и нескольких янычар:

— Я… в… вай… Малачини убит… Гнев божий над нами!..

— Алла!.. Малачини убит!..

Эти крики усилили панику в турецкой коннице. Между тем отряды Ираклия, мчавшиеся уже во весь опор, со всей силой налетели на её смешавшиеся ряды и обратили их в бегство.

Бесики явственно различил, как турецкие всадники помчались в сторону моста и как следом за конницей устремилось и всё турецкое войско. Но едва всадники заполнили мост, пролёт моста вдруг вогнулся, брусья переломились и вместе с всадниками рухнули в пучину бушующей Куры. Подошедшее к мосту войско растерялось. Передние ряды повернули назад, задние напирали на передних, пробиваясь к мосту.

В это время с Ахалкалакской дороги неожиданно устремились на врага стоявшие в засаде всадники Левана. Они напали на скопившихся у моста турок и начали их рубить.

Ираклий ураганом носился по полю со своей свитой и если замечал, что где-либо грузинам приходилось туго, спешил на помощь. Достаточно было одного его появления, чтобы воины, воспрянув духом, осиливали противников.

Бой уже подходил к концу. Ираклий придержал коня на возвышенности и оглядел поле сражения.

Турки были прижаты грузинскими отрядами к Куре, мост через которую обрушился. Только в одном месте, где отряд Иасэ Эристави должен был соединиться с отрядом Левана, оставалась лазейка, которую могли использовать турки. Там тянулась узкая ложбинка, через неё враг мог выскользнуть из окружения и зайти в тыл грузинам.

Ираклий подозвал своего лекаря Турманидзе и приказал:

— Иване, скачи немедленно к царевичу Георгию и скажи, чтобы он быстро занял ложбинку и оттуда атаковал врага. Пусть забирает всех и оставит обоз без охраны! — крикнул ему вдогонку Ираклий.

Иване с трудом нашёл отряд Георгия, расположенный в роще.

Царевич, полулёжа на бурке, спокойно завтракал со своей свитой.

Это зрелище поразило Иване. Он предполагал найти отряд Георгия в полной боевой готовности, а между тем и царевич и его свита благодушествовали, словно всё, что происходило на поле боя, вовсе их не касалось.

— Царевич, разве допустимо сейчас такое времяпрепровождение? — воскликнул Иване.

— Какие вести, Иване, что скажешь? — лениво спросил Георгий.

— Царь приказал вам немедленно выступить.

— А что случилось?

— Об этом сообщу по дороге.

— А если расскажешь тут, обидишь бога? — ответил Георгий. — Слезай с коня!