Акакий Белиашвили - Бесики

— Лучшей не пожелать! На горе Кегути по лесам бродят огромные оленьи стада. В Лори можно набрести на диких кабанов, они пасутся, как домашние свиньи. На горе Бололи и внизу, в стороне Болписи, водятся джейраны. — Мгелика заметно оживился. Охота была для него величайшим удовольствием в жизни, и теперь он выказал свой восторг тем, что подсыпал в огонь ещё целую охапку сухого хвороста.

Собака жалась к огню, глядя на беседующих умными глазами, и, чтобы привлечь к себе внимание, смешно виляла остатком обрубленного хвоста.

Мгелика толкнул её прикладом и спросил Бесики:

— А скоро вы собираетесь на охоту?

— Когда лучше, как ты думаешь?

— Лучше всего дождаться дождя. Теперь земля сухая, зверь услышит шаги и близко к себе не подпустит, а когда земля сырая, можно так близко подкрасться к зверю, что хоть рукой его лови! Давно мы здесь не хаживали на охоту! С тех пор как Димитрий слёг, в наших лесах ни одного охотника не было.

— Ну, так пойдём, поохотимся, Мгелика! — сказал Бесики с улыбкой.

— Скажите только начальнику крепости, что хотите взять меня. Ребята так соскучились по охоте, что будут увязываться за вами наперебой.

— Ладно, скажу.

— На оленя теперь ходить не время, — рассуждал Мгелика. — В эту пору лучше всего бить джейранов, а на оленей нужно охотиться в сентябре, когда они грубят. Когда самец ищет самку и зовёт её, к нему легко подкрадываться. В ноябре уже пора ходить на кабанов, а если пожелаете поохотиться с загонщиками, можно отправиться в любое время, лишь бы не в самый дождь…

Мгелика посмотрел на небо и недовольно покачал головой. День обещал быть ясным, и было сомнительно, чтобы погода в ближайшие дни изменилась.

— Вот увидите, — как назло будет теперь держаться сухая погода, — печально проговорил сторож. Но тут он вспомнил, что через два-три дня наступит новолуние, и радостно воскликнул: —Пет, погода испортится!

— Откуда ты знаешь?

— Скоро новолуние. Как это я сразу нс вспомнил! Вот видите белые тучи? Это тоже к ненастью. Будьте покойны, пока мы приведём в порядок ружья, набьём патроны да отольём пули, пойдёт дождь.

— Хорошее у тебя ружьё? Покажи.

— По сравнению с княжеским ружьём оно ничего не стоит. — Мгелика протянул Бесики своё кремнёвое ружьё. — Если вы возьмёте с собой ружьё князя Димитрия, охота будет и в самом деле стоящая. Князю-то ведь теперь всё равно уж больше не стрелять!

— Какое же у него ружьё? — спросил Бесики, занятый рассматриванием кремнёвки.

— Прежде всего лёгкое, как камышовая трость. Ствол у него с такими тонкими стенками, что, кажется, только нажми, раздавишь. Из дамасской стали ковано. Ложе украшено золотом. Дай только мне это ружьё — я согласен не пить, не есть.

Во дворе появились проснувшиеся слуги и воины крепостной стражи. Бесики вернул сторожу ружьё и пошёл к источнику умываться. Этот источник, вода к которому была проведена издалека по глиняным трубам, когда-то бил сильной струёй, однако с течением времени вода в нём постепенно стала убывать и теперь едва текла тоненькой струйкой.

Бесики подставил руки под струю. Умываясь, он с удовольствием следил за утками, которые шумно плескались в воде.

Полтора месяца, которые Бесики прогостил у Анны, показались ему сказочным сном. Он сразу завоевал доверие и любовь всех жителей замка. Слуги выбивались из сил, чтобы угодить Бесики, и всячески старались сделать ему приятное. Правда, они сразу догадались, что между гостем и их госпожой существуют близкие отношения. В замке пошли перешёптывания: «Посмотри-ка на нашу госпожу, — говорили слуги, — какого возлюбленного она себе нашла! Красавец!» Но никому и в голову не приходило порицать Анну за такой поступок. «А что ей делать, бедняжке? — говорили люди. — Она ведь женщина, а не камень! О чём думали, когда выдавали её за столетнего старца?»

Слуги соревновались между собой, чтобы заслужить внимание Бесики, но всех победил Мгелика, который в день приезда первым разговорился с ним. Он стал преданным слугой и наперсником Бесики. Где бы ни появился поэт — на охоте, на рыбной ловле или на джигитовке, — Мгелика всюду сопровождал его.

Первые два-три дня Бесики не мог забыть страшных картин, виденных в Тбилиси, ходил грустный, ничто не доставляло ему удовольствия. С трудом согласился он отправиться на рыбную ловлю с Мгеликой, который умолял его развлечься хоть этим до охоты на джейранов. Верный слуга попросил у Анны разрешения, созвал крестьян и, уговорив Бесики пойти с ними, устроил запруду на одном из рукавов Машаверы. Одну группу крестьян он поставил у разветвления реки; эти люди должны были перегородить при помощи плотины из камней и земли выход из основного русла в рукав. Другая группа по его приказанию сплела кузов для рыбной ловли и поставила его в нижнем конце рукава. Бесики сначала равнодушно смотрел на весёлую суету крестьян и рассеянно слушал восторженные выкрики Мгелики, но когда вода в рукаве стала быстро спадать и по мокрым камням русла запрыгала форель, у него загорелись глаза, и он, засучив рукава, присоединился к рыболовам. Раза два он поскользнулся на мокрых камнях и покатился, запачкав свою богатую одежду в грязи, но он настолько был увлечён ловлей рыбы, что не обратил на это внимания. Вскоре две огромные плетёные корзины были доверху наполнены форелью. Мгелика разжёг на острове среди кустов костёр и стал жарить рыбу на углях, заворачивая её в ореховые листья. Крестьяне развязали кожаные торбы, достали оттуда грузинские хлебы, наполненные вином кувшины и расселись вокруг скатерти, разостланной прямо на зелёной траве. Поздравив друг друга с удачной ловлей, они выпили за здоровье Бесики.

— Ты принёс нам удачу, — сказали они. — Сколько раз мы спускали воду из этого рукава, но не вылавливали ни одной рыбёшки!

Мгелика отдал одну корзину с рыбой крестьянам, а другую послал в замок, хотя Бесики уверял его, что и полкорзины будет слишком много.

Солнце уже садилось, когда Бесики и Мгелика отправились домой. Алый отблеск лежал на бархатных склонах холмов, стены гордо высившегося над скалой замка горели в лучах заходящего солнца. Бело-розовые облака плыли по небу, как лебеди.

Ястреб с неподвижно распростёртыми крыльями парил высоко над головой; порой, высмотрев добычу, он устремлялся вниз, несколько раз взмахивал крыльями, описывал широкий круг и снова повисал в воздухе.

Пастухи с ружьями гнали стадо по просёлочной дороге на противоположном берегу Машаверы. Оттуда доносилось мычание коров и разноголосый звон колокольчиков и бубенцов. Лохматые овчарки степенно шествовали по обе стороны стада. Поравнявшись с Бесики и Мгеликой, собаки подняли лай.

Бесики поддался мирному очарованию этой картины. Охваченный чувством радостного покоя, он остановился на зелёной лужайке вблизи замка, разлёгся на мягкой траве и, опершись на локоть, стал любоваться игрою закатных лучей.