Екатерина Мелентьева - Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев

В темноте, освещаемой лишь пламенем пожара, Бартоломе пробирался к площади, куда уже сбегались жители селения. Горел храм, гордость Луиса, первый храм, построенный на «земле войны»!

Вдруг Бартоломе толкнули в спину. Он быстро обернулся и увидел какую-то темную фигуру.

— Получай, проклятый испанец! — и удар чем-то тяжелым по голове свалил Бартоломе на землю. Кровь залила лицо, и он потерял сознание. Очнулся он от страшного крика:

— Пусти меня, я прокляну тебя и твоих детей! Не убивай меня! А-а-а…

Крик захлебнулся и затих. Бартоломе почувствовал, что его бережно поднимают и несут. Он снова потерял сознание.

— Теперь ваша жизнь в безопасности! — услышал он встревоженный голос касика. — Но смерть могла похитить вас. А все потому, что вы не поверили мне и остались в хижине!

Бартоломе потрогал свою перевязанную голову. Сильная боль в левом виске заставила его застонать.

— Осторожно, отец, — воскликнул касик. — Этот черный злодей хотел убить вас! Теперь он отправлен в ад!

— Но кто он, этот человек, который хотел убить меня? — спросил Бартоломе.

— Не называй грязного червя человеком, — сурово ответил индеец. — Он — позор для нашего народа, если мог поднять руку на тебя, доброго и мудрого, как сам бог! Это сын мрака, ядовитая змея, жрец войны Шикицаль. И я отправил его в царство мрака.

— А храм?

— Храм сгорел, но я клянусь тебе, отец, что мы выстроим еще лучше, в том большом пуэбло, о котором ты говорил мне. Я согласен с тобой. Когда твоя рана заживет, мы начнем переселение в место, называемое Робиналь. Это плодородная долина, омываемая реками Мотагуа и Чишой. Ты рад этому?

Бартоломе улыбнулся:

— Твое решение — лучшее лекарство для меня!

И вскоре, несмотря на сопротивление некоторых индейцев, пуэбло Робиналь стал расти. Сначала в нем было едва ли несколько десятков домов, в которых жили около ста семей. Построили храм, школу, госпиталь. К возвращению Педро и Луиса из Кобана в Робинале было уже пятьсот жителей.

Дон Хуан готовился к поездке в Сант-Яго с большой торжественностью. Он хотел взять с собой для внушительности около ста воинов, но Бартоломе осторожно отговорил его от этого: слишком большая свита касика могла произвести невыгодное впечатление на губернатора Сант-Яго и на колонистов.

Епископ Франсиско Маррокин вышел навстречу гостям к городским воротам и сказал касику на языке киче: «Добро пожаловать!», на что касик ответил по-испански учтивой фразой благодарности. Этим словам научил его Бартоломе: касик хотел приветствовать испанцев на их языке, проявив этим изысканную вежливость. Дальнейшая беседа между епископом и доном Хуаном велась на языке киче. Епископ потом говорил Бартоломе, что его поразили ум и развитие индейца, его зрелые суждения.

Когда касик, епископ и свита проходили мимо кабильдо, оттуда вышел губернатор — аделантадо — Педро де Альварадо. Надо сказать, что судьба одарила этого жестокого и порочного человека чрезвычайно приятной внешностью. Его уста не покидала приветливая улыбка.

Альварадо был далеко не глуп и сразу оценил смелость касика дона Хуана. Широким жестом истого кастильца Альварадо приветствовал гостя и, сняв свою великолепную, украшенную плюмажем шляпу, надел ее на голову касика. Это было высокой честью, и среди присутствующих испанцев раздался ропот: «Как, аделантадо надел свою шляпу, пожалованную ему королем, на собаку-индейца?»

Но Альварадо был не из тех людей, которые обращают внимание на недовольство подчиненных. Смерив разгневанным взором своих офицеров, он встал около касика и повел его по городу. Это было удивительное шествие: посередине шел касик, а по бокам его — епископ и аделантадо! Торговцам города, было приказано разложить на прилавки самые лучшие товары. В том случае, если бы высокому гостю что-либо понравилось, было приказано отдать беспрекословно.

Но каково было удивление епископа, аделантадо и всех испанцев, сопровождавших касика, когда тот с безразличием и даже некоторым пренебрежением смотрел на все вещи, словно они были для него не новы.

— Можно подумать, что этот индеец родился в Бургосе! — с изумлением проговорил алькальд города.

— А на лавки он смотрит так, точно побывал не раз в Милане! — подхватил один из офицеров.

— Посмотрите, дон Хуан, — сказал аделантадо касику, — как вам понравится этот бархатный камзол? Не хотели бы вы его получить?

— Благодарю вас, сеньор, — ответил через переводчика — епископа — касик, — но мне более подходит мой плащ.

— А не хочет ли дон Хуан получить эту перевязь для шпаги? — предложил алькальд.

— Благодарю и вас, сеньор, — так же твердо отвечал касик, — но у меня уже есть перевязь, подаренная доном Бартоломе.

— А может быть, вы хотите взять эту шелковую ткань для вашей жены? — предложил снова Альварадо, который недавно женился и знал толк в женских нарядах.

— О нет! — улыбнулся касик. — Для моей жены эта материя слишком легка. У нас в горах холоднее, чем у вас в долине.

Касику торжественно и официально было присвоено имя дона Хуана де Атитлана. При отъезде ему были преподнесены богатые подарки: кастильская материя, шпага, посуда и янтарные четки для жены. Дон Хуан с достоинством принял подарки. Вместе со своей свитой, Бартоломе, Луисом и Родриго касик вернулся в Тузулутлан.

В мае 1538 года Бартоломе и Родриго были вызваны из Робиналя епископом Маррокином.

— Простите, Бартоломе, что я оторвал вас от любимого дела, — сказал ему епископ. — Но важные обстоятельства требуют снова вашей поездки в Кастилию!

— Вам не жаль моих старых костей, Франсиско. Морская качка и пятьдесят дней в душной каюте не очень полезны для человека таких лет!

— Не сетуйте на возраст, мой друг: вы в шестьдесят четыре года можете поспорить с любым молодым человеком! В Совете по делам Индий будут обсуждаться вопросы отмены рабства и обращения индейцев в христианскую веру. Вы знаете, что есть оппозиция по отношению к вашему трактату, к папской булле… Никто лучше вас не разобьет противников.

— А есть деньги на плавание? — спросил практичный Ладрада. — Ведь это стоит довольно дорого, а у нас, как всегда, с деньгами туго…

— Да, да, — удрученно ответил епископ. — Вы правы, Родриго. Наш епископат — самый бедный во всей Индии…

— Самый порядочный и честный, епископ, — перебил его Родриго, — ибо вы не наживаетесь за счет прихожан, не грабите индейцев, как епископ Никарагуа и многие другие духовные лица, которые ведут себя не лучше таких заядлых мерзавцев и разбойников, вроде Кортеса, Писарро, Альварадо и прочих генерал-капитанов!