Томас Костейн - Серебряная чаша

Симон оторвался от манускрипта и рассеянно посмотрел на плащ.

— Замечательно!

Елена разложила плащ на столе рядом с ним. Затем подошла к парапету и села прямо на камень. Только тут она заметила пустой кожаный бурдюк из-под вина. Сначала она просто уставилась на него, потом воскликнула с возмущением:

— Ты что, пил? И это в такой день! Когда тебя ожидают столь важные испытания!

— Да, моя малышка, — ответил он. — Это будет великий день. Я понял это, как только поднялся на рассвете.

— И что, с тех пор ты пил не переставая? — закричала она. — Симон, ты просто болван. Неужели непонятно, что сегодня тебе понадобятся все силы, чтобы выдержать испытание!

Но Симон очень гордился своими мускулами. Он вытянул одну руку и похлопал по ней.

— Посмотри на меня: я силен, как гладиатор.

— Твои руки худы. Ты мало ешь и много пьешь. — Охваченная внезапным приступом бешенства, она резко повернулась к нему. — Ты что, не понимаешь, что не можешь позволить себе провал? Император хочет утереть нос христианам, и в этом деле он рассчитывает на тебя. Ты что же, думаешь, что пользуешься большой любовью Нерона? Но только не строй иллюзий по поводу того, что произойдет, если твой номер провалится.

Симон гордо выпрямился.

— У меня все получится, — сказал он, снова берясь за манускрипт. — Тут у меня имеются удивительные записи, Елена.

— До сегодняшнего дня ты не мог понять оттуда ни слова.

— Но теперь мне дана способность понимать. — Он взглянул на нее горящими глазами. — На меня снизошел дар понимания языков.

— Дар понимания языков! Вот как! Сейчас на тебя снизойдет дар понимания одного языка. Одного, но зато хорошо подвешенного! Только попробуй еще раз притронуться к вину! — Елена с ненавистью схватила пустой бурдюк. — Нет, я должна остаться тут, рядом с тобой и следить. Но мне придется проверить, установили ли все как надо на башне. Мы сядем есть в полдень, и сразу же после начнется испытание. Я не успею прийти за тобой. Надеюсь, что ты придешь вовремя и не будешь пьян. Прошу тебя, обещай мне, что не будешь больше сегодня пить!

— Ты можешь верить мне! — заявил Симон. В эту минуту он снова обрел свое величие. — Слушай, ты не знаешь, какие силы придаются тому, на кого снисходит дар понимания языков?

Нижний этаж башни был загорожен от посторонних взглядов стеной из свежеотесанных досок. В них не было ни единой щели, ни единого окошка. Это место Симон Волшебник и его ближайшие помощники собирались использовать как командный пункт. В центре стоял стол, на котором были разложены чертежи и планы. Повсюду стояли складные стулья, обычно используемые римскими солдатами в полевых условиях. Вдоль одной из стен к потолку вела узкая деревянная лестница. По углам валялась стружка, и все вокруг приятно пахло древесной смолой.

Когда явился Симон, чертежи со стола были убраны, а обед уже подан. В руках он по-прежнему держал свой таинственный манускрипт. На нем была надета белая очень короткая туника. Она даже не прикрывала ему коленки. Ноги Волшебника торчали, словно две узловатые, кривые палки. Неприятный вид довершали рыжие волосы, которые в изобилии покрывали икры.

— Нерон оказал мне большую честь, — заявил он гордо. — Он открыл ворота и разрешил всем желающим войти в сады, чтобы посмотреть, как я полечу. Скоро весь Рим соберется на Палатине. Этот день навсегда останется в памяти людей.

Елена растерянно взглянула на Симона.

— Симон, — воскликнула она. — А где твой плащ?

— Я решил не надевать его. — Его повело в сторону, и он схватился за край стола, чтобы не упасть. — Я предпочитаю остаться в том, что на мне надето сейчас. Оно и понятно, что я должен быть одет в белое. Ведь я полечу, словно ангел.

— Сядь быстро и ешь! — жестко приказала Елена. — Теперь уже поздно посылать за плащом. У нас осталось всего двадцать минут. И мы не можем заставлять ждать такую огромную толпу. Не говоря уже об императоре. А ты все-таки пил, отвратительный болван. А я-то, дура, приложила столько усилий, чтобы приготовить тебе такие вкусные блюда. Смотри, тут вот баранина, вот калкан, а вот свежие фрукты. Ешь давай!

Симон сел за стол, отрезал кусок баранины, долго жевал его, затем резким движением отодвинул блюдо в сторону.

— Я поем… После… — заявил он. — И выпью… Я знаю, вина приготовлено в изобилии. И я выпью, когда пролечу над землей, словно ангел Господень. Конечно, ведь после такого попета у меня будет жажда как у путника, который пересек пустыню.

Елена села напротив него. Она подалась вперед, сверля Симона недоверчивым взглядом.

— Ты без конца повторяешь, что взлетишь, как ангел. А ну, признавайся, что у тебя на уме!

— Ну, я хочу сказать, что… что полечу, словно ангел, хотя у меня и нет крыльев. Я полечу высоко и далеко… Весь город сможет меня увидеть. — В пьяном жесте рука его дернулась кверху и в сторону. — Да, да, весь Рим увидит меня и возопит: «Вон он, Симон из Гитты, которому боги дали невидимые крылья».

— Ты не пролетишь больше пятнадцати шагов от башни, — строго заявила Елена.

— Многие сегодня в Риме будут удивлены и потрясены, — сказал Симон. Ноздри его дрожали от возбуждения. — А ты, дорогуша, больше всех.

Двое ассистентов сидели тут же за столом. Один из них был Ибдаш. Он сидел по правую руку от девушки. Другим был тот самый человек, который так неудачно прервал медитацию Симона утром. Он занимал место слева от волшебника.

— Посмотрите-ка на него! Да он пьян в стельку! Но это ладно, я уже не раз была свидетельницей того, как он выступал с животом, полным вина, словно кожаный бурдюк. Это ладно, это меня не беспокоит! А вот то, что у него помутился рассудок… Может быть, нам стоит запереть его здесь, а полечу я?

Симон слушал Елену, не сводя с нее глаз. Его взгляд становился все более и более диким. Неожиданно он вскочил на ноги и, схватив край стола, резким движением опрокинул его на сидящих. Елена и оба помощника Симона не успели и глазом моргнуть, как оказались на полу вместе с бараниной, рыбой и фруктами. Пока они пытались выкарабкаться из-под стола и скользили по жирному полу, Симон ринулся к лестнице и в мгновение ока вскарабкался по ней на следующий этаж. Оказавшись там, он опустил крышку люка и стал наваливать поверх какие-то вещи. Теперь его уже не могли догнать. Открыть крышку было нелегким делом.

— Я поднимусь на вершину башни один, — крикнул сверху Симон. Жуткий хохот сопровождал эти слова. — Я полечу! Я полечу один! Словно ангел!

— Он окончательно спятил, — закричала Елена, в бешенстве глядя на жуткие жирные пятна, которые теперь покрывали ее голубое с золотом платье. Оно было сшито по заказу, специально к этому торжественному дню. — Я иду во дворец. Его нужно остановить во что бы то ни стало. Я сама займусь этим.