Томас Костейн - Серебряная чаша

Все это время Адам-бен-Ахер не покидал своего поста у двери, во по его загорелому, бронзовому лицу было видно, какая буря эмоций бушевала в нем. «Никогда рука Деворы не была обещана мне, как была обещана Рахиль Иакову [46] Иаков — патриарх, родоначальник рода израильского. Отец указал ему искать себе жену среди дочерей Лавана. Но Лаван поставил условие, и Иаков согласился служить ему семь лет за младшую дочь его, Рахиль. Но по прошествии семи лет Лаван хитростью выдал за него старшую дочь свою Лию вместо младшей (Быт. XXIV; XXX; XXXV). , — думал он, — но я достаточно долго работал на своего хозяина, в надежде на это обещание. После семи лет службы он так и не получил свою Рахиль. Вместо Рахиль ему подсунули ее старшую сестру Лию. В Писании говорится, что Лия была слаба глазами, но я думаю, что это еще не все: ее зад был как у тягловой лошади, и сама она была обрюзглой и желтой, как мертвый, упавший лист. Но мне в утешение не дали даже такой Лии. И в добавок ко всему я теперь должен загнать своих прекрасных верблюдов в этой сумасшедшей гонке через всю пустыню. Я действую как болван! И зачем? Затем, чтобы невеста, которая предпочла мне другого мужчину, могла получить наследство, которое она разделит с ним! С ним, а не со мной! Я как тот верблюд, на которого взобрался Валаам [47] Валаам — жил в то время, когда израильтяне странствовали из Египта в Землю Обетованную. Валаам пользовался славой великого провидца. Всем была известна сила его благословлений и проклятий. трижды пытался за дары царя Валака проклясть народ израильский. Был убит вместе с пятью Мадиамски ми царями (Числа. XXXI). , отправляясь к царям Мадиамским, и которого ударили три раза за то, что он предупреждал своего хозяина об опасности. — Он с силой тряхнул толовой. — Но… но для малышки Деворы я сделаю все… все, что в моих силах».

Церемония закончилась. Василий и Девора были теперь связаны перед Богом и людьми. С полок была взята одна из чаш и до краев наполнена вином. Каждый из присутствующих пригубил ее. Даже Адам последовал примеру остальных, хотя и пробормотал при этом вполголоса: «Я чувствую, как мои уши растут и скоро станут такими же, как у осла Валаама. Даже больше… они будут буквально раскачиваться на ветру».

— По обычаю, — сказал Уззуил, — молодожены должны сохранить у себя на счастье чашу, из которой мы все только что пили.

Принесли кусок белого сатина. Девора разложила его на столе под самой полкой. Как было предписано обычаем, Василий молча стоял рядом.

— Мы будем жить в двух разных палатках, — прошептала Девора. Ее руки слегка дрожали, когда она разглаживала ткань. — Я, правда, не знаю, какое объяснение мы им дадим, но надо придумать что-нибудь.

Не говоря ни слова, Василий кивнул в знак согласия. Грусть переполняла его. Как все было бы хорошо, если бы он смог тогда совладать со своими инстинктами! Он искал Елену с одной только целью, которая казалась ему важной и нужной. И лишь после второго его визита, когда Симон продемонстрировал ему свое искусство, он почувствовал влечение к ней. Почему с тех пор он не в силах не думать о ней? Как могло случиться, что его чувства к маленькой рабыне так внезапно изменились?

— Мы должны постараться выглядеть естественными, — продолжала Девора. Глаза ее были по-прежнему опущены. — Никто не должен заподозрить правду. По крайней мере сейчас, вначале. Я прекрасно понимаю, что мы не в состоянии скрывать это вечно, но моя гордость… Да, да, у меня тоже есть гордость, хотя я и дала тебе повод засомневаться в этом. Так вот, моя гордость требует, чтобы приличия были соблюдены в полной мере… Пусть даже всего лишь только сейчас. Мой дедушка умирает, а я совершаю то, чего мой отец никогда не простит мне. Вполне возможно, что он откажется от меня и выгонит вон. И я не хочу, чтобы в довершение всего люди говорили, что я купила себе мужа.

— Девора, Девора! — воскликнул юноша. — Ты сама не знаешь, что говоришь!

— Именно так люди и скажут.

Девушка быстро оглянулась. Никто не обращал на них внимания, Лука начал что-то говорить, и все собрались вокруг него, внимательно слушал.

— Ты прекрасно знаешь, что чувства, которые я испытываю к тебе, настолько глубоки… — начал было Василий.

Девушка со всей силой затрясла головой:

— Нет… нет необходимости говорить мне… об этом. И ты и я, мы оба прекрасно знаем, как обстоят дела. — Ее голос сломался, но она быстро взяла себя в руки. — У нас есть еще одна минута. Я очень прошу, выслушай меня внимательно. Мы должны много разговаривать друг с другом, улыбаться друг другу и стараться держаться в стороне от всех остальных. И никто при этом не должен догадаться, что мы притворяемся. Но, — добавила она на одном дыхании, — бессмысленно заходить слишком далеко. Никаких поцелуев и держаний за руку. Существует много других способов делать вид.

— Я понимаю тебя. И сделаю все, как ты того пожелаешь.

Лука все еще говорил. В юности он был хорошим рассказчиком и умел держать внимание аудитории. Морщинки вокруг его глаз смеялись, когда он рассказывал истории из детства Деворы. Тогда, давно, будучи еще очень маленькой девочкой, она заявила ему, что выйдет замуж лишь за царя Израиля, такого, как Давид. И что у нее будет двенадцать сыновей, которым она даст имена двенадцати родов. Немного позже, когда она стала взрослее, она сказала, что ее муж будет таким же мудрым, как Соломон, но только с одним отличием: у него никогда не будет больше одной жены. А число своих будущих сыновей она сократила до четырех, и имена она им выбрала следующие: Петр, Иоанн, Иаков и Андрей. Василий расстроился еще больше.

— Рядом с героями твоей мечты я выгляжу довольно бледно, — с горечью в голосе проговорил Василий. Глухая боль в его душе стала нестерпимой.

Девора ничего не ответила и лишь подумала про себя: «Ты мог бы стать всем, чего я когда-либо желала и о чем не смела даже мечтать».

Свидетели были настолько поглощены тем, что рассказывал Лука, что никто даже не смотрел в сторону молодоженов. И никто не заметил, что Девора заворачивала в квадратный кусок сатина вовсе не ту чашу, которая прошла по кругу во время церемонии, а другую. Все время церемонии эта чаша спокойно стояла на полке. Старая, сильно потертая, со слегка помятым боком, она не представляла из себя ничего примечательного. Лишь на одной стороне была выгравирована маленькая, плоская рыбка из Галилеи.

Лука и Адам проводили молодоженов до дверей в комнату, где Иосиф доживал свои последние мгновения. Они не вошли внутрь, а остались за порогом. Вместе с ними в коридоре ожидала вся молчаливая группа свидетелей. Каждому из них Адам дал подписать какой-то документ.