Сергей Семанов - Крымская война

Весьма важной в те дни для России была точка зрения Пруссии (по сути — уже Германии, то есть Германской империи). Бисмарк был «раздражён» выступлением России, ибо оно, по его словам, нарушало нормы международного права. Однако ему пришлось всё же выполнить своё обязательство. Он заявил, что поддерживает решение русского правительства отменить «самые неудачные статьи Парижского трактата». Для той напряжённой поры сказанное было, несомненно, в пользу России.

Неожиданную, зато совершенно недвусмысленную поддержку русская дипломатия получила и из-за океана. Государственный секретарь США Гамильтон Фиш заявил русскому посланнику в Вашингтоне, что федеральное правительство никогда не признавало постановлений Парижского договора. Фиш высказался также за возможность посылки дружественной американской эскадры к берегам Чёрного моря; по образу того, как это сделала Россия в 863-м.

Пока всё получалось так, как и предполагалось. Разумеется, Горчаков нисколько не смутился тем, что решение русского правительства встретило враждебную реакцию европейских держав. Он тотчас же послал ответные ноты правительству каждой страны. В них прежде всего категорически подтверждалось, что Россия ни при каких условиях не откажется от своего решения. Но дипломатия есть дипломатия: Горчаков старался найти возражения для каждой державы. Так, например, французскому правительству он напоминал об ошибках Наполеона III, которые привели страну к изоляции; английский кабинет Горчаков заверил, что Россия не имеет никаких претензий к Турции, а в ноте, направленной в Константинополь, подчёркивалось важное значение отмены унизительных ограничений на Чёрном море для обеих стран: ведь турки тоже не имели права держать там военный флот...

Уверенность Горчакова, что европейские державы ограничат свои действия против выступления России одной лишь бумажкой войной, полностью оправдалась. Русская дипломатия не отступала ни на шаг, решительно отвергая всяческие попытки давления. Горчаков без колебаний согласился на созыв международной конференции для пересмотра решения о нейтрализации Чёрного моря. При этом он предупредил английское правительство, представитель которого, лорд Гренвиль, должен был председательствовать на переговорах, что Россия не может допустить даже постановки вопроса об отказе от своих справедливых требований. Да, заявлялось с прямотой отнюдь не дипломатической: даже обсуждать такой вопрос Россия не станет.

Конференция, которая должна была придать решению России международно-правовой статус (или не принять его), открылась в Лондоне 5 (17) января 871-го. Был век классической дипломатии, поэтому представители великих держав собирались во фраках, увешенных орденами, с многочисленной свитой, дворцовый зал сиял тысячами свечей, ливрейные лакеи ловили каждый жест почётных посетителей, в передних бесновались репортёры (в ту пору их ещё не допускали в парадные помещения). Словом, всё было на высшем уровне, но вопрос- то по сути уже решился, и в пользу России. Недаром её представителем стал всего лишь русский посол в Лондоне Бруннов. Конечно, граф Филипп Иванович, почтенный дипломат, ровесник канцлера Горчакова, был фигурой незаурядной, но... в мире политики все имеет значение! Ведь могли же прислать из Петербурга, помимо посла, и более значительное лицо... Не прислали. Значит, считали вопрос вроде бы и не таким уж для себя серьёзным.

Высокопоставленные представители Англии, Германии, Франции, Австро-Венгрии, Турции, Италии и России совершили, весьма неспешно и торжественно, весь положенный по дипломатическому протоколу сложный ритуал и... утвердили принятое Россией решение. Прения прениями, а дело есть дело.

И вот в самой наиторжественной обстановке 1(13) марта 1871 года была подписана конвенция, названная впоследствии Лондонской, которая подвела итоги переговоров. Первая статья этой конвенции отменяла все ограничения суверенитета России на Чёрном море, наложенные Парижским трактатом.

Это означало восстановление Черноморского военного флота и боевых укреплений Севастополя. Конвенция определяла и режим черноморских проливов, которые объявлялись закрытыми для всех военных кораблей в мирное время. Некоторые несущественные оговорки Лондонской конвенции, направленные против России, носили чисто словесный характер и никакой политической значимости не имели. Вопрос был решён.

Итак, последствия кровопролитной Крымской войны были устранены бескровно — это был громадный успех России, причём достигнутый исключительно дипломатическим путём. Творец успеха на виду — все знали, что достигнут он прежде всего благодаря талантам, упорству и воле князя Горчакова. Впрочем, с 18 октября 871-го он сделался уже Светлейшим князем — такой невероятно высокий титул был пожалован ему Александром II в знак признания его заслуг.

Титул и награды — дело приятное, человеческой слабости оно льстит. Однако данный случай — один из тех не очень уж многих в данной истории чинов и орденов, когда герой получил вполне и безусловно по заслугам. Достичь победы «из ничего», одним политическим расчётом и смелым предвидением — такое случается редко. Впрочем, лучше всех сказал о том давний друг Горчакова, в прошлом дипломат и прекрасный русский поэт Фёдор Иванович Тютчев:

В Центральном историческом архиве хранится фонд А.М. Горчакова, его личные бумаги, оставшиеся после кончины. Материалов там немного, ибо его основные документы и переписку канцлер хранил, естественно, в министерстве. Одно из самых интересных в фонде — письма и телеграммы ему после отмены злосчастных трактатов. Кто только не поздравлял тогда Горча-

кова! Тут есть подписи аристократов и мелких чиновников, купцов и разночинцев, офицеров и учащихся — кажется, вся Россия сопереживала успех главы нашей дипломатии. Такое тоже бывает нечасто. Что ж, семидесятилетний политический деятель мог быть доволен, он добился поставленной цели. Он находился в зените своих успехов, но от дел не отходил.

Повседневная дипломатическая деятельность не прекращалась, разумеется, ни на минуту. После франко-прусской войны в Европе и в мире сложилась совершенно новая политическая обстановка. Германия и Италия стали едиными государствами. Многие мелкие «буферные» страны исчезли с европейской карты. Противоречия между великими державами континента обострились. Усилилась колониальная политика захватов в Азии, Африка, во всех частях света. Наступила эпоха империализма, хотя самого этого понятия тогдашний лексикон ещё не знал.