Эптон Синклер - Агент президента

Мюнхен получил свою долю ужаса. У чехов были военно-воздушные силы на расстоянии менее получаса лёта. Предположим, что эти вероломные недочеловеки решатся ударить первыми, не дожидаясь, пока это сделает Herrenvolk ! Лётчики маршала Геринга на Oberwiesenfeld разогревают свои моторы, а молодые люди города были одеты в форму, посажены в грузовые вагоны и увезены в сторону границы. Прекратились спектакли любимой комической оперы фюрера, Веселая вдова , которая давались каждый вечер в Театре-ам-Гарттнерплатц, с очень молодой и прекрасной танцовщицей, полностью обнаженной, выходящей на сцену через центр. Из труппы исчезли почти все танцовщики. А поощрение того, что нацисты называли "здоровым эротизмом" потерпело неожиданный провал.

В Мюнхене ежегодно проходила Октябрьская ярмарка , начинавшаяся с середины сентября и работавшая в течение месяца. В Терезиенвизе, на огромном лугу ниже выставочного парка проходили все виды общественных развлечений, известных в западном мире: Кони-Айленд, Луна-парк, Кристал Палас, Воксхолл Гарденс, Марди Гра, Барнум и Бейли, и государственные ярмарки в сорока восьми Соединенных Штатов Америки. Любому, кто хотел считаться хорошим мюнхенцем, пришлось кататься на американских горках и каруселях, слушать оркестры, бросать кокосы в головы клоунов и научиться есть баварский хрен вместе с кренделями и пивом.

Ланни и Золтан отправились туда в понедельник вечером, через два дня после того, как прекратились переговоры в Годесберге. Туда пришло четверть миллиона южных немцев, чтобы повеселиться на открытом воздухе, а также два иностранных гостя, желавших посмотреть на их веселье. Посетители забыли, что это была ночь, которую выбрал фюрер всей Германии, чтобы обратиться к своему народу, и что это будет означать для ярмарки. Весь день и до середины вечера, радость была неограниченной. Огромные толпы толкались здесь и там на фоне ярких огней и щедрых украшений. Они начинали петь по малейшему поводу и танцевали со своими Mädels везде, где был гладкий пол или дерн под ногами. Музыка звучала везде, зазывалы аттракционов зазывали, звонили колокола, ревели американские горки, а люди кричали со смехом или с притворным испугом.

И вдруг раздался рев громкоговорителей. Фюрер собирался обратиться к миру из Дворца спорта в Берлине. Все остальные звуки словно по волшебству затихли. Танцы прекратились, разговоры прекратились, и четверть миллиона мужчин и женщин замерли в своём движении. То же самое произошло со всеми другими видами деятельности повсюду в Германии. Все работы на фабриках, демонстрация всех кинофильмов, продажи в магазинах, обслуживание в ресторанах, хождение по улицам. Всё остановилось, и семьдесят миллионов человек, за исключением только младенцев, слушали один чудовищный Голос. Не слушать или уйти было преступлением, и много людей было отправлено в концлагерь. Адольф Гитлер заявил:

"Если я сейчас представляю этот немецкий народ, то я знаю, что в эту секунду весь народ, все его миллионы соглашаются с каждым моим словом, подтверждают их и делают их собственной клятвой. Пусть другие государственные мужи спросят себя, есть у них такая же поддержка!"

Этот Голос, ревущий над десятками гектаров Терезиенвизе и по всей земле по радио, рассказал не только то, что делали немецкие люди в эту секунду, но и то, что они делали в течение последних двадцати лет, и то, что их великий фюрер делал для них. В ходе речи, состоящей из шести тысяч слов, Голос использовал слова я, мне, мое и мною в общей сложности сто тридцать четыре раза. Этот голос заявил: "Я предлагал разоружение до тех пор, пока оно было возможно. Но когда оно было отклонено, тогда я принял смелое решение. Я национал-социалист и старый фронтовой немецкий солдат. В эти пять лет я фактически вооружался. Я потратил миллиарды на эти вооружения. Это теперь должен знать немецкий народ!"

Это была политика в высшей степени хитрого государственного деятеля, желавшего иметь дело только с одним врагом зараз. Поэтому в этой речи, в ультиматуме Чешской Республике, он приступил методично исключать любое другое противодействие. С Польшей, сказал он, достигнуто "постоянное умиротворение". Что касается английского народа, он надеется, что "миролюбивые силы одержат верх". Что касается Франции, не было сейчас "абсолютно никаких разногласий, стоящих между нами…. Мы ничего не хотим от Франции, решительно ничего!" С Италией, под "редким гением их Дуче, был создан "истинный союз сердец".

Расправившись со всеми этими вопросами, Голос перешёл к тому, что он назвал "последней территориальной претензией, которую я предъявляю в Европе". Эта проблема, сказал он, существует из-за "одной лжи, и у отца этой лжи есть имя Бенеш". Ложь заключалась в том, "что существует страна Чехословакия". Эту ложь рассказали государственным деятелям в Версале, и они поверили. Остальная часть длинной речи была посвящена рассказу о дуэли между этим лжецом и его ложью с одной стороны, и фюрера немцев и его правды с другой стороны. Теперь эта борьба подошла к своей кульминации. Фюрер заявил: "Я потребовал, чтобы теперь, после двадцати лет мистер Бенеш должен наконец смириться с истиной".

Первого октября, спустя пять дней, у ненавистного чеха потребовали передать Судеты Адольфу Гитлеру. Это был ультиматум, и ни одно из его увиливаний и уловок никогда не принесёт мошеннику никакой пользы. "Мистер Бенеш в настоящее время возлагает свои надежды на мир, и он и его дипломаты не делают секрета из этого. Они заявляют: 'Мы надеемся на то, что свергнут Чемберлена, что удалят Даладье, что везде начнутся революции'. Они возлагают надежду на Советскую Россию. Он до сих пор думает, что тогда он сможет уклониться от выполнения своих обязательств".

— И тогда я могу сказать только одно. В настоящее время друг против друга стоят два человека, там мистер Бенеш, а вот здесь стою я. Мы два человека разного характера. В великой борьбе народов, в то время как мистер Бенеш вился ужом по миру, я, как порядочный немецкий солдат, выполнял свой долг. И вот сегодня я стою против этого человека как солдат моего народа.

Голос продолжал благодарить мистера Чемберлена и повторять заключительные гарантии, которые были даны ему раньше. "Немецкий народ не желает ничего другого, кроме мира…. Я далее заверил его, и я повторяю это здесь, что когда эта проблема будет решена, у Германии не будет никаких территориальных проблем в Европе…. Мы не хотим чехов!"

Затем, в конце этот всемогущий голос обратился к своим верным чадам во всем рейхе:

"И поэтому я прошу вас, мой немецкий народ, встаньте стеной позади меня, мужчина к мужчине, и женщина к женщине. В этот час мы все хотим сформировать общую волю, и эта воля должна быть сильнее любой трудности и любой опасности. И если она будет сильнее трудностей и опасностей, то в один прекрасный день она победит все трудности и опасности. Мы полны решимости! Пусть теперь мистер Бенеш сделает свой выбор!"