Мэри Келли - Залив Голуэй

Он закрыл свои бледно-голубые глаза и недовольно шмыгнул носом, словно почувствовав дурной запах в комнате.

— Ваши дети должны говорить по-английски, — начал он.

— Они говорят, — ответила я.

— Некоторые из ваших пытаются устроить к нам детей, которые могут общаться только на каком-то деревенском наречии.

— Вы имеете в виду ирландский язык? А как вы тогда называете французский или, скажем, немецкий?

Он подался вперед, облокотившись на свой стол:

— Американцы говорят по-английски. И точка.

— Но ведь ученики, знающие иностранные языки, должны приносить большую пользу вашей школе, сэр.

— Здесь у нас нет никаких иностранных языков. Вы, приезжие, уже переполнили нашу страну. И самое малое, что вы можете сделать, — это следовать нашим правилам. Или убираться отсюда. К себе, обратно.

Я изумленно уставилась на него.

Он смерил взглядом мою залатанную юбку и деревянные сабо, которые я выменяла у старьевщика Шихи на свои новоорлеанские туфли.

— Наши ученики должны быть прилично одеты и носить туфли, миссис Келли… туфли. Ко мне в школу дети приходили и босыми. О чем только думают их родители? Позор.

— Я бы сказала, что у них просто нет денег на обувь.

— Мы также требуем по три доллара с ученика на бумагу, карандаши и пользование нашими учебниками.

— Итого шесть долларов? — удивилась я. — Но разве это не бесплатная школа?

— Бесплатная. Но нельзя же рассчитывать, что мы еще и сами станем платить за принадлежности для наших учеников, не правда ли? Конечно, если вы не можете себе такого позволить…

— Деньги у меня с собой.

Я сунула руку за пояс, достала оттуда клеенчатый мешочек и выложила перед ним на стол наши последние шесть долларов.

— Пожалуйста, запишите их имена: Джеймс Келли и Дэниел О’Коннелл Лихи, — сказала я.

Майра решила, что в Америке ее дети не будут Пайками.

По пути назад к Молли я встретила двух учеников, похоже, новеньких. Они катались по замерзшей поверхности канала с ватагой других детей из Бриджпорта. У большинства из них ноги были обмотаны мешковиной, но все весело кричали и смеялись. В туфлях или без, но наши младшие способны посещать вашу школу, мистер Надутая Жаба Льюис.

Я поднялась по длинному пролету лестницы на чердак. Бриджет играла с Грейси и Стивеном на соломенном тюфяке. Майра растянулась на другом, закрыв глаза.

— Тетя Майра спит? — тихонько спросила я у Бриджет.

— Думает, — ответила за нее Майра. — Иди сюда.

Я села рядом с ней.

— Мы должны найти место для жилья получше. Я отослала мальчишек на улицу, потому что они сводят Молли с ума своей беготней вверх и вниз по лестнице. Но на улице с каждым днем становится все холоднее. Стоит лишь подумать о месяцах, которые нам предстоит провести здесь всем вместе, набившись в одну комнату, в такой тесноте…

— Майра, Джеймси и Дэниел будут ходить в школу, — выпалила я.

— Так ты все-таки устроила их? Молодец, Онора.

— Да, но только вот…

И я рассказала ей, что за это мне пришлось отдать наши последние шесть долларов. А еще нам нужно будет каким-то образом купить им одежду.

Я думала, она разозлится, но вместо этого Майра легла обратно на тюфяк.

— Ну, значит, так уж суждено. Я должна работать, — заявила она.

— Конечно. И я тоже. Молли говорит, что в больших домах здесь можно найти работу на день — заниматься уборкой и стиркой, — сказала я.

— Ты беременна и не можешь работать. К тому же кто присмотрит за детьми? А в служанки мне не хочется. Платят мало. А еще эти наниматели с их шаловливыми руками — вдоволь насмотрелась на это у Мерзавцев Пайков.

Она снова села и взглянула на детей.

— Давай-ка выйдем в коридор, — предложила она.

Мы остановились у лестницы.

— После обеда заходил один парень, который видел меня у Маккены. И предложил мне работу. За хорошие деньги.

Я ждала объяснений.

— Это у Ма Конли в Сэндс.

— Но это же бордель, Майра! А парень этот — наглец. И что же ты ему ответила? Взяла у Молли метелку и врезала от души?

— Я сказала, что подумаю.

— Но ты не можешь! И не будешь этого делать!

— Почему бы и нет? Он сказал, что уже через месяц я смогу снять себе квартиру. Сказал, что такие женщины, как я… ну, привлекательные… у них особые клиенты. Я буду сама за себя отвечать. Я смогу забрать наших мальчиков с бойни и отправить в школу их всех, мы сможем одеть их в приличную одежду, а не в обноски от Шихи. На Хикори 2703 освобождается пятикомнатная квартира. Маклафлины уезжают дальше на юг. Мы сможем переехать туда к Рождеству.

— Но ты же не хочешь этого делать, Майра, — сказала я.

— Не хочу, Онора, — едва слышно шепнула она мне. — Мне бы хотелось подразнить тебя, немного построив из себя потаскуху, но на самом деле…

Она умолкла. Я обняла ее.

— Ты уже однажды принесла себя в жертву. И не должна делать этого снова. Я вернусь в школу и заберу наши шесть долларов. А ты обещай, что забудешь о Ма Конли. Как-то выкрутимся, Бог нам поможет. Мама всегда говорила: «Божья помощь ближе, чем порог дома».

— Мама, — протянула Майра. — Живы ли они с папой? Мы даже не знаем.

— Майра, Майра… — Я прижала ее к себе. — Не отчаивайся только, прошу тебя. Ты не можешь этого допустить.

— Я чувствую себя загнанной в угол, Онора. Проделать такой путь, бросить все — ради чего? Ради этого?

— Ты сейчас о Новом Орлеане? Полагаю, мы могли бы что-то придумать…

— Не обманывайся, Онора. Мы застряли здесь.

— Пойду верну шесть долларов.

— Но я хочу, чтобы мальчики ходили в школу. Я хочу…

Внизу хлопнула входная дверь, и мы услышали шаги постояльцев на лестнице.

— Послушай, Майра. Каждый из этих мужчин уезжал, не имея практически ничего, как и мы. А теперь они прилично зарабатывают и еще отсылают деньги домой. И мы будем.

— Действительно прилично зарабатывают, говоришь? — Она взбила свои белокурые кудри. — Скоро вернусь, — бросила она и спустилась по лестнице вниз.

— Насчет денег на школьную одежду можно не беспокоиться — все улажено. Постояльцы сбросятся для наших мальчиков. И все благодаря Жемчужине, — сказала Майра. — Она просто попросила парней, не дав им взамен ничего, кроме своей улыбки.

— Спасибо, Майра. Спасибо, Жемчужина, — прошептала я.

Следующим вечером, вручая нам деньги у Молли на кухне, Барни Макгурк произнес речь:

— Теперь учителям не к чему будет придраться.

Барни был из тех ирландцев, которые в течение многих поколений влачили жалкое существование, из последних сил выживая в горах графства Тирон. Он уехал оттуда за много лет до Великого голода. Вероятно, его заработная плата сохранила жизнь его близким на родине. Молчаливый мужчина, постарше остальных, не принимавший участия в непринужденной болтовне или подшучиваниях. Непонятно, что научило его держать язык за зубами — его суровые родные края или Америка. Внешность у него была приятная — вытянутое лицо, седеющие волосы, темные глаза.