Владимир Дарда - Его любовь

Мог ли он думать, что больше разговаривать им не придется, что это был последний их разговор.

Малыши быстро заснули, и Надийка тоже легла в постель. Хотелось почитать, пока вернется Юрко.

Неожиданно в глаза хлынула темень, словно внезапно взорвалась бомба, наполненная мраком. С чего бы это? А-а, погас везде свет. И лампочка под потолком, и в коридоре, и в кухне, и во дворе.

И так же внезапно, как хлынула в дом темень, в сердце ворвалась тревога. Пока еще не понимала Надийка — откуда она, но сердце почему-то тоскливо дрогнуло: не связано ли это с Юрком?

Вскочила с кровати, побежала в кухню, нашла на ощупь свечу, которая осталась после похорон отца, вернулась в комнату, дрожащими пальцами зажгла фитилек, и слабое пламя тускло заколыхалось. Надийка поставила свечу на стул возле кровати. Снова легла и стала читать, но строки расплывались в мутные полосы.

«Нет-нет, хватит. Да и завтра, как всегда, надо рано вставать, кормить детей, мужа, поесть самой и опрометью мчаться на работу. А сейчас (она бросила взгляд на часы) — первый час ночи. Где же Юрко, где так долго задерживается?»

В темные окна монотонно барабанил дождь, выл ветер. Погасила свечу, закуталась в одеяло.

Вспомнилась не раз читанная книга о девушке, безуспешно искавшей волшебные травы, чтобы приворожить любимого. Где они, травы эти, в каком лесу растут, когда их надо срывать?.. А потом бродила она по лесу, спотыкалась об узловатые корни деревьев, пока не набрела на лесную избушку, в которой виден был тусклый огонек. Постояла, настороженно прислушиваясь. Послышался тихий стук в окошко. Она испугалась и никак не могла сдвинуться с места от страха.

Потом застучали громче, забарабанили так, что стекла задребезжали.

Она открыла глаза. Да это ведь вроде бы и на самом деле стучат…

Кто-то настойчиво и нетерпеливо колотил в раму. Надийка вскочила с кровати. Едва нашла выключатель, щелкнула, но лампочка не загорелась. Только тут вспомнила — свет выключили еще вечером и, вероятно, его нет до сих пор.

В окно продолжали упорно барабанить.

«Боже, кто так стучит и зачем?» — подбежала к окну, прижалась лицом к стеклу.

— Откройте, Надийка! — кто говорил, не узнала, но уловила в голосе большую тревогу.

— Заходите, заходите! — бросилась к двери. Закрыто. Неужели приходил Юрко и накинул крючок? И верно, закрыто, но его дома нет. Может быть, мама вставала среди ночи?

На пороге стоял мужчина, невысокий, без шапки, промокший до нитки, и хотя только что изо всех сил торопился, сейчас молчал, не мог вымолвить то, ради чего стучал. Стоял, тяжело дыша.

Надийка терпеливо ждала, хотя начинала догадываться. О чем-то страшном, ужасном.

— Там… Несчастье… — наконец глухо начал мужчина, стоявший на пороге. — Юрка вашего током ударило. — И поспешил успокоить: — Да он еще живой вроде. Присыпали землей. Только…

— Сейчас, сейчас! — Надийка метнулась к вешалке. Что-то натягивала на себя в темноте, а надеть никак не могла. Потом бросилась искать обувь, но не нашла и выбежала на мокрую от прошедшего дождя траву босая.

Бежала, спотыкалась, падала. Казалось, никогда еще на земле не было такой темноты — может быть, потому, что фонари не горели. Значит, даже Юрко ничего не мог сделать. О, господи, что же случилось?

Бежала одна, мужчина давно отстал, только слышала: позади, в холодной глухой черноте, тяжело топали его сапоги. Когда добежала, с Юрка уже отгребли землю, — не помогло.

Лежал еле видный в темноте, и Надийке показалось, что он сейчас вздохнет и начнет подниматься.

За ее спиной негромко, словно оправдываясь, рассказывали, как все произошло. Ветер-то бешеный был — так провода рвал, что где-то и замкнуло. Словом, прекратилась подача тока. А в гараже как раз срочный ремонт машин. Хотели уже посылать за Юрком, а он сам тут как тут. Надо же — человек сам за своей смертью пришел.

Взялся налаживать. Говорят ему, надень перчатки резиновые, но он только усмехается в ответ, — я, мол, привычный, меня ничто не берет.

Отключил рубильник и полез на столб.

А потом… То ли рубильник кто-то включил нечаянно, то ли еще что — но только Юрко вдруг как вскрикнет и на землю сполз. И все… насмерть. Говорят, будто потому сразу убило, что дождь, и столб мокрый, и земля вся мокрая…

Ударило в пальцы, в левую руку — синие пятна на кончиках. И сердце близко. Если б в правую руку… то, может, и выжил бы. Все-таки дальше от сердца.

Надийка слушала, как в полусне, и не верила, что говорится это о ее муже, который успел только вскрикнуть и покинул ее навсегда.

Приехала «скорая помощь», забрала Юрка в больницу. Надийка поехала тоже.

А поутру, осунувшаяся и бледная, в чужих растоптанных ботинках на босу ногу, вернулась домой какая-то сама не своя, мокрые косы слиплись, а одежда плотно облегала тело. Переступила, как лунатик, через порог и сразу упала матери Юрка на грудь:

— Ой, мама, нету у нас Юрасика, нету.

Гроб с телом Юрка стоял в красном углу хаты, шли и шли люди прощаться. Молчаливые, опечаленные. Даже Михаил пришел.

Ему кто-то указал на сложенные на груди руки — мол, на пальцах остался след от удара током, а Михаил не понял и, наклонившись, поцеловал сплетенные пальцы — подумал, что так полагается.

Поцеловал, выпрямился и заметил на губах Юрка странную улыбку. Будто и не умер он, а только прикинулся мертвым, чтобы узнать, кто как отнесется к его смерти. И прежде всего — Михаил.

Рыдал духовой оркестр, и печальная музыка плыла над селом.

Только Петя никак не мог проникнуться скорбным настроением — взял старый порванный зонтик, взобрался на стремянку и прыгнул оттуда будто с парашютом. Едва ногу себе не сломал..

Кому было известно, чей он на самом деле сын, подумали: «Чувствует — не родной отец…»

А мальчик просто не понимал, что такое смерть, не знал, навсегда ли умирают. Прыгнуть же на парашюте со стремянки он давно собирался, а сейчас во дворе столько людей, самый подходящий момент..

Гроб собирались везти на машине, но мужчины взяли его на плечи и понесли до самого кладбища.

Похоронили Юрка рядом с отцом.

Председатель сельсовета сказал:

— Юрко погиб, но он останется жить в наших сердцах! Потому что осталась его работа! Включим лампочку в хате — вспомним Юрка, телевизор будем смотреть — вспомним Юрка. И еще — сельский Совет постановил — в честь нашего электрика, погибшего на боевом посту, назвать улицу, где он проживал, его именем. Сотни лет была она безымянной, а теперь будут люди называть ее улицей Юрия Билика.

Когда гроб опустили в яму и тяжелые влажные комья земли глухо и жутко застучали о доски, у Надийки все поплыло перед глазами. Она пошатнулась и едва не упала.

Ее подхватили под руки женщины, стоявшие рядом.