Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Клетка

Конечно, можно сделать вид, что ты настолько погружен в свои мысли, что ничего не видишь, ничего не слышишь. Можно вообще повернуться к ангару спиной, и пропади они там все пропадом. Но этот бывший пехотный начдив, закончивший две общевойсковые академии, не летавший даже пассажиром, в авиации ни черта не смыслит, зато сует свой нос во все дырки, устраивает, не разобравшись, разносы конструкторам и авиаторам, отчего все идет наперекосяк и вверх тормашками.

Впрочем, для Андрея Николаевича этот самолет не главный. Одновременно с ним проектируются и строятся морской торпедоносец, пассажирский самолет, гидросамолет. Близок к завершению скоростной бомбовоз (СБ, он же АНТ-40), которым занимается конструкторская бригада под руководством Архангельского, самолет более совершенный в смысле аэродинамики, более эстетичной, более… А бригада Петлякова приступает к проектированию дальнего бомбовоза! Так что «Максим Горький» в этом смысле хороший опыт как для тех, так и для других. К тому же вся страна заражена гигантоманией: самые большие самолеты, корабли, танки, пушки, заводы, фабрики, электростанции… — и всё советское! Достаточно посмотреть на самодовольные физиономии Сталина, Ворошилова и прочих кремлевских бонз, задирающих головы к небу во время Первомайских и Октябрьских военных парадов, во время показов самолетов в Тушино, чтобы понять, насколько это въелось в их души и распространилось окрест. Болезнь роста — вот как это называется, которая поражает невежд не только в авиации, но и в технике вообще. Этой болезнью надо переболеть. При этом нельзя сбрасывать со счетов получаемый опыт как в процессе проектирования и строительства такого гиганта, так и в познании поведения самолета в воздухе.

Но СБ будет совсем другим. С него начнется эра новых самолетов.

Машина командующего, между тем, развернулась и понеслась в сторону Туполева.

Андрей Николаевич тяжело поднялся с тележки и, не спеша, вразвалочку, пошел навстречу. Хотя он терпеть не мог этого пехотного невежду, однако от него многое зависит, и топорщить перья против ветра более чем глупо.

Машина развернулась и встала, преграждая Туполеву путь.

Открылась дверца, из нее высунулась нога в хромовом сапоге, за ней другая — и Андрей Николаевич подумал, что дверца автомобиля, конечно, не предназначена для покидания его в аварийных ситуациях, и выбираться из него человеку излишне утяжеленной конструкции не так просто. Что ж говорить о летчике среднего веса и роста, если ему придется вылезать из кабины для прыжка с парашютом? Об этом как-то позабыли из-за кучи всяких проблем. Надо будет отдельно все это продумать…

Якову Ивановичу Алкснису всего тридцать семь лет. Явная скороспелка. Можно сказать — выскочка. Из тех, кто прошел гражданскую войну, уцелел и вошел в элиту, полагающую, что горшки обжигают не боги. Горшки — вполне может быть. А тут не горшки: горшки не летают. Летают же только боги. И птицы.

Яков Иванович встал на ноги, расправил с кожаным скрипом широкие плечи и сделал несколько шагов в сторону авиаконструктора, изобразив на своем хмуром лице улыбку. Остальные шаги сделал Туполев. Но без улыбки.

Алкснис протянул руку. Произнес:

— Ох и громадина! Даже не верится, что она сможет подняться в воздух.

Их руки соединились и сразу же отдернулись будто от удара током: и Туполев Алксниса, и Алкснис Туполева с трудом выносили друг друга.

— Ничего, летает, мать его в тормозную колодку, — буркнул Андрей Николаевич. — Минут через пятнадцать увидите.

— Я тоже уверен, что полетит, — подхватил Яков Иванович. — Товарищ Ворошилов очень надеется на успех. Товарищ Сталин лично будут присутствовать. Будут иностранные журналисты, дипломаты, киношники. Нам ударить в грязь лицом никак нельзя.

— Машина не ударит. Сто раз проверяли. Моторы работают. Экипаж грамотный. Вчера взлетали и садились несколько раз. Сегодня попробуем подняться до потолка, объяснял Туполев, не вдаваясь в подробности.

Между тем самолет, расставшись с тягачом, постепенно оживал под рев своих моторов.

Вот руководитель полетов сменил красные флажки на белые, отбежал в сторону, и громадная машина медленно тронулась с места, постепенно набирая скорость, оставляя позади себя огромное облако пыли.

Еще секунда, другая, третья — и махина, нехотя оторвавшись от земли, словно повисла над нею, постепенно набирая высоту.

— Поздравляю! — воскликнул Алкснис, схватил обеими руками руку Туполева и принялся ее трясти, улыбаясь на этот раз во весь рот — и вполне естественно.

— Руку оторвете, товарищ командарм второго ранга! — покривился Туполев: для него этот полет не первый, но во время предыдущих почти всякий раз что-то работало не так, или совсем не работало. И добавил: — Взлететь — не самое трудное.

Самолет удалялся все дальше, поднимался все выше. Вот он, описав огромную дугу над лесным массивом, стал увеличиваться в размере, рев его моторов покрыл все звуки. Он величественно проплыл над головами всех присутствующих на аэродроме, сделал еще одну дугу и пошел на посадку.

— Что, — спросил Алкснис, с недоумением глядя на Туполева, — на такой высоте он полетит и в Тушино?

— Зачем же на такой? Восемьсот метров, я думаю, хватит, чтобы его разглядеть.

— А как же истребитель?

— А вот про истребитель я хочу спросить у вас, товарищ командарм второго ранга. Какой идиот придумал эту хреновину и зачем? Вы хоть понимаете, на какой риск идете? Ведь никто ничего подобного еще не делал. Это вам не цирк, товарищ ко…

— Товарищ Туполев! Я попросил бы вас выбирать выражения! — взорвался Алкснис. При этом лицо его окаменело, побелело и пошло красными пятнами. — Высший Военный совет Красной армии во главе с товарищем Ворошиловым рассматривал этот вопрос и пришел к выводу, что летчики из особого истребительного полка вполне подготовлены для выполнения любого задания партии и правительства, лично товарища Сталина…

— Я могу быть свободным, товарищ командарм второго ранга? — спросил Туполев, глядя на самолет, бегущий по летному полю.

— Можете. Но имейте в виду, с вас тоже не снимается ответственность за это мероприятие.

Туполев ничего не произнес и пошагал вперевалку к своей машине, ожидающей его в тени ангара.

— В ЦАГИ, — велел он своему водителю, устроившись на заднем сидении. Запахнул отвороты пальто, поднял воротник, надвинул на лоб кепку, пытаясь отрешиться от всяких мелочей и заглянуть в будущее. Там он видел стремительно несущиеся по небу армады бомбовозов, от гула которых содрогаются небо и земля, хорошо вооруженных, способных защитить себя от атак истребителей противника, недоступных для снарядов зенитных орудий, армады, несущие в своих бомболюках смерть… Кому? А не все ли равно! Войны никто не отменял, врагов у России всегда было с избытком, а у нынешней — тем более, так что найдется — кому. Не его, главного конструктора, забота. Увы, но армады самолетов пока только в мечтах. Все упирается в ничтожное количество алюминия, выпускаемого в стране, в отсутствие совершенных и мощных моторов, которых хватило бы и четырех. И нет много чего еще: надежных радиостанций, гирокомпасов, высотомеров, оптических прицелов. И не скоро, судя по всему, будут. Приходится закупать в Америке и Англии. Даже в Германии. А на чужих моторах своего мощного воздушного флота не создашь. Да и валюты на все не напасешься… А этот Алкснис, сто чертей ему в печенку, как был профаном, так им и остался. Видите ли, Высший совет рассматривал… товарищ Ворошилов… партия, лично товарищ Сталин… Нашел знатаков! Тьфу! И что за страна, мать их всех тра-та-та-та-та! И когда только заживем по-человечески!»