Джеймс Клавелл - Король крыс

– Браф! Что вам известно об этом?

– Ничего. И надо говорить «капитан Браф», полковник!

– Я не верю вам! Вы, проклятые американцы, всегда приносите неприятности! Вы недисциплинированный сброд…

– Я не собираюсь слушать эту вашу проклятую чушь!

– Не смейте говорить со мной подобным образом! Добавляйте слово «сэр» и стойте по стойке смирно.

– Я старший американский офицер и не собираюсь выслушивать оскорбления ни от вас, ни от кого-то другого. У американцев нет радио, это я знаю. В этой хижине нет радио, и это я знаю. И если бы оно было, вы думаете, я так и сказал бы вам, полковник?

Селларс повернулся и, пыхтя, прошел в середину хижины:

– Тогда мы обыщем хижину. Каждый стоит у своей койки. Внимание! Пусть Бог поможет тому, у кого приемник. Я лично прослежу, чтобы его наказали по закону, вы, мятежные свиньи…

– Заткнитесь, Селларс!

Все замерли, когда в хижину вошел полковник Смедли-Тейлор.

– Здесь есть приемник, и я пытаюсь…

– Заткнитесь!

Изможденное лицо Смедли-Тейлора было напряженным, когда он шел к Ёсиме, который наблюдал за Селларсом с удивлением и презрением.

– В чем дело, капитан? – спросил он, понимая, что происходит.

– В хижине есть радио, – сказал Ёсима и добавил насмешливо: – В соответствии с положениями Женевских конвенций военнопленные…

– Мне прекрасно известен моральный кодекс, – заявил Смедли-Тейлор, стараясь отводить глаза от столбов, стоящих через равные промежутки вдоль хижины. – Если вы считаете, что здесь есть радио, пожалуйста, произведите обыск. Или если вы знаете, где оно, пожалуйста, возьмите его, и дело будет сделано. У меня очень много дел сегодня.

– Ваша обязанность – исполнять закон…

– Моя обязанность – исполнение цивилизованного закона. Если вы ссылаетесь на закон, то должны сами исполнять его. Дайте нам пищу и медикаменты, которые нам положены!

– Когда-нибудь вы зайдете слишком далеко, полковник.

– Когда-нибудь я умру. Возможно, от апоплексического удара, пытаясь выполнять смехотворные правила, введенные некомпетентной администрацией.

– Я доложу генералу Симе о вашей дерзости.

– Извольте. А потом спросите его, кто распорядился, чтобы каждый человек в лагере ловил ежедневно двадцать мух, чтобы их собирали, пересчитывали и чтобы я ежедневно приносил их в ваш офис.

– Ваши старшие офицеры постоянно жалуются на увеличение смертных случаев от дизентерии. Мухи – разносчики дизентерии…

– Вам не следует напоминать мне о мухах и количестве смертей! – резко сказал Смедли-Тейлор. – Дайте нам химические препараты и разрешите очистить окружающую территорию. Таким образом мы будем контролировать здоровье всего острова Сингапур.

– Пленным не положено…

– Это ваша норма на дизентерию неэкономична. Это ваша норма на малярию высока. До того как вы пришли сюда, на Сингапуре не было малярии.

– Может быть. Но мы победили вашу многотысячную армию и тысячами взяли вас в плен. Ни один мужчина, дорожащий своей честью, не позволит, чтобы его взяли в плен. Все вы животные, и обращаться с вами нужно соответственно.

– Я знаю, что есть японцы, которых взяли в плен на Тихом океане.

– Откуда вы это знаете?

– Слухи, капитан Ёсима. Знаете, как это бывает. Явно ложные. Ложью является и то, что японских кораблей уже нет на морях, и то, что Японию бомбили, и то, что американцы захватили Гуадалканал, Гуам, и Рабаул, и Окинаву, и то, что они сейчас готовы атаковать Японские острова…

– Вранье! – Ёсима схватился за свою саблю самурая у пояса и на дюйм вытащил ее из ножен. – Вранье! Императорская японская армия выигрывает войну и скоро захватит Австралию и Америку. Новая Гвинея в наших руках, и японская армада как раз сейчас на пути в Сидней.

– Несомненно. – Смедли-Тейлор повернулся спиной к Ёсиме и оглядел хижину. К нему были обращены белые лица. – Пожалуйста, выйдите на улицу, – тихо приказал он.

Его приказ был молчаливо выполнен.

Когда хижина опустела, он повернулся к Ёсиме:

– Пожалуйста, делайте обыск.

– А если я найду радио?

– Все в руках Божьих.

Как-то сразу Смедли-Тейлор почувствовал груз своих пятидесяти четырех лет. Он сгибался под гнетом своей ответственности. Он с радостью приносил пользу, и рад был оказаться здесь как раз вовремя, когда был нужен, и рад был выполнить свои обязанности. Но теперь ему предстояло найти предателя, а когда тот будет найден – наказать его. Этот человек заслуживал смерти, потому что, если приемник обнаружат, Девену придется умереть. «Господи, хоть бы его не нашли! – думал он в отчаянии. – Это ведь единственная ниточка, связывающая нас с остальным миром. И если есть Бог на небесах, пусть Он не позволит найти приемник. Пожалуйста».

Но в одном Ёсима был прав. У него, Смедли-Тейлора, не хватило мужества умереть, как подобает солдату – либо в бою, либо при побеге. Он жив, но его мучает память – память о том, что алчность, жажда власти и ложь были причиной поражения на Востоке и неисчислимых сотен тысяч бессмысленных смертей.

«Но если бы я умер, – думал он, – что бы было с моей милой Мейси, и сыном Джоном, который служит в уланах, и сыном Перси, который служит в авиации, и Труди, которая так рано вышла замуж, так рано забеременела и так рано овдовела. Никогда я не увижу их, не дотронусь до них и не почувствую вновь тепло дома».

«Все в руках Божьих», – снова сказал себе полковник, но, как и он сам, слова эти были старыми и очень грустными.

Ёсима отрывисто отдавал приказания четырем охранникам. Они оттащили койки из углов хижины и расчистили место. Затем передвинули на это место койку Девена. Ёсима зашел в угол и стал рассматривать стропила, и крышу, и необработанные доски под ней. Он обыскивал тщательно, но Смедли-Тейлор вдруг понял, что для него даже лучше, что место, где находится тайник, стало известно.

Он вспомнил вечер, когда много месяцев назад офицеры пришли к нему. «На вашу ответственность, – сказал он тогда. – Если вас поймают, значит поймают, и это будет концом. Я не смогу сделать ничего, чтобы помочь вам. Ничего». Он позвал Девена и Кокса и объявил спокойно: «Если приемник обнаружат, попытайтесь не впутывать в это дело других. Попробуйте какое-то время продержаться. Потом вы должны будете сказать, что это я приказал вам сделать приемник. Я приказал вам сделать это». Затем он отпустил их, благословил на свой лад и пожелал им удачи.

И вот теперь все они понесли поражение. Он с нетерпением ждал, когда Ёсима начнет осматривать столб, ему была противна мучительная игра в кошки-мышки. Он чувствовал скрытое отчаяние людей, стоящих на улице. Ему оставалось только ждать.

Наконец и сам Ёсима устал от игры. Его раздражала вонь в хижине. Он подошел к койке и тщательно обыскал ее, рассматривая сантиметр за сантиметром. Но не видел никаких распилов. Нахмурившись, он еще раз обошел ее, трогая дерево длинными чуткими пальцами. И ничего не нашел.