Сьюзан Вриланд - Клара и мистер Тиффани

На меня будто подуло леденящим ветром. Мужчины нас боялись! Это открытие придало мне сил и одновременно взбесило.

— Вы связывались с мистером Тиффани? Каково его мнение?

— По этому вопросу — ничего определенного. Мужчины пригрозили забастовкой.

— До какого события? На какую уступку он должен пойти?

Генри заколебался. По тому, как дернулись его точно вырисованные брови, чувствовалось, как мучительно ему произнести это.

— Пока двадцать семь женщин вашего отделения не будут «устранены», выражаясь их собственными словами.

Я выстукивала ожесточенный ритм по столу кончиком акварельной кисточки, а после того как перестала, стук продолжал звучать у меня в голове.

— Так что фактически они ставят целью отделаться от нас.

— Безусловно, Льюис не может позволить себе остановку работы в мужском отделе витражей, — пожал плечами Генри. — Это закрыло бы их студию здесь и в Короне.

— Так он может согласиться на их требование? Не могу поверить.

— В их поддержку могут забастовать другие отделы.

— Какое значение это имеет для литейщиков и обработчиков металла? Я ведь тоже даю им работу.

— Профсоюз может оказать давление на них из солидарности. Извините. Я должен покинуть вас. Мистер Томас и мистер Платт даже не хотят разговаривать с вами.

Эти слова резанули меня по сердцу.

В последующую пару недель осознание, что неприятности растут, как снежный ком, овладевало мной так же стремительно, как спускается влажный туман. Как-то после обеда, когда тревожный зуд стал настолько силен, что мешал работать, я отправилась в студию Агнес. Постучала и вошла, не сочтя нужным дождаться ответа. Я уловила момент, когда она проворно засунула в карман своего фартука нечто, смахивающее на небольшую серебряную фляжку. Это выглядело несовместимым с ее чопорностью. После стольких лет совместной работы я мало что узнала о ней.

Я поведала ей о том, что рассказал Генри. Агнес медленно покачала головой. Поскольку она состояла в штате дизайнеров фирмы, ей не была страшна никакая забастовка.

— Если литейщики встанут на сторону мужчин-стекольщиков, они могут реально прекратить производство моих ламп, просто не выполняя мои заказы. Это все равно как если бы Альберт не выдавал нам стекло.

— Дело принимает серьезный оборот.

— С тех пор как мужчины конфисковали два витража, у нас не было заказов на витражи. Так, похоже, решил мистер Тиффани, может быть, чтобы снять накал.

— Вероятно, это требование профсоюза, — предположила она.

Мне было больно представить, что босс так легко поддался им, сделав уступку закрыть нас просто лишением заказов. Он любил наш отдел, я уверена.

— Сам ли он предпочел прекратить давать нам заказы или его вынудили на это, результат одинаков — наказание за талант, кара за то, что ты женщина. Мы не можем допустить, чтобы девушки остались без дела, Агнес, или их будут поодиночке увольнять.

— Они могут выполнить вот этот проект, когда я подготовлю его. — Витраж изображал Реку Жизни, вытекающую из далеких холмов с яблоневым деревом на переднем плане. — Это — памятное панно в честь моего отца для нашей церкви во Флашинге. Он умер в прошлом году.

— Я не знала, прости.

— У него был сад, а во Флашинге много оптовых торговцев фруктами, так что, я надеюсь, этот мотив будет близок сердцу паствы.

— Уверена, что будет.

— Надо ожидать, что все прочие церковные заказы уплывут к мужчинам, пока не разрешится эта ситуация, — сочла вероятным Агнес.

— Некоторое время — определенно.

Она постучала ногтем по передним зубам и оглядела помещение, как бы в поисках новых замыслов.

— Супружеская пара из Нового Орлеана просила изготовить витраж с магнолией. Я подготовлю его следом и отдам девушкам.

— Хорошо. Это займет двух резчиц, поскольку потребуется стекло с драпировкой.

— И у меня на подходе замысел насчет витража с попугаем. Девушки не будут сидеть без дела. Я знаю, ты не хочешь потерять ни одну из них.

— Спасибо тебе, Агнес.

— Сожалею, что дошло до этого. — Она опять вынула фляжку и налила два маленьких стаканчика. — Тебе потребуется какой-то запал в желудке, пока эта история не закончится, так что приходи ко мне.

Я сочла невежливым не принять то, что она предлагала. Напиток обжег мне горло и одновременно сжег некую формальность между нами.

— Будь готова. Составь план.

То, что она предложила помощь, было величайшей редкостью. Я кивнула в знак признательности и покинула студию.

План. Я отправилась в «Библиотеку Астора» на Лафайет-стрит и прочла кое-что о женском рабочем движении. На меня произвела большое впечатление Роуз Шнайдерман, которая организовала девушек, работавших в отрасли изготовления головных уборов. Их тоже не допускали в профсоюз, но это даже обернулось им на выгоду, потому что не давало возможности хозяевам использовать этикетку, что товар изготовлен членами профсоюза. Все это кончилось тем, что хозяева сами побудили женщин создать женский профсоюз.

Организационное поветрие быстро распространилось с фабрики Шнайдерман с двенадцатью работницами на тридцать предприятий по производству головных уборов и шляп.

Когда мужчины начали забастовку за повышение заработков, женский профсоюз тоже последовал их примеру, сто женщин бастовали тринадцать недель. У меня не укладывалось в голове, какие же усилия им пришлось приложить, чтобы поддерживать свой дух столь длительное время, и я вспомнила, как Эдвин работал денно и нощно, поддерживая моральный дух бастующих портных.

В конце концов производители головных уборов выиграли повышение с пяти до семи долларов в неделю. Наше положение было иным, но солидарность, созданная Шнайдерман, производила сильное впечатление. Эта история не дала мне никакого плана, но подготовила к тому, что мне, вероятно, придется делать.

Тем временем я знала, что работа Агнес не займет всех девушек. Я прилагала отчаянные усилия, чтобы из-под моих рук выходили быстрее, чем когда-либо, всё новые модели, с целью доказать моим собственным хозяевам наш вклад в бизнес.

В меня вселилось нечто от Пака, и я хотела сделать лампу, которая являла бы собой круглый витраж, чтобы напомнить начальству внизу о том, что мы сделали за одну великолепную неделю и от чего отказались мужчины. Я расположила ирисы по берегу ручья, а вдали — шеренгу кипарисов. Это знаменовало радикальный поворот в моей работе, и я осталась довольна, не только потому, что создала красоту, а потому что сделала дерзкий рывок вперед. Это будет также напоминать девушкам о напряженной неделе. Мне надо было поддержать эту искру. В отсутствие мистера Тиффани Генри моментально одобрил идею.

Ранней весной я изучила цветки яблонь в Центральном парке для создания лампы для дамского будуара, которая повторяла бы их форму. Таким образом, я могу начать работу над ней, не беспокоя никого просьбой выточить деревянную модель. Меня одолевала благодарность той неизвестной женщине, которая купит лампу, не подозревая о несчастьях, которые сопровождали ее изготовление. Она только будет знать, что на ее туалетном столике будут круглый год цвести яблони.