Сьюзан Вриланд - Клара и мистер Тиффани

Лампа с яблоками и виноградом раскрывала перед девушками широкий диапазон выбора цветов. Чем больше творческой свободы я давала им, тем глубже осознавала, что это не мои лампы, а наши. Под угрозой находился не просто мой отдел, наш отдел.

Чтобы подбодрить человека, нет ничего лучше, чем тюльпаны в парках. А когда видишь жизнерадостные картины, страх ослабляет свою хватку.

Как-то бодрящим прохладным утром, когда улицы уже были залиты солнечным светом, я вооружилась блокнотом для набросков, цветными карандашами и отправилась на прогулку на велосипеде, изгоняя свое расстройство работой мускулов ног. Стайвесант-сквер пестрел желтыми тюльпанами, яркими, словно канарейки, Грэмерси-парк был окаймлен темно-красными тюльпанами оттенка спелой клубники, а Мэдисон-сквер украшен нежным румянцем персика — сущий пир вкуса и палитры. На самом деле я сгорала от желания проглотить этот цвет, этот тюльпан. Желание было настолько непреодолимым, что у меня в голове возникло видение персикового цвета.

Для меня побуждение полюбить цветок и создать лампу неразличимы. Это витало в воздухе, перехватывало дыхание. Если возникнет необходимость, я буду ожесточенно бороться, чтобы иметь возможность продолжать. Я пыталась сохранить в себе великолепие тюльпанов по дороге домой, но ничто так не подрывает дух, как передышка в конце дня от действия враждебных сил.

Мать Джулии умерла дома, отказавшись от больницы. Она оставила написанное от руки завещание на польском языке, по которому мужу причиталось десять долларов, чтобы не затевал судебную тяжбу из-за «наследственного состояния», как перевела Джулия. Сто пятнадцать долларов должны были быть потрачены на похороны и погребение, оставшиеся семьдесят отходили детям. Я никак не могла уяснить себе понятие Старого Света, что оплата погребения более важна, нежели плата за спасение своей жизни.

На похоронах старший брат устроил целый спектакль, рыдая на коленях. Его кривляние выглядело для меня тошнотворным. Он повесил на Джулию все хлопоты: привезти тело из морга, оформить свидетельство о смерти, организовать похороны, выбрать место на кладбище Поттерова Поля, найти взаймы одежду черного цвета для похорон. Ежедневные обязанности по приготовлению еды для семьи тоже лежали на Джулии. Труднее всего оказалось уберечь деньги от отца — чтобы он их не прикарманил. Джулии было уже пятнадцать, но она выглядела на двенадцать. Несмотря на все эти муки, девушка сохраняла упрямое, болезненное стремление не бросать родных до конца.

Опять эти закрытые двери! Теперь даже Нелли пришла в мою студию и затворила их. Только назревающая забастовка могла заставить работать дверные петли так активно.

Она пододвинула ко мне маленький стульчик.

— Мне надо кое-что сказать вам. — Наклонившись вперед, чтобы никто не услышал, девушка спросила: — Вы знаете, что Патрик ждет меня за входом для рабочих?

— Пожалуйста, только не говори, что ты собралась замуж.

— О нет, миссис Дрисколл. Я слишком молода для замужества. Вам не надо беспокоиться. Мой отец не позволит мне еще шесть лет.

Я испустила преувеличенный вздох облегчения, отчего ее покрытые веснушками щеки вспыхнули.

— Тут вот что. Я собиралась пройти через выход для рабочих на Двадцать пятую улицу, когда услышала рассерженные голоса. Ну, не совсем рассерженные. — Нелли пыталась найти подходящее слово.

— Взволнованные?

У Нелли был вид сбитой с толку.

— Возбужденные? — Я потрясла рукой, чтобы создать у нее хоть какое-то представление.

— Что-то вроде того. Они спорили. Я не могла слышать всего, потому что пряталась за дверью, видите ли, но разобрала слова «забастовка», «пятница» и «обе двери». И я слышала, как кто-то сказал, подло так, что это только дело времени, когда они заберут наши лампы тоже и закроют нас насовсем.

Если бы мне под кожу воткнули осколок стекла, я перенесла бы это легче, нежели такое сообщение.

— Я подозревала… Патрик знает, что ты подслушала?

— Не думаю. Когда я услышала звук шагов человека, спускающегося по лестнице, то выскочила из двери, как всегда.

— Ты поступила совершенно правильно. Спасибо, что рассказала мне. Не упоминай об этом никому.

Я отправилась прямиком в кабинет мистера Томаса и рассказала, что знаю о далекоидущих планах мужчин не только получить исключительное право на изготовление витражей, но и прибрать к рукам лампы, что было равносильно увольнению всех нас.

— Я не позволю, чтобы моих девушек выжили мелочная зависть и страхи мужчин. Мы должны быть коллегами, а не врагами.

— Согласен. Я ничего не могу сказать о витражах, но что касается ламп, фирма будет бороться за них. — Он нетерпеливо сдвинул бумаги. — Я бы предпочел, чтобы каждый мужчина здесь остался на год без работы, нежели видеть ваш отдел распущенным.

— Вы несколько переборщили, но вы — единственный такой. Двести мужчин кажутся мне целой армией, к тому же за ними стоит профсоюз. Вы пальцем не пошевельнули, чтобы нам возвратили два витража, и с тех пор не дали нам ни одного заказа на витражи. Как я могу рассчитывать на то, что вы остановите движение против наших ламп?

— Я сделаю, что смогу. — Он вздрогнул.

Скользкий тип.

— Вы не можете позволить проявление такого неуважения к тому, что я создала для компании.

— Я сказал, сделаю, что смогу.

— Для блага компании вам придется действовать получше, чем с двумя украденными витражами.

В этот вечер я нервно мерила шагами свою комнату.

— Подонок! — громко вырвалось у меня.

Хотя я и переносила мистера Томаса намного лучше, нежели мистера Митчелла, но не могла доверять ему. Этот слабак опустит руки при первой же трудности.

— Мышь! — воскликнула я с омерзением.

Все, ради чего я работала, могло быть отнято у нас. Мои девушки, что они будут делать? Разойдутся в разные стороны искать новую работу? А наше прекрасное содружество! Неужели то, что я создала, ни гроша не стоит?

— Крыса!

Элис заглянула ко мне.

— Ты что, увидела крысу?

— Да, двуногую. Вернее, две сотни крыс. Мужчины собираются бастовать из-за нас. Они выставят пикеты в пятницу.

— О нет! — Подруга с размаху шлепнулась на кровать.

— Вот награда за нашу красивую работу. Нас стирают с лица земли!

— Это награда за то, что мы родились женщинами. Что говорит мистер Тиффани?

— Он появляется в последнее время подозрительно редко.

— Мог бы по крайней мере сообщить тебе, что он собирается делать.

— Возможно, он и не знает, что делать. Вероятно, профсоюз оказывает на него огромное давление. Могу представить, как мистер Платт уговаривает его сдаться и выгнать нас всех, указав, сколько денег он сэкономит.

— Нет. Такого не случится! Твои лампы — курица, несущая золотые яйца.