Сергей Мосияш - «Без меня баталии не давать»

— А спать когда будешь?

— Какой тут «спать»? Позавтракаем, поедем в цейхгауз. А после обеда надо быть у курфюрстины Анны, а вечером на ужине у наместника.

В цейхгауз Пётр отправился с графом, по дороге заехали в крепость, взошли на стену, на знаменитую Брюлеву террасу, откуда открывался прекрасный вид на Эльбу.

— Ну как? — спросил Фюрстенберг, имея в виду впечатление от столь прекрасной панорамы. Однако бомбардир заметил:

— Да отсюда можно простреливать весь фарватер, — чем весьма обескуражил графа.

В цейхгаузе их уже ждала группа офицеров во главе с полковником. Граф обращался к высокому гостю, как тому было угодно. И представил офицерам соответственно:

— Господа офицеры, прошу любить и жаловать, герр Питер, лучший бомбардир России.

Офицеры, слава Богу, оказались понятливыми, об этом инкогнито слышали, ещё когда «лучший бомбардир» только подъезжал к Дрездену.

Однако когда начался осмотр пушек, к всеобщему удивлению, герр Питер оказался действительно докой в артиллерии. Он говорил о пушках то, чего многие офицеры никогда не слышали.

— Обратите внимание на цапфы у этих пушек, господа, — говорил Пётр. — Цапфы должны быть на середине и перпендикулярны оси канала орудия. А здесь? Цапфы отлиты выше. Что происходит в таких случаях? При выстреле давление пороховых газов заставит казённую часть подняться, пушка как бы подпрыгнет и упадёт на лафет. Это очень скоро испортит лафет. Нежелательно и нижнее положение цапф, так как это усиливает давление на подъёмный механизм.

Почти о каждой пушке или мортире Пётр нашёл что сообщить своим слушателям, хотя при начале осмотра предполагалось, что объяснение будет давать полковник саксонской армии.

На обратном пути граф не переставал дивиться:

— Ну и ну, герр Питер. Выходит, я не ошибся, представив вас лучшим бомбардиром России.

— Выходит, не ошиблись, граф, — отвечал Пётр, вполне довольный аттестацией.

Встреча Петра с матерью Августа курфюрстиной Анной была тёплой и даже нежной. Старуха вдруг обнаружила сходство Петра с её сыном и даже поцеловала его.

— Боже мой, ваше величество, вы же как родной брат моему Августу.

— Неужели? — удивился Пётр.

— Да, да, вы даже одного роста с ним, разве что он несколько полнее вас. Как жаль, что его нет дома. Может, вы поедете через Польшу и встретитесь с ним?

— Нет, ваше высочество, я через Австрию направляюсь в Венецию.

— Как жаль, как жаль, — искренне вздыхала старуха. — А он так хотел видеться с вами. Бедный Август. У него сейчас так много хлопот, так много забот. Эти поляки такой беспокойный, такой неблагодарный народ. Вы не находите?

— Нахожу, ваше высочество, нахожу, — утешал старуху Пётр.

— Вы уж не оставляйте Августа, мой друг, он так вам предан, так вас любит.

«Ещё бы не любить, — думал Пётр, — сделал его королём. Хотя повидаться, конечно, с ним надо. Всё-таки союзник».

После курфюрстины Пётр снова отправился в кунсткамеру, сказав графу:

— Я не окончил осмотр.

Вечером к резиденции Великого посольства прибыли несколько карет, и Пётр вместе с послами и Меншиковым отправились на ужин к графу Фюрстенбергу.

Алексашке всё же удалось дать соснуть «мин херцу» после кунсткамеры, правда, немногим чуть более часа, но всё равно Петру и этого хватило, чтоб вновь стать свежим и весёлым.

На ужине у графа были не только прекрасные вина, но и не менее прекрасные дамы, среди которых первенствовала красавица графиня Аврора фон Кенигсмарк. И когда начались танцы, именно она стала партнёршей бомбардира и тоже изволила заметить во время танца:

— Вы так же сильны, как и король Август [76] Вы так же сильны, как и король Август... — Король Август (см. примеч. № 21.) отличался огромной физической силой. , ваше величество.

— Сегодня меня уже второй раз сравнивают с королём, — отвечал Пётр.

— Кто же был первый? — спросила кокетливо Аврора.

— Тоже дама.

— Это неудивительно, — посерьёзнела графиня, и в голосе её Пётр уловил ревнивые нотки, но открывать ей имя «дамы» счёл необязательным.

Под конец ужина Пётр, развеселившись, взял барабан у барабанщика и стал столь искусно барабанить, что поразил не только важных саксонцев, но и самих дрезденских музыкантов.

Он бил в барабан не только марши, но и военные сигналы, поясняя слушателям:

— Это тревога... Атака... Штурм... Аккорд...

— Где ж вы так научились? — спросил поражённый этим искусством Фюрстенберг.

— А в детстве, когда занимался в потешных.

В конце вечера, залучив хозяина в уголок, Пётр сказал несколько таинственно, теребя графа за пуговицу:

— Эх, граф, если б вы исполнили одну мою просьбу.

— Всё, что пожелает ваше величество, — понизил голос и Фюрстенберг, решив, что и по дамской части гость тоже похож на Августа. Подумал: «Видно, раздразнила его Аврора. Не устоял».

— Очень прошу вас, граф, найдите мне специалиста по горному делу, — попросил Пётр. — Ну позарез нужен.

— Как «по горному делу»?! — невольно воскликнул граф удивлённо, ожидавший совсем другой просьбы.

— Понимаете, на Урале открыли железные руды, а брать их не умеем. А у вас в Саксонии наверняка...

— Господи, да завтра же я вам предоставлю такого мастера. Даже обер-мастера.

— Граф! — Пётр восторженно облапил Фюрстенберга и даже поцеловал дважды. — Да я за это...

— Что вы, что вы, — растерялся граф от такой бесцеремонности, понимая, что после царских объятий — этакого аванса — горного мастера надо доставать хоть из-под земли.

И на следующий день достали мастера, которому тут же были выплачены щедрые дорожные деньги, предоставлена крытая карета с возчиком и охраной.

Пётр призвал к себе майора Вейде.

— Адам Адамыч, ты повезёшь горного мастера в Россию, головой за него отвечаешь. Понял?

— Понял, господин бомбардир.

— Представишь его Виниусу и вот передашь ему моё письмо. Держи.

В письме было написано: «Дорогой Андрей Андреевич, поздравь меня и себя. Наконец-то сыскался горный мастер. Отправляй его не мешкая на Урал с великой оказией и великими ж полномочиями. Присовокупи к нему окромя охраны наших робят с дюжину, дабы учились от него горному делу. Да накажи им: будут лениться, шкуры спущу. С Богом. А мы потечём ныне на Вену, а там и далее в Венецию. Пётр».

Так что на графиню Аврору Кенигсмарк, несмотря на её красоту и чары, у Петра просто времени не хватило. Не повезло графине и с Карлом XII, когда через три года она пыталась обольстить его по просьбе своего любовника, короля Августа. У шведского монарха, навсегда покорённого одной «дамой» — собственной славой, наблюдалось полное отсутствие интереса к женщинам.