Сергей Мосияш - «Без меня баталии не давать»

— Ну как? Вручил?

— Вручил.

— Что?

— Деньги.

— А почему не подарок?

— А откуда мне знать, что ей дарить? Подумал, за три раза хватит ей триста гиней.

— Ого! Это ж более двух тысяч рублей.

— Что «ого»? Она недовольна была.

— Как? — удивился Пётр. — Ещё и недовольна?

— Говорит, царь бы мог быть и пощедрее.

— А ты?

— А что я? Накинул ещё двести гиней.

— Ну и мот же ты, Алексашка.

— Какова работа, такова и плата, — вздохнул Ментиков, искренне пожалев, что добавил артистке.

Восемнадцатого апреля Пётр в сопровождении Головина прибыл в королевский дворец с прощальным визитом. Вильгельм тепло принял его.

— Я пришёл проститься с вами, ваше величество, и поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали.

— Я рад, что хоть чем-то был вам полезен, — сказал Вильгельм. — Надеюсь, об Англии у вас останется доброе впечатление.

— О-о, ваше величество, этот остров английский я считаю лучшим и самым красивым островом в мире.

— Надеюсь, вы всё посмотрели, всё попробовали, что вас интересовало, мой друг?

— Да, ваше величество, если б я не побывал в Англии, я так бы и остался плотником. Только здесь благодаря помощи Альтона Дина я научился конструировать корабли.

— Как вы нашли наш парламент?

— Многому дивился, но у нас пока рано ещё заводить такой.

— А вы знаете, мой друг, один дипломат уже злословил на наш с вами счёт.

— Уже? И каким же образом?

— Он сказал: я видел редчайшую вещь на свете — короля на троне и царя на крыше.

— Вот сукин сын, — засмеялся Пётр. — Но не сердитесь на него, ваше величество. Всяк чем-нибудь должен кормиться. Дипломат языком.

— А сейчас куда ваш путь, мой друг? Домой, наверное?

— Нет, ваше величество, я, кажется, уже говорил вам, что должен побывать в Венеции.

— A-а, посмотреть галеры?

— Не только посмотреть, может, удастся и построить.

— Ну что ж, успехов вам, мой друг.

— Спасибо, ваше величество, и позвольте мне преподнести вам подарок.

Пётр залез в карман, вынул свёрток из коричневой ткани, отряхнул с него табачинки, протянул Вильгельму.

— Здесь самый крупный алмаз, ваше величество, какой был у меня. Хотелось бы, чтоб он стал украшением вашей короны.

Вильгельм взял свёрток, развернул его, осмотрел сверкающий камень и впервые назвал Петра царским именем:

— Я благодарю вас, ваше величество, за истинно царский подарок.

Оба с достоинством поклонились друг другу, и Пётр удалился, сопровождаемый Головиным, не произнёсшим за всё время аудиенции ни единого слова.

— Ну, кажись, всё сделали, — сказал на улице Головин. — Можно отъезжать.

— Э-э, нет, Фёдор Алексеевич, я не англичанин, а русский всё же. А у нас, как ты знаешь, надлежит пир отходной. Мы что с Алексашкой, зря, что ли, целую неделю водку гнали? Теперь я должен напоить друзей-моряков от всей души, чтоб знали наших.

— Так это у тебя опять на неделю?

— Нет, что ты, Фёдор Алексеевич. Неделю они не выдержат, это тебе не соборяне, довольно им и дня будет.

На следующий день Пётр приказал загружаться на яхту, поручив руководить загрузкой Меншикову.

— Мебель твою тоже брать? — спросил Алексашка.

— Нет. Мебель пусть остаётся на память. Но модели все до одной, даже не оконченные, все мои чертежи и покупки.

— А ты куда?

— Поеду в Чатам прощаться с моряками.

Из своих Пётр взял с собой только Шафирова. Поехали вместе с Кармартеном в его карете, захватив бочонок петровской водки.

В Чатаме Пётр напоследок ещё пальнул три раза из корабельной пушки и пригласил адмиралов и офицеров на прощальный ужин. И произнёс первый тост сам:

— Господа адмиралы и офицеры, прощаясь с вами, я хочу выразить вам глубокую свою благодарность за ваше гостеприимство, за всё, чему вы научили меня. И поверьте мне, друзья, у английского адмирала жизнь гораздо веселее, чем у русского царя. Спасибо!

Пётр единым духом выпил чарку водки. Второй тост произносил адмирал Митчел:

— Дорогой сэр Питер, за время нашего знакомства ещё при переходе из Голландии я убедился, что вы настоящий моряк. И я верю, что со временем у вас будет большой флот, о котором вы мечтаете. Обязательно будет. Позвольте мне от имени моих товарищей преподнести вам подарок — адмиральскую зрительную трубу.

Пётр вскочил со своего места, подбежал к адмиралу и, схватив трубу, неожиданно сграбастал Митчела в объятия и расцеловал. Подарок привёл его в такой восторг, что в глазах слёзы заблестели. Наконец, кое-как успокоившись, Пётр сказал:

— Спасибо, милые друзья, за этот прекрасный подарок. У меня будет флот, и я уверен, я просто убеждён, что английский и русский флоты, встречаясь, будут стрелять из пушек, только салютуя друг другу. А если и пойдут на абордаж, то лишь для того, чтобы вместе осушить по доброй чарке водки. Я пью за это. Ура-а-а!

Пётр так рявкнул своё «Ура!», что застолье было вынуждено поддержать этот искренний и страстный порыв, тем более что все уже изрядно захмелели от «петровки», как был тут же окрещён крепкий царский напиток.

К концу попойки Пётр так разошёлся, что, прощаясь, обнимал и целовал всех подряд и даже не упустил матроса, прислуживавшего за столом. Тот, считая, что царь обнял его по ошибке, бормотал:

— Но я не офицер, сэр, я матрос.

— Знаю, — сказал ему Пётр и тут же налил полную, до краёв, чарку и приказал: — Пей! Я тоже матрос.

Возвращались уже вечером. Пётр как ребёнок, радуясь подарку, то и дело высовывал из кареты зрительную трубу, пытаясь смотреть в неё. И был недоволен, что начинало темнеть.

— Ни черта уже не видно.

— Завтра насмотритесь, герр Питер, — утешал Кармартен.

Наконец, когда совсем стемнело и Пётр наконец успокоился со своей зрительной трубой, маркиз заговорил:

— Согласно нашему договору, сэр, мы отгружаем три тысячи бочек табаку и я их отправляю через Архангельск к вам.

— Три тысячи бочек — это сколько в фунтах? — спросил Пётр.

— Это полтора миллиона фунтов, герр Питер.

— Ну что ж, хорошо. Подымим.

Помолчали. Кармартен опять заговорил:

— Конечно, через Архангельск он дороже становится, лучше б было через Балтику, но ведь там у вас ни одного порта. Ведь так?

— Увы, — вздохнул Пётр.

— А ведь, насколько мне известно, Россия когда-то имела выход к этому морю.

— Имела. Да потеряла.

— А что, если поискать потерянное-то? А?

Пётр долго не отвечал маркизу, тот уж начал подумывать: не заснул ли царь.

— Надо сперва на Чёрное море выйти, — наконец заговорил Пётр. — За двумя-то зайцами, знаете...

— А что вам даст Чёрное море, друг мой? Что? Ключ-то от Средиземноморья у султана останется, проливы-то за ним.

— Эх, маркиз, и зачем ты мне портишь вечер?