Валентин Кухтин - Коридоры кончаются стенкой

— Постарайся приехать ко мне. Заодно порешаем твои проблемы.

— Постараюсь.

Сотрудник Особого отдела НКВД Кудрявцев прибыл в Краснодар вскоре после разговора Малкина с Дагиным. Малкин встретил его радушно, надеясь расположить к себе, внушить доверие и потом, если удастся, навязать свою точку зрения на возникшую проблему, однако вскоре почувствовал, что Кудрявцев держит его на расстоянии, постоянно сохраняя в отношениях деловую направленность. Правда, высокомерия не проявлял, Малкин отметил это для себя сразу. Задавая вопросы, ответы выслушивал внимательно, не прерывая и не мешая формулировать мысли, что-то записывал, что-то «наматывал на ус». Оценку услышанному не давал, свое отношение к проблеме не высказывал. «Тертый калач, — забеспокоился Малкин, — Шашкину с ним будет трудновато. Может, поручить его Кабаеву? Нет. Пусть все-таки занимается с ним Шашкин, а Кабаеву поручу координацию».

В присутствии Кудрявцева Малкин позвонил Шашкину, сменившему Абакумова на посту начальника ГО НКВД, и поручил ему лично подключиться к расследованию причин смерти Аллилуева, беспрекословно выполняя при этом все поручения представителя Особого отдела НКВД. Чтобы не выпускать Кудрявцева из-под контроля, Малкин закрепил за ним свой служебный автомобиль, наказав шоферу держать ухо востро и о всех перемещениях его докладывать Кабаеву.

Как только за Кудрявцевым закрылась дверь, Малкин снова позвонил Шашкину:

— Кабаев где?

— На даче СНК.

— Ладно. Слушай меня внимательно. Гость выехал на моей машине. Ни в коем случае не пересаживай на другую. Понял? Создай ему теплые условия, но не переусердствуй. Баб, пикники и прочее не навязывай. Особенно в начальный период. Дальше видно будет, посоветуемся. Наше мнение подбрасывай так, чтобы он его домысливал и воспринимал как собственное. Понял? При проверке старайся не задевать наших сотрудников. Доклад мне, а в мое отсутствие — Сербинову ежедневно по мере накопления информации.

— Ясно, Иван Павлович.

— Эскулапов держи в руках, чтобы не заносило. Предупреди, чтобы никакой иной темы кроме как медицинской в разговоре с ним не касались.

Вошел Сербинов, и Малкин жестом пригласил его сесть.

— Обо всем подробно информируй Кабаева. Связь будем поддерживать через него. Все ясно?

— Ясно.

— А теперь скажи: у тебя много скопилось «троечных» дел?

— Около четырехсот.

— Немедленно доведи их до кондиции и нарочным доставь в Краснодар. Готовится приказ об упразднении «троек», так что до его получения надо полностью очиститься от хлама. До связи.

— В отношении «троек» точная информация? — спросил Сербинов.

— Более чем. Но самое страшное не в этом. На неделе приедет бригада НКВД по проверке обоснованности арестов, прошерстит все следственные дела, проверит обоснованность содержания арестованных в городской и внутренней тюрьмах, в ДПЗ здесь и на Красной, три. Видишь, как хорошо, когда в центре есть свои люди. Постановление еще в работе, а мы уже знаем, что и как. А твой Самойлов отстает от жизни. И вообще, я смотрю, он перестал мышей ловить. Предупреди, чтобы держал нос по ветру. Обстановка в наркомате напряженная, каждый день несет перемены и нужно быть начеку.

— Такую информацию он вряд ли смог бы раздобыть.

— Смог бы. Размагнитился, вот и все. Бездельник. Вернется из Москвы, я с ним поговорю.

— Иван Павлович! Он ведь контачит не со всеми. Вероятно, до аппаратчиков, с которыми он близок, еще не дошло. Впрочем, сегодня он выходит на связь и, возможно, даст подробности.

— Посмотрим. Только больших подробностей, чем мы имеем, не нужно. Сейчас все внимание реализации безнадежных «троечных» дел. Подготовь телефонограмму… Нет, давай вызовем начальников сюда и поставим задачу. Нет… это значит, что мы раскроемся, вынуждены будем раскрыться перед ними, прямо сказать, что они нарушали законность не сами по себе, — а при нашем молчаливом согласии, точнее — попустительстве. Так? А я этого не хочу. Или у тебя иное мнение?

— Вы здесь тонко подметили, Иван Павлович. Это действительно будет походить на сговор. Лучше не телефонограмма и не совещание, а индивидуальная беседа. С каждым в отдельности переговорить, попугать, предупредить, чтобы немедленно очистились от балласта. Они поймут, что на крючке и… сами понимаете, добровольно голову на плаху никто не положит.

— Два дня хватит, чтобы переговорить со всеми? Надо успеть. Распредели органы между мной, тобой, Безруковым, Захарченко… кого еще задействуем?

— Шалавина.

— Твоего любимца? Давай. Хватит. Пять человек вполне достаточно. Так… Районов у нас с января не добавилось… Семьдесят один на пятерых по четырнадцать… на два дня — по семь человек… Сочи я предупредил… Ну вот, без особой нагрузки. Вызывай. Инструктаж Безрукова, Захарченко, Шалавина я проведу. Срок установим жесткий, чтобы дело не провалить.

— Опыт есть, сделаем как положено. Февральский содом не повторится.

— Февральский содом? — усмехнулся Малкин. — Хорошо, что ты вспомнил о нем. Очень хорошо.

— Как же о нем забыть? Хотел бы, да не получается.

— Значит, оправданно за битого двух небитых дают?

— Выходит, что так.

Февральский содом… То был сложный период для УНКВД, а для Сербинова особенно. Тогда приказ об упразднении «троек» на местах застал всех врасплох. Как ни торопились, как ни ломали дрова, как ни расстреливали налево и направо, нерассмотренными остались около шестисот пятидесяти дел. Куда с ними было деваться, если дела в основном «липовые», «бородатые»? Соваться в Военную коллегию Верховного Суда СССР было опасно. Отпускать «врагов» на свободу за недоказанностью или отсутствием состава преступления — такое не практиковалось. Помог Самойлов, которого Малкин в беседе с Сербиновым обозвал бездельником, переставшим ловить мышей. Это был пронырливый сотрудник, дока в вопросах фальсификации следственных дел. Он быстро завязывал знакомства, умел расположить к себе, втереться в доверие, талантливо подавал себя начальству и, когда возник вопрос о направлении в Москву «специалиста по проталкиванию следственных дел на Военную коллегию Верховного Суда», выбор, естественно, пал на него. С новыми обязанностями он справлялся великолепно. Почти безвыездно находясь в Москве, быстро обзавелся необходимыми связями в аппарате НКВД и вскоре стал поставлять своим хозяевам информацию о готовящихся кадровых перестановках в центральном аппарате, об опальных и фаворитах, о подготавливаемых нормативных актах и структурных изменениях, затрагивающих интересы периферии, о намечаемых и произведенных арестах руководителей областных, краевых управлений НКВД, словом, стал глазами и ушами Малкина — Сербинова в Наркомвнуделе СССР.