Валентин Кухтин - Коридоры кончаются стенкой

Однако ситуация складывалась не в его пользу. Кипучая энергия Кравцова втянула его в водоворот крайкомовских будней, отрешив от насущных наркомвнуделовских проблем. Многие вопросы своей компетенции пришлось переложить на Сербинова и тот не замедлил этим воспользоваться для установления в управлении личного диктата. Малкин ревниво подмечал, как, матерея, Сербинов упорно теснил его, отодвигая на второй план, и уже нередко, согласовывая мероприятия, решительное слово в которых все-таки оставалось за Малкиным, он излагал свое мнение тоном последней инстанции. В отместку за такую наглость Малкин немедленно созывал совещание руководителей служб и с их участием подвергал сербиновские мероприятия такой беспощадной критике, такой предвзятой разборке, что вскоре от них ничего не оставалось, и Сербинов, посрамленный и униженный, уносил свое творение на доработку «с учетом высказанных замечаний и предложений. Дискредитируя его в глазах подчиненных, Малкин все же не преследовал цели убрать Сербинова. Ретивый, воинственно-хамовитый, честолюбивый и жестокий заместитель его вполне устраивал. Он не только отказался от мысли освободиться от него, но в пределах своих возможностей старался закрепить его в должности, лишая авторитета, но поощряя силовые методы. Когда возник вопрос выдвижения кандидата в депутаты Верховного Совета РСФСР — представителя УНКВД — Малкин, не раздумывая, назвал кандидатуру Сербинова. Марчук, сменивший Кравцова на посту первого секретаря крайкома, имевший собственное мнение о названном кандидате, попытался отговорить Малкина от неверного шага и подобрать более достойную кандидатуру, но безуспешно. Сербинов жертвенность Малкина не оценил, ошибочно полагая, что его «заметил» крайком, и усилил нажим на выдвиженцев Малкина. Особенно страдал от его выкрутасов Шалавин — начальник 4-го отдела Управления. Сербинов невзлюбил его сразу и, казалось, навеки. Не понравился человек с первого взгляда: даже мысли о нем раздражали, тем более — непосредственное общение. А встречаться приходилось часто — четвертый отдел курировал Сербинов. Он всюду искал и находил повод задеть Шалавина, придраться, устроить разнос, унизить, оскорбить, вызвать ответную негативную реакцию, чтобы потом, используя служебное положение, крепко отыграться на нем.

Шалавин терпел, потом стал срываться и злобно нападать на Сербинова, а тот, в свою очередь, стал игнорировать его как начальника отдела: давал поручения подчиненным Шалавина «через голову», а когда те не выполняли в сроки или выполняли некачественно, Сербинов «снимал стружку» с Шалавина. Часто, втихую и бесцеремонно, отменял распоряжения начальника отдела, а тот, психуя, срывал зло на оперсоставе. Несколько раз Шалавин пытался объясниться по этому поводу с Малкиным, но тот не спешил устранять конфликт, а когда пламя разгорелось до такой степени, что стало жарко всему аппарату, Малкин решил погасить его так, чтобы раз и навсегда отбить охоту к сварам у всех сразу, включая и своего заместителя.

Терпеливо выслушав Шалавина, прерывая иногда его рассказ возгласами удивления и возмущения, он решил, наконец, «принять меры».

Отпустив Шалавина, который в очередной раз жаловался на Сербинова, и пообещав разобраться, Малкин созвонился с Фриновским и попросил прислать бригаду специалистов для оказания практической помощи в следственной работе. Фриновский удивился, но просьбу удовлетворил. В конце года бригада Наркомвнуделе, укомплектованная с помощью Дагина сотрудниками союзного аппарата, с которыми у Малкина с давних пор были дружеские отношения, прибыла в Краснодар. Уединившись с руководителем бригады, Малкин ввел его в курс дела.

— Фриновский правильно удивился: помощь в следственной работе мне не нужна. Главная задача — укротить Сербинова. Вконец, мерзавец, измотал, не дает работать: амбиций полная задница, разводит склоки, сплетничает, сталкивает сотрудников лбами с руководителями отделов. А к Шалавину испытывает патологическую ненависть. Мне с ними работать и нельзя принимать ничью сторону, хотя я, конечно же, на стороне Шалавина. Но Сербинов мне тоже нужен.

— Может, уберем его отсюда? — выразил готовность руководитель бригады. — Задвинем в глубинку, пусть там и вытряхивает свои амбиции.

— Нет. Он хоть и наглец, но труслив. Нужно загнать его в собственное стойло, избить, но не калечить. Если по итогам работы комиссия в присутствии личного состава заявит о его профнепригодности — он взвоет и будет землю рыть, чтобы доказать обратное. А мне это и нужно. Мне нужен документ — ваша справка или заключение, на основании которого его можно не просто уволить из органов, а уволив — судить. Тогда он будет у меня в руках.

— Хорошо, Иван Павлович. Фриновский просил вам помочь и мы поможем. Оставим вам Сербинова живым.

Оба рассмеялись. Вместе наметили план действий, определили схему и характер доклада о результатах проверки состояния следственной работы. Решили сосредоточиться на оказании помощи в организаторской деятельности Управления.

По окончании работы бригады Малкин собрал весь наличный личный состав Управления и предоставил слово руководителю бригады. Когда он взошел на трибуну, в зале установилась гнетущая тишина. Ждали грозы и она разразилась.

— Мы тщательно разобрались с состоянием дел в четвертом отделе Управления. В целом организаторская работа там на уровне. Шалавин неплохо справляется с поставленными задачами. Дела обстояли бы значительно лучше, если бы не участившиеся в последнее время случаи срывов, вызываемых не столько недостатками его характера, сколько объективными обстоятельствами. В приватной беседе мы обратили его внимание на грубость, сварливость, непоследовательность. Он согласен с такой оценкой и обещал устранить изъяны. Мы ему верим. Сложнее обстоят дела с объективными обстоятельствами. Объективные для Шалавина, они в то же самое время являются субъективными для товарища Сербинова. Кстати, где он, — повернулся докладчик к Малкину, — я его что-то не вижу?

Малкин отыскал глазами Сербинова в зале среди сотрудников.

— Михал Григорьич! Ты что там: прячешься или демонстрируешь неразрывную связь с массами? Проходи сюда. На виду у всех ты дальше от масс не станешь.

Сербинов, пожав плечами, резко встал и, сутулясь, быстро пошел к столу президиума. Молча сел рядом с Малкиным.

— Субъективными для товарища Сербинова они являются потому, — продолжил докладчик, — что именно он создает нетерпимую обстановку, в которой невозможно работать без нервотрепки и срывов. Оправдывая Сербинова, товарищ Малкин заявил нам в качестве аргумента, что он выдающийся специалист и способный организатор. Мы согласны, что так оно и есть, и потому дрязги, которые он развел в Управлении, воспринимаем не как случайность, ошибку, осечку или как там еще, а как прямой умысел, как стремление развалить работу отдела, которым руководит Шалавин, а значит — и всего Управления. Вместо помощи Шалавину он устроил ему обструкцию, задергал, затравил и фактически отстранил от работы, взяв руководство отделом на себя. И все это не из желания улучшить работу отдела, а из амбициозных своих побуждений, а может быть, и с другой целью, какой — предстоит еще выяснить. Пользуясь тем, что товарищ Малкин, будучи постоянно занятым в крайкоме ВКП(б), доверил ему выполнение части своих полномочий, он, потеряв чекистскую скромность, стал злоупотреблять, развел в Управлении групповщину, поделив сотрудников на своих и чужих, окружил себя такими, что больше склонны к угодничеству, нежели к плодотворной работе, а работяг всячески травит, понукает, вызывает на ковер и хамит. Это не голословное заявление. Вот материалы, подтверждающие сказанное. Подобное поведение, на наш взгляд, несовместимо с пребыванием Сербинова в столь высокой должности…