Валерий Есенков - Дуэль четырех. Грибоедов
- Название:Дуэль четырех. Грибоедов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель
- Год:2004
- Город:Москва
- ISBN:5-17-022229-7, 5-271-08109-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Есенков - Дуэль четырех. Грибоедов краткое содержание
Новый роман современного писателя-историка В. Есенкова посвящён А. С. Грибоедову. В книге проносится целый калейдоскоп событий: клеветническое обвинение Грибоедова в трусости, грозившее тёмным пятном лечь на его честь, дуэль и смерть близкого друга, столкновения и споры с Чаадаевым и Пушкиным, с будущими декабристами, путешествие на Кавказ, знакомство с прославленным генералом Ермоловым...
Дуэль четырех. Грибоедов - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Он попробовал, развлечения ради, диалог двух влюблённых друзей, разом рисуя характеры их и сплетая завязку:
— Ну, нет! любить, как ты, на бешенство похоже.
— А так любить, как ты, и не любовь — всё то же.
— Кто с Лизою твои все ссоры перечтёт?
— Зато с её сестрой ты холоден, как лёд.
Реплики получались короткими, полными смысла, что на подмостках так он слышать любил, разговор скользил естественно и живо, в чём славным учителем был для него Шаховской.
Удача расшевелила его, он стал продолжать без натуги:
Подумай, как вчера ты с нею обходился.
Ты дулся и молчал, бесился и бранился;
Бог знает из чего, кричал, уж так кричал,
Что я со стороны, куда уйти, не знал.
Как Лиза ни добра, ей это надоело,
Она рассорилась с тобою, — и за дело.
В ответ Рославлев был искренне возмущён, не желая никакой вины признавать за собой, ревнив и упрям:
Она же ссорится! и я же виноват!
И мне приятели признаться в том велят!
От этих женщин мы чего не переносим?
А кончится одним: что мы прощенья просим.
Ленский же хладнокровно чудака урезонивал:
При всяком случае готов ты их бранить.
Они несносны? Да? Зачем же их любить?
Нет, право, за тебя становится мне стыдно:
Ты знаешь, что прослыть ревнивым незавидно,
А многие куда как резко говорят
И громко...
В этом месте естественный тон разговора им схвачен был славно, и он понемногу стал увлекаться:
— На мой счёт?
— На твой.
— Я очень рад!
Он вдруг услыхал свои собственные слова, которые ещё так недавно произносил с самым искренним убеждением, однако попали они в уста уже поостывшего человека, каким сам он с грехом пополам становился теперь:
Вам кажется, что я брюзглив и своенравен,
И нежностью смешон, и ровностью забавен,
А в свете толковать о странностях других
Везде охотники.
Да, в самом деле, два года назад он был если не тот же влюблённый дурак, то изрядно похож, и вдруг этот вымышленный Рославлев, такой же пылкий болван, каким он был сдуру тогда, к тому же выглянувший на свет Божий из французской брошюрки, заторопился его нынешним холодным язвительным тоном:
Кто говорит об них?
Прелестницы, с толпой вздыхателей послушных,
И общество мужей, к измене равнодушных,
И те любовники, которых нынче тьма:
Без правил, без стыда, без чувств и без ума,
И в дружбе, и в любви равно непостоянны.
Вот люди!.. И для них мои поступки странны,
Я не похож на них, так чуден всем кажусь.
Да, я пустых людей насмешками горжусь,
А ты б, я чай, хотел, чтоб им я был угодным,
Чтоб также следовал сужденьям новомодным
И переделался на их же образец,
Или на твой, — ведь ты такой же наконец!
Эта путаница собственных мыслей и посторонних, чуждых ему настроений начинала его забавлять, и умный Ленский рассудительно отвечал, только что не святым находя легкомысленный пол, каким и он находил его едва не вчера, да нынче пылая противоположным огнём:
Ты хочешь, чтоб и я на женщин воружился.
Однако ж я пока на это не решился,
Мне с ними весело, им весело со мной.
А сверх того ещё, вот веры я какой,
Что в добродетелях нам должно брать уроки
У них. — Мы сами же заводим их в пороки.
Немножко ветрены, неверны иногда, —
Ну что ж?
— Как иногда! — Всегда, сударь, всегда!
Он приостановился в раздумье. Позволительно ли в комедии изображать свои пережитые чувства и в карикатуре малевать свой портрет?
Что касается до собственных чувств, то, кажется, без собственных чувств обойтись бы было нельзя: ещё незажившие, свежие, причиняя неодолимую боль, они придавали комедии натуральность, живость и блеск, какие из пальца не высосешь, не сочинишь, однако же малевать свой портрет было бы глупо и слишком смешно. Пусть золотая посредственность подобными малоприличными штучками забавляет себя. Разве Гамлет, принц и студент, походил на Шекспира, который, предание говорит, был сын ремесленника и не учился нигде?
У него поневоле сложилось удачно. Свои мысли и чувства он отдавал тому и другому, но ни в том, ни в другом его невозможно было признать.
Он усмехнулся сквозь зубы над авторской своей щепетильностью, тоже поэт, куплетист, водевилей сапожник, и продолжал, но весело, легко и свободно.
Вновь в Рославлеве разбушевалась вчерашняя ревность, такая знакомая, такая отвратительная для него самого, и гнев его обрушился отчасти на банально рассуждавшего друга, однако ж куда более на Блестова, вечного франта в летах преклонных, волокиты хвастливого, круглого дурака:
Пустая голова! Что шаг, то принужденье!
А здесь, у двух сестриц, об нём иное мненье.
Вчера же с ними он весь вечер проболтал:
Ты видел... Я сперва совсем не ревновал,
Да Блестовым они так долго занимались,
Что нас забыли. — С ним всё время просмеялись.
Умный Ленский был снисходительней, характер Блестова видел насквозь, а всё одно смешно заблуждался, не в силах представить вертлявого хитроумия этих фурий крикливого пола:
Они смеялися и слушали его.
Не равнодушно же смотреть им на того,
Кто в обществах всегда всех женщин забавляет.
И как ты думать мог, что он их завлекает?
Кто ж Блестов? Старый франт!
Он слишком в сорок лет
Везде волочится, прельщает целый свет,
Острится надо всем, а сам всего смешнее,
Не вовсе без ума, и оттого глупее,
Охотно в дураки отца бы посвятил,
Лишь бы с улыбкою сказали: как он мил!
Рославлева мысль о такого фасона сопернике приводила в остервененье, никак не менее, чем самого Александра приводила в остервененье одна мысль об улыбчивом генерале:
И несмотря на то, как это мне ни больно,
Я бьюся об заклад, что женщин есть довольно,
Кому он нравится.
Ах, они оба судили неверно, и это-то было особенно хорошо для него:
— Конечно, для иных
Не без достоинства такой, как он, жених:
Богат и всем родня.
— Ну, так они и правы!
Вскоре и сам старый франт осчастливливал сцену и в глупейшем самодовольстве хвалился сам перед собой:
Шути, мой друг, острись! — Я, в очередь мою,
Для шутки у тебя дорогу перебью,
Да и Рославлев твой порядочной ценою
За неучтивости поплатится со мною,
И дельно. — В дураки попасть им легче всех:
Один всё хмурится, другому же всё смех.
Нет! женщин надо знать, — так знать, как я их знаю.
Однако ж я и сам неловко поступаю:
К обеим вдруг сёстрам я письма написал,
К обеим об любви! — Ну, как в беду попал!
Да что? — Развязка тут не самая плохая,
Что от одной отказ, — не так, так всё другая.
Вот дурно, ежели они одна другой
Хвалиться вздумают короткостью со мной?
Да нет! не может быть: они не разболтают,
В любви и женщины, что надобно, скрывают.
А вот они идут! — Однако ж не могу
С обеими быть вместе, — убегу!
Интервал:
Закладка:
