С того дня и после. Срубленные зимой. 2 повести

Пусто было возле дома.

Ни Фримы‚ ни ароматов.

Наскакивал впопыхах сват Меерке – "Нет на него спроса"‚ выпрыгивал на ходу из битых сапог с отрезанными голенищами‚ пробегал босиком пару метров‚ возвращался‚ корил в спешке: "Что ж вы отстаете‚ подлые? Или есть не хотите?.." Похудел в ожидании. Осунулся. Животом опал. Маленькая подушечка подсунута была под его одежды‚ но и она уже не выпячивала брюшко. А большой подушки у Меерке не было.

– Пинечке! – кричал на бегу‚ сразу принимаясь за дело. – Не в обычае дочерей Израиля зубоскальство‚ крикливость и бесстыдное поведение. У меня как раз такая невеста! Специально для вас!!

Но Пинечке был строг теперь и дотошен.

– А гаснет ли ночью свеча ее? – спрашивал он с пристрастием.

– Что вы‚ Пинечке! – отвечал с возмущением сват Меерке. – Конечно‚ не гаснет! Прядет‚ стирает‚ варит‚ строго наблюдает за хозяйством!

– Разумны ли речи ее?

– Он еще спрашивает! – с обидой отвечал сват Меерке.

– Кратки ее упреки?

– До невозможного! – кричал в восторге. – Ибо молчаливый из хорошей семьи!

– Хранит ли она секреты?

– Чтоб вы так хранили!

– Осторожна с деньгами?

– Вы прежде заработайте!

– Когда муж весел?

– Не хмурится!

– Зол?

– Не веселится!

– Спит?

– Бережет его сон!

– Отчаивается ли она при бедствии?

– Фи‚ Пинечке!

– Ожидает от мужа невозможного?

– Нет‚ нет и нет!!

Оставался последний вопрос:

– А как ее зовут?

– Как ее могут звать? Фрима – и этим всё сказано.

– Та самая? – уточнил Пинечке.

– Других не бывает.

– Так ведите меня!

На краю поселения‚ за кривоватым мостиком торчала в лопухах здоровенная пушка‚ станиной вязла в земле. Ствол невозможных размеров целился в небо‚ а из дула выглядывала толстая Фрима‚ щеку подперев кулаком‚ выпевала в мечтаниях: "Ой‚ Пинечке‚ я не могу без тебя! Я без тебя‚ ты без меня‚ как дверная ручка без двери..." Курица-пеструшка – движимое ее имущество – гуляла возле пушки и склевывала невидные зернышки. Салфеточка с вышивкой была разложена на лафете‚ а на ней два подсвечника.

– Фрима‚ здравствуйте. Ушедший из дома – домой вернется. Что вы там делаете‚ Фрима‚ в этой пузатой громадине?

– Я здесь живу‚ – ответила Фрима. – Сестра нарожала полную хату‚ и места мне нет. Даже за печкой. А тут хоть на троих.

И зарделась.

– На троих? – возмутился сват Меерке‚ которому не терпелось. – А на пятерых не желаете? У нее такая пушка, что твой дом! У нее такая курица – несется без остановки! Семерых прокормит!!

– Откуда пушка? – поинтересовался Пинечке‚ который уже не верил в случайности.

– Шли мимо войска‚ – сообщила Фрима. – От победы к победе. Пушка в грязи завязла. Ее бросили. Вот мне и дом.

– Почему только вам? – спросил Пинечке и потупился.

Стало тихо. Подошло время принимать решение.

– Я вас предупреждаю‚ – сказала толстая Фрима и тоже потупилась. – У меня было два мужа. Вы третий.

– Как вы просыпаетесь? – спросил на это Пинечке.

– По утрам‚ – ответила обстоятельно. – Прежде всего. Я подставляю ладони к небу.

– Ковшиком? – уточнил он.

– Мисочкой‚ – уточнила она. – Чтобы отлил с избытком – "Удаляющий сон с глаз и дремоту с ресниц".

Этого было достаточно.

Потом они готовились к свадьбе. Знаменитый чолнт томился в лучших печах города‚ пыхтел‚ булькал‚ соками исходил в нетерпении‚ и Фрима томилась тоже.

Перед свадьбой Пинечке сходил на кладбище‚ потоптался у родимых могил‚ позвал пару раз‚ но родители не откликнулись. Когда нормально‚ чего откликаться?.. Пошел‚ постоял у невидной плиты‚ огладил: боль его‚ тоска его‚ Рейзеле-большеглазая‚ Рейзеле-кареокая! Потеплел камень под Пинечкиной ладонью‚ словно подышали изнутри‚ изморозь прогрели дыханием‚ малую проталинку для глаза‚ как высмотрели оттуда и ответ передали: "Не мертвецам славить Господа. Живи‚ Пинечке. Живи‚ родной..." Помолчал‚ слезу сглатывая‚ ладонью вбирая тепло‚ ответные ощущая толчки через голубоватую жилку‚ камушек положил в изголовье‚ попрощался навеки.

Что скажем еще? А то скажем: "Преображающий создания" сам заплетал Хаве косы‚ румянил щеки‚ украшал редкими драгоценностями‚ а уж затем выводил на показ к Адаму‚ с песнопением вел под хупу. Солнце с луной танцевали для них свадебный фрейлехс‚ слоны трубили в хоботы‚ львы кувыркались от радости‚ и даже унылый зверь Зикис кричал "Зайт гезунт!" и цвет менял от удовольствия. А когда вели под хупу папу‚ слабого ногами‚ и маму в вечном прищуре‚ тут уж реб Ицеле постарался‚ чтобы они не чувствовали себя обделенными. Музыканты играли "Мазл тов"‚ все вокруг танцевали‚ и реб Ицеле сказал в тот день: "Когда я буду возвращать душу Создателю‚ провожайте меня такой же свадебной мелодией".

Жених под хупой царю подобен. В почести и славе.

– Вот‚ – сказал Пинечке‚ – ты посвящаешься мне...

И толстая Фрима зарделась по-девичьи‚ как полагается невесте. Разгладились морщины. Закурчавились волосы. Лицом похорошела‚ статью‚ движением.

А Ваничке бабахнул из пушки в неурочное время.

Тут сотворилась такая нахлынь! Такое началось веселье! Весь город ел Фримин чолнт и постанывал от наслаждения. Весь город прыгал вслед за счастливым Пинечке и задирал к небу ноги: "Гоп‚ гоп‚ выше‚ выше‚ ест коза солому с крыши!.." А ублаженный сват Меерке вышел в середину круга и пропел козлиным голоском: "Нет ни стула‚ ни стола‚ и в кармане ни гроша‚ но Пинечке уже женился. Пинечке уже женился. Ой‚ Пинечке уже женился!.."

Всем понравилось.

Затем их повели к пушке‚ сытые и разомлевшие‚ но путь преградили лучшие повитухи города Ципеле‚ Миреле и Фейгеле с полными‚ до краев‚ ведрами. "Чтобы жизнь заладилась богатая‚ с переливом; чтобы продлились дни ваши на земле; чтобы повели детей своих под хупу!" От повитух откупились копеечкой‚ гурьбой проводили до пушки-громадины и разошлись по домам без лишних разговоров. Даже Меньке-водоносу известно‚ зачем люди идут под хупу; даже Меньке-идиоту понятно‚ как царь спит со своей царицей‚ но говорить об этом? Фе!..

И в полночь пролетел над пушкой невидный и молчаливый Лайла‚ ангел зачатия на шелковом крыле‚ волосы распустив по небу.

Ночью Пинечке проснулся‚ задрал голову кверху и углядел в окантовке дула свою звезду. Она искрилась неприметно слабым сверканием‚ будто наскучило быть обычной звездой‚ и решила она – на радость Пинечке – истратить себя без остатка в фейерверке огневых брызг. Так умирают звезды: смертью своей потешив Галактики. Так – изредка – рассыпавшись искрами – умирают люди: смертью своей утешив Бога.

Пинечке долго глядел на нее‚ тих‚ светел и счастлив‚ а потом заснул возле Фримы и проспал в покое до утра. Видеть во сне иголку – родится девочка. Видеть гвоздик – родится мальчик. На рассвете выглянул из дула‚ чтобы подарок получить от Неба‚ но никто не прокашлялся в нем‚ никто в нем не запел.