Иван Свистунов - Сказание о Рокоссовском

Когда утих обстрел, товарищи перевезли тело погибшего командира расчета на восточный берег реки.

— Все же будет ближе к России, — сказал старшина роты, выбирая место для могилы. Сняв пилотки, опустили бойцы в могилу тело товарища.

А на переправе продолжался бой. Гремели орудия, минометы, в воздухе проносились штурмовики. Словно вся мощь нашего оружия отдавала салют павшему воину-герою.

Ушли войска на запад, к Эльбе. Осталась на берегу Одера могила. Отсюда, с пологого холма, видна широко, на многие километры, раскинувшаяся река, зеленые луга, чужой город на горизонте.

Могила простая, солдатская. Небольшой холмик порыжевшей от солнца земли, аккуратно обложенный ровными квадратиками дерна. Букет цветов, уже увядших, но сохранивших еще печальную, трогательную прелесть.

Над могилой надпись:

«Здесь похоронен минометчик Тихон Иванович Неклюдов, кавалер орденов Славы III степени, Отечественной войны I степени и медали «За отвагу».

Вечная слава герою, павшему в бою за свободу и независимость нашей Родины!»

Подойдет боец. Прочтет надпись, посмотрит на реку, где исковерканными громадами свисают в воду пролеты моста, на луга с черными пятнами недавних разрывов, вспомнит отшумевшие бои, дальние походы...

Снимет боец пилотку, поправит на могиле смытый дождем кусок дерна и пойдет своей дорогой, унося в душе память и благодарность к незнакомому, но близкому и родному человеку, навсегда оставшемуся в чужой земле вдали от Родины, за которую он отдал свою жизнь.

* * *

76-миллиметровая пушка под номером 520 прибыла с Урала на Западный фронт осенью сорок первого года. Везли ее на открытой железнодорожной платформе, и осенний, как водится, косой и холодный дождь щедро хлестал по темно-зеленому продолговатому ее туловищу.

Разгружали железнодорожный состав, на котором привезли пушку, ночью на платформе Московской окружной железной дороги, в темноте, под неистовый лай зениток и всплески прожекторов — был очередной налет гитлеровской авиации.

И покатилась пушка по темному Волоколамскому шоссе на фронт, на передовую.

К генералу Рокоссовскому!

Первым командиром пушки был сержант Федор Зимин. С уважением смотрел он на новенькую пушку, по- хозяйски охаживал ее со всех сторон:

— Повоюем, пушечка-душечка!

Но недолго пришлось расчету любоваться своей «уралочкой».

...Шесть средних фашистских танков внезапно подошли к нашей батарее с тыла.

Командир приказал:

— Развернуть орудие! Приготовиться!

Вражеские танки были уже на расстоянии пятидесяти метров, когда наводчик Слюсарь по команде командира сделал первый выстрел. За ним последовал второй, третий... Меткие, точные, в цель! Два вражеских танка завертелись на месте, запылали. Остальные повернули назад.

Так начался боевой путь пушки номер 520.

Много работы было у «уралочки». Расчет орудия бил по открытым и закрытым целям, разрушал мосты, дороги, переправы, уничтожал дзоты, технику, обозы врага и его живую силу. Но и сам терял своих людей — одного за другим. Навечно записаны в историю полка имена артиллеристов, воевавших в расчете орудия.

На многих участках Западного, а потом 2-го Белорусского фронтов побывала пушка номер 520. Многие сотни километров прошло орудие на запад, сметая гитлеровцев с лица земли.

Весной сорок пятого года пушку номер 520 можно было видеть на берегу Одера. Подойди почти вплотную к опушке леса и не заметишь, что в двух шагах, искусно замаскированные, стоят 76-миллиметровые орудия.

Одно из них, щедро смазанное, вычищенное, заботливо окопанное, имело такой вид, словно недавно выпущено с завода. Но вглядишься внимательней и заметишь: вот заплата на щите, вот одна вмятина, вторая...

Орудие номер 520.

Молодые артиллеристы были в расчете пушки: и наводчик ефрейтор Иван Сидоров, и заряжающий рядовой Андрей Пасенко... Но остался в строю и старый артиллерийский мастер сержант Иван Тимофеевич Подболотов. С московской осени заботливо ухаживает он за орудиями батареи.

— Жива еще старушка, Иван Тимофеевич?

— Жива! — И Подболотов любовно похлопал пушку по израненному щитку. — До победы дотянет!

У орудия собрались артиллеристы. Рассказы, воспоминания...

Старая пушка в верных руках. Ее расчет отлично овладел артиллерийским мастерством. В любую минуту артиллеристы могут заменить друг друга и вести огонь при любых условиях.

...Наступило памятное апрельское утро. В 6.00 послала пушка номер 520 свой первый снаряд на западный берег Одера. Быстро, точно работал орудийный расчет. Знали пушкари: каждым снарядом прокладывают путь нашим войскам на запад, к победе.

Сколько немецких городов — больших и малых — с боем взяли войска Маршала Советского Союза Рокоссовского! Гитлеровцы цеплялись за каждый дом, за каждый переулок, за каждую площадь.

Не помогло!

Когда в приказах Верховного Главнокомандующего перечислялись населенные пункты, которыми овладели воины 2-го Белорусского фронта, маршал Рокоссовский с благодарностью и восхищением думал о солдатах и командирах своих армий. Не многих из десятков тысяч он знал в лицо, по фамилии. Но он видел дело их рук, подвиг их сердец.

***

Вот три города. Они названы в приказах Верховного Главнокомандующего.

Но в приказах не названы воины, сражавшиеся, умиравшие и побеждавшие на улицах этих городов.

Назовем их.

Мариенбург

Возле танка стоит невысокий худощавый человек с погонами лейтенанта и гвардейским знаком на груди. Голова забинтована, правая рука на перевязи. Прищурясь, внимательно смотрит он на танк. Танк тоже изранен — в заплатах и вмятинах. В глазах человека светится теплота, какая бывает, когда смотришь на старого, верного друга.

...Тяжелый танк с ходу ворвался в Мариенбург и на большой скорости помчался по широким прямым улицам. Свинцовые ливни настигали разбегавшихся гитлеровцев. Круша все на своем пути, танк рвался к цели — старой городской крепости, где укрывался вражеский гарнизон.

Наконец впереди показались крепостные валы и огромный дом гестапо — последнее убежище врага в этом прусском городе.

Танк был у цели. В упор начал он бить по стенам крепости. Восемь тяжелых снарядов один за другим легли в цель, и там, где было каменное строение, теперь стоял только столб дыма и пыли, громоздились рухнувшие стены, перекрытия, похоронившие под собой десятки гитлеровцев.

Подворотнями, от дома к дому, из подвала в подвал пробирались к танку фаустники.

С чердаков, из окон, из-за углов зданий полетели в танк фаустпатроны. Один провыл и ударил в люк башни. Второй упал рядом с танком, третий поджег соседний дом, четвертый пробил масляный бак, перебил рычаги управления.