Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Офицер снова затряс мальчика, пока не добился своего: Жоан повернулся к нему. С отсутствующим взглядом, стуча зубами, он непонимающе смотрел на офицера.

— Кто это был? Почему он сжег твоего отца?

Жоан даже не слушал его. Он дрожал всем телом и молчал.

— Он не может говорить, — вмешалась женщина, которая велела Арнау бежать. Ей чудом удалось вытащить Жоана, которого как будто парализовало, из пламени. Конечно, она узнала в Арнау мальчика, просидевшего весь вечер возле повешенного. «Если бы я посмела сделать то же самое, — подумала она, — тело моего мужа не гнило бы на стенах города, пожираемое птицами». Да, этот мальчуган сделал то, что хотел бы сделать каждый из родни висельников, тех, кто провел ночь на площади у страшных повозок, а офицер…

Это был офицер ночной охраны, поэтому он не мог узнать Арнау. Для него сыном сгоревшего мертвеца был другой — тот, который находился возле казненного бунтовщика. Женщина обняла Жоана и стала успокаивать его.

— Я должен узнать, кто поджег труп, — твердил офицер.

Он повернулся к людям, смотревшим на обгоревшее тело Берната.

— Что вам еще надо? — пробормотала женщина, заметив, что у Жоана начинаются судороги. — Отпустите его, этот ребенок до смерти напуган, к тому же он голоден.

Взгляд офицера скользнул по лицу мальчика, и он, чуть помедлив, кивнул.

Голод!

Он и сам потерял своего малолетнего сына: ребенок начал быстро тощать, пока его не унесла обычная лихорадка. Его жена обнимала их ребенка точно так же, как эта женщина обнимала испуганного мальчика. Он видел, как она плакала и как мальчик пытался спрятаться у нее на груди…

— Отведи его к себе домой, — сказал офицер, обращаясь к женщине.

«Голод, — пробормотал он, снова поворачиваясь в сторону горящего тела Берната. — Проклятые генуэзцы!»

В Барселоне рассвело.

— Жоан! — крикнул Арнау, открывая дверь.

Пере и Мариона, сидевшие на первом этаже у очага, жестом показали, чтобы он молчал.

— Он спит, — тихо произнесла Мариона.

Жоана привела та самая женщина, и она же рассказала обо всем, что произошло на площади. Старики ухаживали за мальчиком, пока тот наконец не заснул, а потом присели к теплому очагу.

— Что с ними будет? — спросила Мариона у мужа. — Без отца Арнау не продержится в конюшнях.

«А мы не сможем их содержать», — с грустью подумал Пере. Они не могли позволить себе оставить братьям комнату без оплаты и кормить их.

Пере удивился блеску в глазах Арнау. Только что казнили его отца! Кроме того, это именно он поджег его тело, как рассказала им женщина. Откуда же взялся этот жизнеутверждающий блеск?

— Я теперь бастайш, — объявил Арнау, протягивая руку к скудному ужину, оставшемуся на блюде со вчерашнего вечера.

Старики переглянулись, а потом посмотрели на мальчика, который с жадностью ел, сидя к ним спиной.

Как он был голоден! Недостаток хлеба сказался на его здоровье, как и на здоровье всех детей Барселоны. И этот худенький парнишка собирается носить тяжести?!

Мариона покачала головой, бросив недоуменный взгляд на мужа.

— Господу виднее, — ответил ей Пере.

— Что вы говорите? — спросил Арнау, поворачиваясь к ним с набитым ртом.

— Ничего, сынок, ничего.

— Я должен идти, — сказал Арнау, взял кусок черствого хлеба, еще раз откусил от него и спрятал в карман. Желание расспросить стариков о том, что было на площади, было побеждено его стремлением поскорей увидеться со своими новыми товарищами. Помедлив, Арнау решительно произнес: — Расскажите обо всем Жоану, когда он проснется.

В апреле начался сезон мореплавания, прерванный с октября. Дни становились длиннее, большие корабли прибывали в город и вскоре покидали его, и никто — ни хозяева, ни судовладельцы, ни лоцманы — не желали оставаться в опасной близости к Барселоне больше, чем это было необходимо.

Прежде чем подойти к группе грузчиков, которые сгрудились в кучу, ожидая указаний старшин, Арнау с берега полюбовался морем. Его всегда тянуло сюда, но когда он выходил к морю со своим отцом, после нескольких шагов им приходилось поворачиваться к воде спиной.

В тот день Арнау смотрел на море совершенно по-другому: теперь он будет жить благодаря ему!

У пристани, помимо бесчисленного количества маленьких суденышек, стояли на якоре два больших корабля, которые только что прибыли, и эскадра из шести огромных военных галер с двумястами шестьюдесятью шлюпками; на каждой из галер было по двадцать шесть скамей для гребцов.

Арнау уже слышал об этой эскадре; ее вооружил сам город, чтобы помочь королю в войне против Генуи. Ею командовал четвертый советник Барселоны Галсера́ Маркет. Только победа над генуэзцами могла открыть торговые пути и дать пропитание столице графства; ради этого Барселона была так щедра по отношению к королю Альфонсу.

— Ты не передумал, парень? — сказал кто-то за его спиной; Арнау повернулся и увидел одного из старшин общины. — Пойдем, — позвал он Арнау, широко шагая в сторону бастайшей.

Когда они подошли к группе грузчиков, те встретили Арнау улыбками.

— Это тебе не воду носить, Арнау, — заметил один из них, вызывая всеобщий смех.

— Держи, — сказал Рамон, подавая ему переноску — специальный мешок с системой ремней, предназначенный для ношения грузов на спине. — Это самая маленькая, которую мы нашли в общине.

Арнау осторожно взял переноску.

— Она не рассыплется! — засмеялся один бастайш, наблюдая за мальчуганом.

«Ну, понятное дело! — подумал Арнау, улыбаясь носильщику. — Как она может рассыпаться?»

Паренек надел подушечку на затылок, а на лоб натянул кожаный ремешок, который ее поддерживал, и снова улыбнулся.

Рамон убедился, что подушечка на месте.

— Годится, — сказал он, легонько шлепнув мальчугана. — Теперь тебе только мозолей не хватает.

— Каких мозолей?.. — начал было Арнау, но приход старшин отвлек внимание грузчиков.

— Они не могут договориться, — сообщил один из них, и все бастайши, включая Арнау, посмотрели в сторону берега, где стояли несколько роскошно одетых человек и спорили. — Галсера Маркет хочет, чтобы сначала загрузились галеры. А коммерсанты, наоборот, требуют, чтобы сперва разгрузили два корабля, которые только что прибыли. Нужно подождать, — объявил старшина.

Люди принялись недовольно ворчать, многие сели на песок. Арнау пристроился рядом с Рамоном. Он так и не снял свою переноску.

— С ней ничего не случится, Арнау, — заметил Рамон, показывая на переноску, — главное, не допускай, чтобы в нее попадал песок, иначе натрешь спину, когда станешь носить груз.

Мальчик снял переноску и аккуратно сложил ее на коленях, чтобы она не коснулась песка.

— В чем проблема? — спросил Рамон, обращаясь к старшинам. — Можно разгрузить или загрузить сначала одни, а потом другие корабли.